Ирина Пивоварова - Рассказы Люси Синицыной (сборник)
Минута, другая – и Павлик был на крыше.
Глава 5
Таинственное слово
Отсюда открывался прекрасный вид прямо в нужное Павлику окно. Шторы были распахнуты, на столе горела настольная лампа с красным абажуром.
Павлик стал на колени и поднял к глазам бинокль.
Низко склонилась над столом русая девушкина макушка. Прямые волосы свешивались по бокам строгого, сосредоточенного лица и почти доставали до сетки бесчисленных линий, начерченных на белом листе бумаги.
Крупные, красивые, чётко нарисованные буквы так и запрыгали перед окулярами театрального бинокля.
Наверху на листе было написано всего два слова, одно короткое, другое очень длинное.
– «Проект…» – прочёл Павлик по буквам первое.
Ого! Проект!
Павлик в сильнейшем волнении заёрзал на коленках.
– Проект! План, значит? Она чертит план! Постой-ка, а план чего? Какой план?
Он снова поднял к глазам бинокль и стал читать дальше.
– «Проект ЦНИИ…» Чего? Что там написано такое? «ЦНИИ… Строй… ремонт…»
Но тут он запутался и стал читать снова:
– «Цниистройматремонтпром…»
Слово не кончалось. Оно было бесконечное. Непонятное и таинственное, оно тянулось через весь верх белого листа, и, как ни пытался прочесть его Павлик, ничего не получалось. Он запутывался.
– Ф-фу! – Павлик провёл рукой по вспотевшему лбу. – Что же оно значит и как оно, в конце концов, звучит?
Глава 6
«Зачем ты мучаешь кошку?!!»
А внизу, на земле, тем временем происходило вот что.
Чёрная дворняжка спугнула с забора толстого белого кота и, как борзая за зайцем, понеслась за ним через весь двор.
Тимофей (а это был он), обезумев от страха, нёсся перед носом дворняжки.
Вон он подбежал к сараю, у которого на лавочке мирно беседовали тётя Катя и Дмитрий Ферапонтович Волков, со всего маху прыгнул на товарища Волкова, перескочил с него на ствол рябины и стал карабкаться наверх.
– Ах! – громко воскликнул Светкин дядя, но его вскрик был перекрыт оглушительным лаем собаки.
Дворняжка осатанело кидалась на ствол, лаяла и даже кусала с досады рябиновую кору.
– Товарищи, чья это собака?! – вскочил Светкин дядя. – Почему без намордника?! Уберите её! Она бешеная!
Пока он произносил эти слова, Тимофей добрался до верхней ветки рябины и, увидав рядом, на крыше, хозяина, издал жуткий, холодящий душу вопль.
– Что здесь происходит?! – не на шутку рассердился Дмитрий Ферапонтович. – Куда смотрит общественность? Кошмар какой-то! Развели, понимаете ли, беспризорную живность!..
Но тут дворняжка взревела вовсе уж не собачьим голосом и, видно потеряв терпение, вскочила на ствол всеми четырьмя ногами.
Тимофей большими глазами поглядел вниз, потом с мольбой взглянул на Павлика и, ища спасения, прыгнул с рябины прямо хозяину на грудь!
От неожиданности Павлик ахнул и выронил бинокль.
Следуя законам тяготения, бинокль стал падать вниз.
– Это возмути… – произнёс Дмитрий Ферапонтович, но тут бинокль, отражая в окулярах нежно-зелёные узорчатые листья рябины, упал ему на голову.
Дмитрий Ферапонтович закрыл глаза и бухнулся на лавку.
– Караул! – не разобравшись, на весь двор завопила лифтёрша тётя Катя.
Услыхав тёти Катин крик, Лена (так звали девушку) вскочила из-за письменного стола и бросилась к окну. Она перевесилась через подоконник и стала глядеть вниз, но тут рядом с ней, совсем близко, раздался жалобный кошачий вой.
Прямо перед собой Лена увидела на крыше сарая мальчишескую фигуру, сжимающую в руках белую кошку.
– Что ты делаешь?! Сейчас же отпусти животное! – заволновалась Лена. – Бессовестный мальчишка! Зачем ты мучаешь кошку?!
– Я не мучаю, – сказал тонким голосом мальчишка. – Это он меня мучает, царапается, как чёрт!
Павлик попытался отодрать от себя дрожащего крупной дрожью кота, но Тимофей не выпустил хозяина из своих цепких объятий и только взвыл и вовсе уж дурным голосом.
– Гадкий, гадкий мальчишка! Если ты не прекратишь издеваться над кошкой, я позову соседей!
И в эту минуту под окнами раздался пронзительный крик тёти Кати:
– Граждане добрые! Митрию Ферапонтычу голову проломили!
Глава 7
Волнение под деревом
Во дворе дома № 15 под большим раскидистым деревом колыхалась толпа. Посреди толпы, на зелёной скамейке, в коричневой вязаной жилетке с оленями лежал Дмитрий Ферапонтович Волков. Племянница Светка прикладывала к его лбу платок, смоченный «Тройным» одеколоном, Лена обмахивала его соломенной шляпой, лифтёрша тётя Катя трясла над ним чёрным биноклем.
