Сельма Лагерлеф - РОЗА ХРИСТА
Король Олав был искусным резчиком по дереву. И вот, заслушавшись нежных речей королевы, он в задумчивости взял нож и принялся вырезать прямо по краю стола узор из дубовых листьев. Все вассалы и слуги с беспокойством следили за ним. Они понимали, что король Олав забыл, что сегодня воскресенье. В этот святой день считается грехом всякая работа, даже если это была всего-навсего гирлянда из дубовых листьев, вырезанная по дереву. Рыцари растерянно переглядывались, но никто из них не осмелился остановить короля.
Наконец друг короля, Бьёрн с Тюленьего острова, решился заговорить.
— Какой завтра день, Симон? — спросил он как бы между прочим, обращаясь к своему юному оруженосцу.
— Завтра понедельник, — ответил Симон испуганно и громко. Король поднял голову и пристально взглянул на юношу, в смущении теребившего полу кафтана.
— Вот оно что! Так ты говоришь, что завтра понедельник…
И, не прибавив больше ни слова, король собрал в руку все обрезки дерева и подошёл к очагу. Король Олав взял раскалённый уголь и положил его себе на ладонь. Он стоял неподвижно и глядел, как пылают у него на ладони сухие стружки и как почернела обожжённая кожа. Все воины радовались и гордились своим повелителем. Только молодая королева вскочила с места, побледнела и пошатнулась. Она, наверное, упала бы, но её верная служанка Элина успела подхватить свою госпожу.
“Как же строго он будет судить меня, если откроется мой обман, когда он столь беспощаден к себе за такой малый проступок” — с замиранием сердца подумала Астрид.
Случилось так, что Акэ из Гендарикэ смертельно заболел, проезжая на своей ладье мимо Кунгахеллы. С минуты на минуту ждали его кончины, потому что он весь покрылся гнойными язвами, не принимал ни воды, ни пищи, и лицо его стало серым, как глина.
— Акэ, ты слышишь меня? — окликнул Людольф, его друг, наклоняясь над ним. — Очнись! Мы в Кунгахелле, во владениях короля Олава. Господь даровал ему чудесную силу за его святую жизнь. Умоли короля прийти и возложить на тебя руки. Он исцелит тебя, не сомневайся. Это наша последняя надежда.
— Как я могу просить у него помощи? — не открывая глаз, еле слышно простонал Акэ. — Горе мне! Я убил его названого брата Реора Белого. Король Олав придёт сюда только для того, чтобы вонзить в меня меч…
Не в силах найти себе места от горя и тоски, Людольф сошёл с корабля и без цели побрёл вдоль берега.
По дороге он встретил молодую королеву. Она ходила в лес за орехами и сейчас шла ему навстречу, беспечно смеясь и болтая со своими служанками.
Людольф почтительно приветствовал королеву, и не мог скрыть от неё своей печали.
Астрид вернулась в замок и тот же час направилась в покои короля Олава.
— Радуйся, мой супруг, — сказала она. — Акэ из Гендарикэ, твой заклятый враг, убийца твоего брата, лежит при смерти на своём судне в гавани Кунгахеллы!
Король Олав посмотрел на Астрид, ничего не сказал и быстрыми шагами направился к набережной.
Королева, увидев, как поспешно он удалился, не захватив с собой ни кинжала, ни меча, позвала самых близких вассалов, взяла его оружие и заторопилась вслед за ним.
Она так спешила, что вовсе не чувствовала тяжести боевого меча с тяжёлой рукоятью в виде креста.
Никем не замеченная, она поднялась на корабль и по узкой лесенке сошла вниз, где на ложе из шкур лежал умирающий Акэ.
Она остановилась, держа в обеих руках меч, готовая подать его королю в любую минуту, и вдруг замерла, словно окаменев.
Акэ лежал, откинувшись навзничь, и больше походил на мертвеца, чем на живого.
Король Олав наклонился над ним и положил руку на лоб умирающего. Он тихо молился, и лицо его в этот миг излучало надежду и благодать.
— Господи! Исцели этого несчастного, возврати ему жизнь и силы!
Королева увидела, что предсмертная бледность, покрывавшая лицо Акэ, исчезает, гнойные язвы на груди затягиваются и больше не кровоточат. Дыхание его стало легче и ровней.
— Благодарю тебя, король Олав, — со вздохом, который, казалось, шёл из самой глубины его души, прошептал Акэ. — Ты вернул мне жизнь, чтоб я успел покаяться и искупить свой грех…
Астрид молча и бесшумно покинула корабль. Она медленно пошла обратно к королевскому дворцу. И каким же непосильно тяжёлым казался ей теперь меч! Она с трудом тащила его, всё больше сгибаясь под его тяжестью. Сначала кончик меча чертил полоску по песку дороги, а потом королева и вовсе, не удержав меч, выронила его из рук.
