Дарья Лаврова - Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник)
– Привет, – голос у Анхеля был какой-то странный, немного замороженный, – э… по поводу сегодня…
– Я у твоего подъезда, – проговорила я, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения и от холода.
– О, – только и сказал он, а потом выскочил на улицу в одном свитере.
– Что случилось? Ты плакала? Мария? Пойдем в квартиру, ты замерзнешь…
Он приобнял меня за плечи.
– Ты тоже, – прошептала я.
– Что? Я? Да, – рассеянно ответил Анхель, подводя меня к подъезду, но у самой двери развернул к себе и выпалил: – Слушай! Моя бабушка не собирается к своей сестре! В Новый год она будет дома.
– Как? – растерялась я.
– Ее сестра заболела гриппом, и бабушка боится заразиться, – извиняющимся голосом сказал он, – у нее хронический бронхит, и любая инфекция…
– А сколько у вас комнат в квартире?
– Три…
– Ну так…
– А, здесь? Это у родителей три, а тут, у бабушки, – одна.
– Ясно, – сказала я.
Сунула руки в карманы и отвернулась.
– Пойдем? – неуверенно спросил Анхель. – Ты замерзла…
Я кивнула. Мне было все равно. Я действительно замерзла. Не столько снаружи, сколько внутри. Мое сердце превратилось в кусочек льда, прозрачный и холодный. Я поссорилась с мамой, я сбежала из дома, я пожертвовала всем – абсолютно напрасно?
Мы поднялись к Анхелю, его бабушка открыла нам дверь. Миловидная старушка в вельветовой юбке и бежевом джемпере. У нее были такие же карие глаза, как и у внука. Темные волосы, конечно же, крашеные, но благодаря краске было видно, насколько они с внуком похожи.
Она тепло улыбнулась мне, провела в комнату, стала показывать фотографии, на которых Анхель был запечатлен беззубым младенцем. Анхель принес чай и «невадитос» – особые испанские пирожные, которые пекутся в рождественские праздники. «Невадитос» переводится как «снежки», и они действительно напоминали комочки снега, потому что были обсыпаны сахарной пудрой.
Все это мило, просто страшно мило… Но не то… Совсем не то. Мы могли остаться вдвоем, могли погасить свет и шептаться, прислушиваясь к звукам салюта. Я тряхнула головой.
«Это наказание, – дошло до меня, – вернее, судьба смеется надо мной… Я ведь хотела провести Новый год с Анхелем… Вот и провожу… Я нагрубила маме… Вот и получила…»
Вопрос только, что мне делать сейчас… Вернуться домой? Не позволяла гордость. Да и провести Новый год с Анхелем и его бабушкой лучше, чем провести Новый год без Анхеля…
За окном темнело, послышались первые взрывы салюта. Я вспомнила о родителях: волнуются ведь!
– Извините, – прервала я бабушку Анхеля, – мне надо позвонить.
– Ты уходишь? – встрепенулся Анхель.
Я покачала головой. Ну нет, давайте уж рассматривать младенцев в памперсах и без памперсов, фото из цирка – где испуганный Анхель обнимает кролика, фото из зоопарка – где еще более испуганного Анхеля обнимает большая косматая обезьяна – и множество фотографий из Испании, на море, на стадионе, в школе, с друзьями, которых я никогда не увижу, потому что завтра он улетит к ним навсегда. Или надолго.
Я вышла в коридор, позвонила маме.
– Можешь не беспокоиться, тут его бабушка, – сказала я.
Мама молчала.
– Ну, мам, – вздохнула я, – ну… прости.
– Возвращайся домой, а? – вдруг сказала мама совсем не строгим, а даже просящим тоном.
Тут замолчала я.
– Ладно, – вздохнула мама, – а сколько комнат?
– Одна, мам, од-на!
– Ладно, ладно… Просто, понимаешь… Как-то непривычно без тебя. И тишина. Мы с тобой всегда слушаем тишину. Ты забыла?
– Нет, я помню… Но я…
– Ладно, как хочешь…
– Я попробую найти тут место, чтобы послушать тишину, – пообещала я неожиданно.
– Где же ты его найдешь, ты же сама сказала, там всего одна комната! – возмутилась мама, и я засмеялась.
– Я тебя люблю, – сказала я неожиданно.
В этот момент в прихожую вышел Анхель и замер. Я послушала мамино ошарашенное «я тебя тоже» и не отказала себе в удовольствии сунуть мобильный в карман джинсов и, посвистывая, развернуться к зеркалу, чтобы поправить прическу.
– Кто звонил? – спросил он напряженно.
Я глянула на него через зеркало.
– А что?
– Да так…
– Мама, Анхель, мне звонила моя мама! – засмеялась я.
– Ах ты, – улыбнулся он, шагнул ко мне и заключил меня в объятия.
