Валентина Осеева - Васёк Трубачёв и его товарищи
— Мы не строили, мы только помогали, — заулыбались и ребята.
Лида вытерла глаза:
— Пойдёмте, Сергей Николаевич, пойдёмте! У нас такие хорошие классы! И пионерская комната!..
Одинцов что-то быстро шепнул Трубачёву. Васёк кивнул ему головой.
— Пойдёмте в пионерскую комнату, — снова завладев рукой учителя, заторопился он.
— Давайте сначала осмотрим дом снаружи… Вот я уже вижу, что во дворе можно разбить сад, — сходя с крыльца, сказал учитель.
— Да, сад! И яблони! Когда Вася уезжал… — быстро начала Лида.
Но Петя Русаков тихонько дёрнул её за руку:
— Молчи пока. О Васе потом скажем.
Лида замолчала, испуганно прикрыв себе рот ладонью.
Учитель засмеялся:
— А вы всё такие же! Ну что там за тайны у вас?
— Это не тайна, — смутилась Лида, — это просто один секрет. Скоро вы всё узнаете.
Учитель не ответил; по его лицу внезапно прошла тень, и оно сразу сделалось усталым и серым.
Ребята заметили это и притихли. Им показалось, что учитель вспомнил о своём отце.
«Знает он или не знает? Вдруг спросит?» — с тревогой подумал каждый.
— Нам ещё о многом нужно с вами поговорить… — запинаясь, сказал Васёк.
— Это потом, — тихо ответил Сергей Николаевич. Подошёл Леонид Тимофеевич. Они вместе осмотрели дом. Леонид Тимофеевич подробно рассказывал обо всех трудностях, которые пришлось пережить во время стройки. Многое в рассказе директора было новостью даже для ребят.
— Железо для починки крыши пришлось перевозить из Москвы. Памятка об этом путешествии у меня до сих пор осталась, — пошутил директор, показывая красный продольный шрам на ладони. — Ну ничего, справились, перевезли кое-как…
— Ой, а нас-то даже не взяли тогда! — с укором сказала Лида.
— Да уж мы всю дорогу с Миронычем горевали, что тебя с нами нет! — дёрнув Лиду за косичку, засмеялся директор.
Прошли по двору вдоль забора. Сергей Николаевич подробно расспрашивал обо всём; его особенно интересовало, что делали на стройке ребята. Иногда, указывая на что-нибудь, он машинально поднимал левую руку. Пальцы её в чёрной перчатке были согнуты и неподвижны. Боясь неосторожно задеть больную руку Сергея Николаевича, ребята держались с правой стороны. Они ничего не спрашивали: четыре ленточки на гимнастёрке яснее слов говорили о том, что перенёс их учитель. Осматривая новый крашеный забор, Сергей Николаевич с большим вниманием выслушал рассказ о том, как бригада Трубачёва чуть-чуть не проиграла соревнования и как на помощь к ним пришли Андрейкины земляки.
— Обязательно познакомьте меня с вашим Андрейкой! — сказал Сергей Николаевич.
Васёк вспомнил про Алёшу Кудрявцева и подвёл его к учителю:
— А вот Алёша Кудрявцев, мы с ним тоже дружим! Сергей Николаевич кивнул головой, улыбнулся.
— На фронте был такой генерал Кудрявцев. Человек исключительной храбрости и благородства. Он очень заботился о людях, его все любили у нас. Во время одного воздушного налёта он был тяжело ранен, но до конца боя не позволил увести себя в госпиталь, — сказал учитель.
Лицо Алёши вспыхнуло, глаза засияли, но он молчал.
— Это его отец! — указывая на товарища, гордо сказал Васёк.
— Твой отец? — Сергей Николаевич пытливо взглянул на мальчика. — Что же ты молчишь?
— Он не любит зря хвалиться, — одобрительно хлопнув Алёшу по плечу, сказал Мазин.
— Не надо хвалиться, но можно и должно гордиться таким отцом! — значительно сказал учитель.
— Я горжусь! — тихо, с достоинством ответил Алёша Кудрявцев.
Ребята повели учителя в дом. Прошли коридор, показали Сергею Николаевичу будущий шестой класс.
— Вы, наверно, уже забронировали себе тут все места? — пошутил учитель.
Алёша взглянул на Васька и живо сказал:
— Нет ещё… то есть некоторые выбрали уже парты, конечно… а мы завтра выберем.
Ребята вспомнили об экзаменах, и у каждого в сердце шевельнулась прежняя тревога.
— Нам ещё о многом нужно поговорить с вами, Сергей Николаевич! — снова тихо и серьёзно сказал Васёк.
— Да, конечно. Но и это потом, — так же, как в первый раз, ответил учитель.
Перед пионерской комнатой ребята засуетились. Вытащили вперёд Севу. Он немного упирался и громко шептал:
— Да я не сумею хорошо рассказать…
Сергей Николаевич с удивлением глядел на Севу. На фронте, думая об оставшихся на Украине ребятах, он очень боялся, что худенький, болезненный Сева не перенесёт всех трудностей, которые выпадут на его долю. Теперь перед ним стоял крепкий подросток с загорелыми от работы руками и румянцем на щеках.
— Ну, ну. Сева Малютин! О чём ты хочешь мне рассказать? — спросил Сергей Николаевич, кладя руку на плечо Севы.
