Владимир Алеников - Каникулы Петрова и Васечкина
– В таком случае… – громыхнул Васечкин.
Девочка вздрогнула и села на край ямы.
– …Вы должны признать, что в мире нет прекраснее доньи Дульсинеи Тобосской, которая также известна повсюду под именем Маши Старцевой! – Васечкин сделал эффектный жест рукой. – Согласны ли вы признать это?! – Его указательный палец, описав дугу, уткнулся в перепуганную «донью».
– Согласна, согласна! – закивала девочка.
– Отныне и навеки, – потребовал неугомонный рыцарь, – везде и повсюду вы должны прославлять это славное имя. Передайте это и друзьям вашим, и родственникам, ибо имя это должно воссиять в веках. Хорошо?
– Хорошо! – безропотно согласилась девочка.
– Фу! – Васечкин утёр пот со лба. – Ну как? – спросил он у Петрова.
– Здорово! – восхитился тот. – Точно по книжке шпаришь!
– Три дня зубрил…
Девочка, воспользовавшись тем, что рыцарь и оруженосец на секунду лишили её своего внимания, бочком-бочком выкарабкалась из ямы и с криками «Бабушка! Бабушка!» понеслась к дому.
Петров и Васечкин недоуменно посмотрели ей вслед. Внезапно их лица вытянулись. Из дымохода большой печи, стоящей посреди двора, высунулось перемазанное сажей лицо. Высунулось и тут же исчезло. Зато из самой печи показались ноги в кроссовках и джинсах, а затем и их владелица – толстая старуха с лицом доброй Бабы-яги.
– Манана! – закричала она. – Деточка, кито тебя абидел?
– Слушай, Петров! – засуетился вдруг учтивый рыцарь Васечкин. – Пошли отсюда!
– Пошли! – пятясь, сказал Петров. – Баба-яга какая-то. Очень надо!
– Чего тут делать? – Васечкин, не спуская глаз с Бабы-яги, взялся за руль своего «Росинанта». – По-моему, тут всё в порядке…
– И по-моему… – согласился Петров, делая несколько шагов назад.
– А подвиги можно где угодно совершать, правда? – Васечкин был явно готов, забыв о рыцарском престиже, мчаться куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.
– Бабушка! – сказала девочка, которой присутствие бабушки придало смелости. – Тут к нам рыцари пришли, как в сказке…
– Рыцари? – басом спросила Баба-яга. – Это хорошо! Я люблю рыцарей!
Она пошарила рукой в печке и достала оттуда метлу.
– Съест! – уверенно сказал Васечкин.
– Точно! – согласился Петров.
– Он спросил: «Кто хозяйка этого замка?» – Девочка указала пальцем на Васечкина. – Я ему говорю: «Я не хозяйка, бабушка – хозяйка!» А он говорит, тут злой великан бродит…
– Это я так… – робко подал голос Васечкин.
– Замок? – захохотала Баба-яга. – Мой муж, твой дедушка, Манана, когда я была молодая, называл меня «царица Тамара». «Иди за меня! – говорил он. – Я тебе замок построю!» Построил… – вздохнула она. – Починить некому! Один сын – большой человек, его в машине возят, другой, её папа, – она кивнула на девочку, – за границу ездит. «Живи в городе!» – говорят. Город, город… один говорит «город»! Другой говорит «город»! Что, скажи, там хорошего? Машины туда-сюда… дышать нельзя… На базар ходи! Не-е-ет, мы с Мананой свой «замок» приведём в порядок, щели замажем. Ты – рыцарь?! – вдруг ткнула она Васечкина указательным пальцем.
– Я?.. – попятился Васечкин. – Я пошутил…
– Ты – рыцарь? – Старуха перевела палец на Петрова. Тот, не в силах произнести ни слова, молча проглотил слюну и кивнул.
– Иди сюда, рыцарь, поможешь двум слабым женщинам… – И она поманила Петрова к себе, переложив при этом метлу из одной руки в другую.
Друзья переглянулись и плечом к плечу двинулись во двор. Они шли как на амбразуру…
– Э, с такими витязями мы в два счета всё сделаем! – радостно встретила их Баба-яга.
Она села прямо на землю и, сняв кроссовки, начала закатывать джинсы.
– Э, тряхну стариной, с такими кавалерами это не работа – лезгинка! – Она проворно вскочила и впрямь, как молодая, ловко перебирая ногами, засеменила к яме. По дороге, проходя мимо Петрова, Баба-яга неожиданно улыбнулась и отвесила ему поклон, как бы приглашая на танец.
Петров расцвёл и, забыв свои страхи, в одно мгновение скинул сандалии и с криком «Асса!» кинулся в яму.
С остервенением он начал месить ногами глину. Старуха не отставала от него. Со стороны это напоминало какой-то обрядовый танец. Не хватало только песни. И, словно почувствовав это, старуха запела:
Все домашние заботы,Миски, плошки и корыта —Это женские заботы,А не дело для джигита!Лишь была бы острой сабля,Лишь бы конь других резвее,А семье построить саклюЖенщина сама сумеет!Пусть мужчины отдохнут.Лёгкий повседневный труд —Это наш удел,Это наш удел!ПЕТРОВ (танцуя). Асса! Асса!