– Люди добрые! – оглашала воздух тётя Катя. – Глядите, чего на нашего Митрия Ферапонтыча сверху кинули.
– Кто? Кто кинул? – волновалась толпа.
– Вон он, разбойник! – грозила кулаком тётя Катя. – На крыше сидит! Был бы тут Вовка-внук, он бы ему показал, как на крыши влезать да над людьми измываться!
На балконы спешно выбегали люди.
– А зачем он туда залез?
– В окна подглядывал, охальник!
– Снять его оттуда! Стащить! Хулиганьё! Вот молодёжь пошла! Куда школа смотрит?
Пять человек во главе с Андреем бросились на крышу сарая, и вскоре, к великому ужасу стоявшей на балконе Марины Сергеевны, бледный Павлик Помидоров вместе с горячо обнимавшим его котом был спущен на землю.
Глава 8
Запись девятая
19 июня.
Всё ужасно!!! Зря я старался, хотел эту девушку от преступников спасти! Пусть похищают! Вчера больше всех кричала, даже ущипнула меня. Как будто я этого её соседа нарочно убить хотел! А он, между прочим, своей головой мой бинокль сломал, а сам только шишкой отделался! А потом она всем стала рассказывать, что я кошек мучаю, что я вообще какой-то изверг! Они все на меня накинулись, а я даже объяснить ничего не мог. Прямо ужас какой-то! И эти все сбежались, смотрели на меня, как на ненормального. Светка так прямо чуть не с кулаками на меня лезла, а Андрей всё пальцем у лба крутил. Ладно, им же хуже! Пускай сами преступников ловят! А то здорово у них получается – мошенники у них на свободе под носом разгуливают, а честного человека обругали и опозорили. А потом ещё и мама на меня накинулась, разве ей что-нибудь объяснишь? Никто меня не понимает! Никто! Вот возьму и уеду из дома! На Север поеду, гидроэлектростанцию строить!
В пустой квартире резко прозвучал телефонный звонок. Мрачный, как туча, Павлик нехотя поднялся со стула и взял трубку.
– Павлик, это я! Ну, что там? Рассказывай скорее!
– Нечего мне рассказывать.
– Как нечего? Говори про девушку! Ты выяснил, кто она?
– Выяснил.
– Ну?
– Вредина и злюка, вот кто.
– Да ты что, заболел, что ли?
– Заболеешь тут. Слышала бы, как они все меня ругали, когда я на сарай залез!
– Да ты наплюй на них, Павлик! Не огорчайся! Хочешь, я тебе на скрипке по телефону поиграю?.. А может, хочешь с Ураном поговорить? Уран, Уран, иди сюда!
В трубке раздалось нежное собачье повизгивание, но тут же голос Лидии Сергеевны строго произнёс:
– Павлик, прошу тебя, не отвлекай Люсю. Она ещё не кончила заниматься музыкой.
Трубка загудела. Павлик бросил её на рычаг и с досадой огляделся. Хотелось громко возмущаться, плакать от обиды и бить кулаком по столу.
Павлик со злостью пнул стул и отправился на кухню. Там он швырнул на пол крышку со сковородки и стал руками есть холодную картошку. Картошка была покрыта белой плёнкой застывшего жира.
– Тьфу! – плюнул Павлик, отпил прямо из кастрюли глоток компота и с тоской поглядел в окно.
«Да, я Тефтеля, – думал Павлик. – И останусь Тефтелей на всю жизнь. Ничего я не смогу сделать замечательного, вообразил чёрт знает что! А на самом деле, что ни сделаю, всё получается глупо и смешно. Надо родиться таким, как Андрей. У таких людей всё получается, их все любят, они всем нужны. А я не Андрей. Я просто толстый, нелепый мальчишка и ни на что хорошее не способен. Да, не повезло Люське, что у неё такой брат».
Ах, дорогие читатели, может быть, вам трудно понять мучения Павлика? Вполне возможно, вы не такие обидчивые, не такие ранимые. Ведь все люди разные. Одного нисколько не смущает, что у него, скажем, нос длинноват, для другого – это тяжкое испытание на всю жизнь. Один, скажем, всегда весел и сам и других заражает весельем. Другой – частенько хандрит и на окружающих тоску наводит. Один ловок, силён, как Андрей. Другой немножко похож на нашего Павлика, малость неуклюж, чудаковат и сам страдает от этого.
Ну так что ж? Главное ведь не в этом, правда, читатели? Не в том, какой у тебя нос и крепкие ли у тебя мускулы. Не в том, обидчивый ты или не обидчивый. Не в том, всегда ли ты весел или хандришь потихоньку. Главное в другом, совсем в другом… В чём? Не будем давать ответ на этот вопрос. Вы, читатели, если не глупы, и сами его дадите.
Глава 9
Груша на голове
По небу плыли пухлые серые облака.
Под облаками пятиэтажный дом глядел на мир начищенными окнами. В окнах стояли кактусы и сидели кошки.