— Сейчас, сейчас! — заторопились ребята, открывая дверь в пионерскую комнату.
— Показывайте, что у вас тут? — сказал, входя, Сергей Николаевич.
Одинцов торжественно подвёл его к фотографии. Учитель узнал себя, Митю, улыбнулся:
— Какой-то он стал теперь, наш Митя?
— Он герой! Партизан! — ответило ему сразу несколько голосов.
— Вот наш дневник. Здесь всё написано, — сказал Одинцов, подавая учителю дневник.
Учитель узнал путевую тетрадь отряда.
— Вот это хорошо, что вы всё записывали. Я возьму эту тетрадь с собой, — сказал Сергей Николаевич.
Васёк подтолкнул Севу. Все ребята в нетерпеливом ожидании глядели на Малютина.
— Сергей Николаевич, садитесь, ладно? Мы должны вам что-то рассказать, — предупредил Васёк.
— Сажусь, ладно. — пошутил Сергей Николаевич, усаживаясь на диван.
— В госпитале, где мы работали, лежал один комсомолец — Вася. Его привезли зимой… — неуверенно начал Сева.
Лицо учителя стало очень внимательным. Сева говорил медленно, подыскивая слова.
— Вася рассказывал о своём командире, и мы слушали Вася был подносчиком снарядов на четвёртой батарее… Учитель сделал неуловимое движение.
— Фашистские танки были разбиты… На батарее уцелело только одно орудие. Возле него остались два человека — Вася со своим командиром. И тогда выполз ещё один танк… Вася был ранен, и он не знал, остановил или не остановил его командир этот танк.
— Остановил! — вдруг сказал Сергей Николаевич. Лицо его оживилось, глаза заблестели. — Где Вася?
Ребята бросились к учителю, заговорили все сразу:
— Вася уехал!
— Он так любил вас!
— Он всё время рассказывал о вас… Трубачёв протиснулся к Сергею Николаевичу:
— Уезжая, Вася сказал: «Скажите ему, ребята: много Васей есть на свете и много у него в части красноармейцев, только, может, и вспомнит он подносчика снарядов с четвёртой батареи… Уехал, мол, на фронт в его шинели».
Сергей Николаевич встал. Глаза его смотрели через головы ребят куда-то далеко-далеко, словно он видел снежное поле и идущего по дороге молоденького красноармейца с винтовкой и вещевым мешком за спиной.
— До свиданья, Вася! — тихо сказал учитель. — Мы ещё встретимся!
Глава 77
В МАЛЕНЬКОМ ДОМИКЕ
Темнело. В сумерках отчётливо выделялись побелённые мелом края тротуаров. Дома без огней с виду казались спящими, но на улицах было людно и оживлённо.
Сергей Николаевич шёл вместе с ребятами мимо знакомых домов и палисадников. Родной город навевал на него тихие, грустные воспоминания. Душа его была растревожена встречей с ребятами, всей знакомой обстановкой школы, от которой он был оторван в течение целого года.
«Как изменилось всё за этот год! — думал Сергей Николаевич. — Сколько пережито!» Среди этих детей, которые ему стали так близки, нет маленькой девочки с золотистыми косами и голубыми близорукими глазами… В своём осиротевшем доме он уже не найдёт верного друга-старого отца… И в, нём самом что-то изменилось за это время — он уже давно привык стоять лицом к лицу с опасностью, он возмужал и окреп, суровая военная обстановка закалила его сердце. И всё-таки сейчас горечь потерь чувствовалась всё так же остро, как в первый раз, когда он получил на фронте письмо Леонида Тимофеевича, сообщавшего ему о гибели близких.
Сергей Николаевич почувствовал вдруг, что он очень устал, больная рука его ныла. Он поглядел на ребят и улыбнулся им тёплой, благодарной улыбкой.
Трудно войти одному в опустевший родной дом. Но он войдёт не один… Ребята шаг за шагом идут рядом с ним. Они всё понимают. Сергей Николаевич сейчас для них не только любимый учитель, он близкий им, дорогой человек. И в то же время он тот бесстрашный командир, о котором говорил Вася, он защитник Родины. Узенькие цветные ленточки на зелёной гимнастёрке наполняют их сердца гордостью.
Петя Русаков отвоевал себе шинель и, шествуя впереди, бережно несёт её на плече. Нюра крепко держит Сергея Николаевича за руку. Давно ли прежняя Нюра Синицына, крикливая и глупенькая, ссорилась со всеми в классе, писала смешные и нелепые стихи… Сейчас она стала как будто взрослее и спокойнее, в её глазах появилось новое, серьёзное выражение, и в обращении с товарищами чувствуется глубокое дружеское понимание. Нюра идёт с ним рядом, время от времени уступая своё место Лиде. Уступив, она самоотверженно шагает одной ногой по тротуару, другой по мостовой, чтобы всё-таки быть ближе к учителю. С левой стороны, чуть-чуть боком, обратив к учителю своё круглое лицо, идёт Саша Булгаков. Мазин, пробуя протиснуться вперёд, наступает всем на пятки. Васёк Трубачёв, Коля Одинцов и Сева Малютин идут впереди. Чем ближе к дому, тем неспокойнее у них на душе.