БАБУШКА. Масса… Масса…Масса есть у нас причин,Чтобы поберечь мужчинДля серьёзных дел!ПЕТРОВ. Асса!
БАБУШКА. Стряпать до седьмого пота,Чтобы дети были сыты,Это женская работа,А не дело для джигита!Ждёт джигита подвиг где-то,И джигит спешит куда-то…Ну а женщина с рассветаНе присядет до заката!Пусть мужчины отдохнут.Лёгкий повседневный труд —Это наш удел!Это наш удел!ПЕТРОВ. Асса! Асса!БАБУШКА. Масса… Масса…Масса есть у нас причин,Чтобы поберечь мужчинДля серьёзных дел!ПЕТРОВ. Асса!
– Манана! – крикнула старуха, не прекращая движения. – Почему стоишь? Неси воду!
Девочка подхватила кувшин.
– Я помогу! – галантно предложил Васечкин.
Он забрал у девочки кувшин и вместе с ней побежал вниз к роднику. А вслед им неслась песня бабушки, с энтузиазмом подхватываемая Петровым.
Глава 12. Подвиг № 3
У родника Васечкин взгромоздил наполненный водой кувшин… Манане на плечо, и они пошли по тропинке назад к дому. Васечкин галантно держал над Мананой открытый пляжный зонт.
– А что такое рыцарь? – спросила девочка, удерживая рукой тяжёлый кувшин.
– Рыцарь? – удивился её невежеству Васечкин. – А ты что, не знаешь?
– Н-е-ет! – ответила девочка.
– Ну… – Васечкин онемел на мгновение от удивления, а когда обрёл дар речи, то запел:
Рыцарь – это человек!Он без страха и упрёка!Он в сраженьях целый векПротив злобы и порока!И с неправдою любойРыцарь борется упрямо,И готов на смертный бойОн за честь прекрасной дамы.Что за радость, скажите,С великанами биться?Но он знает с пелёнок,Что жизнь – борьба!Есть такая профессия —Называется «рыцарь».Есть такое призвание,Есть такая судьба.
– Вот, например, я, – скромно сказал Васечкин, закрыл зонт и, размахивая им, как шпагой, продолжал петь:
Я не знаю слова «страх»,У меня свои законы.У меня давно в рукахВеликаны и драконы.Жизнь мне не дорога,Не могу я жить иначе —Словно дикого быкаЗа рога беру удачу!Для меня это радость —С великанами биться,Ведь я знаю с пелёнок,Что жизнь – борьба!Это наша профессия —Называется «рыцарь»,Это наше призвание,Это наша судьба!
И надо же было так случиться, что именно в этот момент, будто услышав васечкинское заявление, на тропинке, громко мыча, появился бык.
Увидев Васечкина и девочку, бык прибавил ходу и понёсся залихватским аллюром прямо на них.
– Накаркал!.. – сказал Васечкин и оттолкнул девочку в сторону.
Страшный бык был уже в нескольких шагах…
Васечкин решительно схватил кувшин с водой и выплеснул его в морду разъярённому животному.
Бык сбавил ход и свирепо замычал.
– Ты что? – в ужасе крикнула девочка.
– Не бойся! – в запале заорал Васечкин. – Я с тобой!
Он прицелился и метнул зонт в быка.
Бык замычал ещё пронзительнее и, опустив голову, кинулся вперёд.
Васечкин ухватил девочку за руку и, не разбирая дороги, бросился наутёк.
– Подожди! – кричала девочка, пытаясь вырвать руку. – Не беги так!
Но Васечкин, понимая, что она совсем растерялась от страха, тянул её изо всех сил. Из-за этого он никак не мог набрать нужную скорость, и…
…бык приближался всё неумолимее…
– Петров!!! – орал на ходу Васечкин. – Петров, ко мне!
До спасительного забора было уже не так далеко, но сил у Васечкина почти что не оставалось.
Тут он увидел дерево, стоящее возле самой тропинки. Из последних сил он добежал до него, подсадил девочку на ветку, растущую невысоко над землёй, в мгновение ока сам оказался рядом с ней и потащил её выше…
– Успокойся! – тяжело дыша, наконец сказал Васечкин, сочтя, что они в безопасности. – Он сюда не залезет!
Оба поглядели вниз.
Бык топтался под деревом и громко мычал…
Васечкин перевёл взгляд дальше.
За забором старуха и Петров самозабвенно месили глину…
– Петров! – сложив руки рупором, закричал Васечкин.
Петров поднял голову и с удивлением увидел друга высоко на дереве.
– Ты что там делаешь?! – закричал он.
– Сижу! – закричал в ответ Васечкин. – Беги сюда! Только осторожнее, тут бык!