Но нас тут же позвала бабушка – ей надо было помочь накрыть на стол. Анхель заторопился в комнату, а я развернулась к отражению и, глядя себе же в глаза, твердо пообещала, что в этот вечер выдержу все – и длинные воспоминания, в которые наверняка пустится бабушка Анхеля, и «Новогодний огонек», который она заставит нас смотреть, и даже салат оливье, который обычно не ем ни под каким соусом. Выдержу, потому что я все это заслужила – это раз. И два – я все равно буду с ним. А это главное.
Да, мое терпение было подвергнуто основательному испытанию. Мы смотрели «Иронию судьбы», и бабушка Анхеля проговаривала каждую реплику до того, как ее скажут актеры, а потом нас ждал праздничный стол, который больше всего напоминал минное поле – я внимательно исследовала его на предмет салатов без чеснока и совсем была не уверена в своем выборе, когда нагрузила себе в тарелку что-то розово-желтое, залитое майонезом. Потом меня действительно ждали рассказы-воспоминания о людях, которых я никогда не знала и вряд ли узнаю.
Пару раз я сбегала в ванную – позвонить Туське и послушать тишину. К моему огромному удивлению, Туська тоже праздновала Новый год не дома, с мамой, а у Али! Я приревновала, конечно, но что поделать? Я ведь сама не могла быть с ней…
По поводу тишины… У нас с мамой есть одна традиция. Мы с ней давно заметили, что за несколько минут до начала нового года мир охватывает тишина.
Ее никто не слышит за стуком ножей на кухне, за звоном расставляемых бокалов, за смехом и криками из телевизора. Но она есть, эта трепетная тишина ожидания. Нужно зайти в темную комнату, плотно закрыть дверь и прислушаться. В детстве мама говорила мне, что именно в эту секунду загадываются желания. Некоторые обязательно исполнятся.
Папа добавляет, что исполняются желания потому, что в эту секунду так тихо, что мы слышим себя. А исполнение наших желаний во многом зависит от нас самих. Но мне кажется, что у предновогодней тишины есть и какое-то волшебство, которое от нас не зависит.
Я загадала желание и вернулась в комнату – слушать дальше увлекательнейшие рассказы про друзей бабушки Анхеля и сдерживать зевоту.
В комнате меня ждал сюрприз. Бабушка Анхеля дремала в кресле. Анхель щелкал пультом от телевизора.
– Эй! – позвала я, указывая на бабушку.
Он кивнул, встал и накрыл ее шалью. Потом погасил свет и выключил телевизор.
– А как же Новый год? – прошептала я, усаживаясь в кресло у окна.
Он молча сел в соседнее кресло и взял меня за руку. Тишину прорезал взрыв салютов и криков. Бабушка Анхеля пробормотала что-то во сне, но не проснулась. Мы молчали.
– Вот и Новый год, – тихо сказал Анхель, – поздравляю…
– И я тебя, – откликнулась я.
– Прости, я совсем забыл про подарок…
– И я…
– И еще кое-что забыл тебе сказать… Я же сплю не в этой комнате, а на балконе. У бабули утепленный балкон. Может, переместимся туда?
Глава 12 Желание, исполнись!
Анхель дернул занавеску в сторону и открыл балконную дверь со словами:
– Вуаля!
– Это разве по-испански? – пробормотала я, заходя внутрь и осматриваясь.
Теплый ковер на полу, в одном углу – столик с ноутбуком и стул, на столике – чашка с надписью Angel. В другом углу – темно-коричневое кресло.
– Нет, это по-французски, – объяснил он, захлопывая дверь изнутри, – ну, как тебе?
– Мило, – кивнула я, – чисто, вещи не валяются.
– Ну, убрался к твоему приходу.
– Ага… А мне сказать об этом балконе «забыл»?
– Ну, я не знал, что бабуля заснет, – развел он руками, хитро улыбаясь, – не хотел тебя обнадеживать…
– Меня?!
– Ну… и себя.
– А где ты спишь? – я попыталась перевести тему разговора. – В кресле?
– В кресле-кровати, – уточнил он, – оно раскладывается…
Я смутилась еще больше и перевела взгляд с кресла-кровати на столик.
– И каково это?
– Что именно?
– Пить из кружки с надписью «Ангел»? Ощущаешь себя ангелом?
– Так пишется мое имя, – улыбнулся он, – по-испански. Сядем?
Я кивнула, разволновавшись. (Куда? Куда сядем?! Он в кресло, а я ему на колени, что ли?) Мои щеки запылали, и, чтобы он этого не заметил, я отошла к окну.
– Тебе тут не холодно? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
– Нет, тут даже пол можно теплый сделать, – ответил он, шурша чем-то за моей спиной.
Я провела пальцем по стеклу. Летел снег. Я секунду понаблюдала за полетом снежинок и вдруг отпрянула. К стеклу снова прилепилась та огромная снежинка, составленная из нескольких других. Неожиданно мне показалось, что я слышу серебристый смех, вижу, как она подмигивает мне.
– Что ты хочешь мне сказать? – прошептала я.