Слуги, сопровождавшие её, подхватили прославленный меч. А королева с трудом поднялась по мраморным ступеням дворца, опираясь на руку верной Элины, и дыхание вырывалось у неё из груди, словно последний хрип умирающего.
Прошло ещё несколько дней, и наступил праздник Всех Святых. Король Олав, по своему обыкновению, отправился в храм Божьей Матери.
Астрид, стоя на балконе, смотрела ему вслед. Золотой обруч поддерживал волосы короля, длинная мантия из красного бархата мягкими складками падала до земли.
“Он похож на святых, что украшают алтарь в нашем храме!..” — похолодев от внезапного испуга, подумала Астрид.
Внизу, в глубокой тени ворот, незаметно притаился человек в низко опущенном на лицо капюшоне. Закутанный в длинный плащ, он сам походил на блёклую серую тень.
Едва король Олав поравнялся с ним, незнакомец одним движением выхватил меч и бросился на короля.
Но ясный спокойный взор короля словно остановил в воздухе руку убийцы. Незнакомец выронил меч и, как дерево, подрубленное под корень, рухнул на землю.
Король Олав смотрел на него всё тем же ясным взором, и незнакомец, закрыв лицо руками, скорчился у его ног.
— О король Олав, король Олав, — простонал он. — Твои враги подослали меня. Немало золота посулили они мне за твою жизнь. Но едва ты взглянул на меня, и, видишь, меч выпал из моих рук…
Астрид на балконе опустилась на колени там, где стояла, не в силах сделать и шагу.
— Боже, Боже! — прошептала она. — Будь милостив ко мне, грешнице. Обманом и хитростью стала я женой этого святого человека…
— Госпожа моя, ты совсем больна, — с заботой сказала Элина, наклоняясь над королевой. — Ты бледна, как цветы жасмина. Идём, я уложу тебя в постель и расплету твои тяжёлые косы, чтоб ты немного отдохнула.
Но Астрид посмотрела на неё, как будто не слышала её слов.
— А я получила весточку из дома. Ведь у меня остался жених в Упсале. — Элина с мечтательной улыбкой посмотрела в окно. — Ой, да ведь ты не знаешь, госпожа! Господи, какая же я, право, забывчивая. Король Шоскёниг сыскал для принцессы Ингегерд жениха. Да ещё такого славного и пригожего! Красавчик, глаз не отвести. Он король Датской земли. У него так много кораблей, что и не сосчитать!
— Так сестра моя вышла замуж! — со счастьем в голосе воскликнула Астрид. Словно солнечный луч проник в её грудь и отогрел сердце. — Ты не могла принести мне весть радостнее этой, Элина!
— Ах нет, моя королева, — смутилась Элина. — Я ещё не всё рассказала. Принцесса Ингегерд ответила жениху отказом. Она стала монахиней и удалилась в горный монастырь. Далеко-далеко от Упсалы этот монастырь. Зимой туда и вовсе не доберёшься. А король Шоскёниг с горя совсем спятил. Он то бросается на ложе и рыдает, то без меры пьёт вино кубок за кубком. И тогда он крушит мечом всё вокруг. “Я погубил жизнь одной дочери и душу другой!” — вопит он, и десять дюжих воинов с трудом удерживают его… Что ты так смотришь на меня, госпожа? Прости меня, глупую дуру, я только огорчила тебя! — И Элина залилась горючими слезами. — Но монахиня Ингегерд всегда улыбается, — добавила Элина сквозь слезы.
— Улыбается? — повторила Астрид, и странная улыбка тронула её губы. — Так ты говоришь, монахиня Ингегерд улыбается?
— Да, да! Она молится в храме, а потом целый день ухаживает за больными и не чурается никакой работы. И всегда чудесная улыбка цветёт у неё на устах. Об этом идёт молва по всей Швеции…
— Тогда ей лучше, чем мне, — спокойно сказала Астрид. Лицо её словно окаменело. — Теперь ступай, оставь меня.
Обманутая её спокойствием, Элина, сокрушённо вздыхая, ушла. Оглянувшись, она увидела, что юная королева стоит, стиснув на груди руки и опустив голову.
Ночь в праздник Всех Святых выдалась тихой и ясной. Полная луна осветила зубцы Северной башни, и они заискрились, как серебро.
Король обошёл сад, заглянул в конюшню, потрепал по холке любимого коня, и тот, дыша теплом, заржал негромко и сонно. Собаки, знавшие шаги короля, не залаяли, они неподвижно лежали, положив морды на передние лапы, и глаза их сверкали в лунном свете.
Вдруг король заметил тонкую и стройную женщину, закутанную с тёмный длинный плащ. Она быстро пересекла дорожку, залитую лунным блеском, и исчезла в глубокой тени ворот.
“Кто это? — подумал король Олав. — Опасно молодой женщине, такой слабой и беззащитной, одной ходить по ночному городу, полному пьяных моряков и случайного сброда”.
