Николай Глебов - Карабарчик. Детство Викеши. Две повести
Печёрский подарил мальчику казачью шашку. Правда, она была великовата, но зато с ней Янька выглядел настоящим кавалеристом.
Кирик вместе с Темиром, Мундусом и Кичинеем охраняли маралов на бывшей заимке Зотникова.
В Мендур-Соконе остались лишь женщины и дети.
Однажды на стойбище нагрянула банда Яжная. Налётчики сожгли избу-читальню, разгромили амбулаторию и баню. Когда бандиты ускакали, Бакаш припал к лежавшей на овчинах избитой бандитами матери.
— Мама, я уйду из Мендур-Сокона! — сказал он сквозь слёзы.
— Куда? — женщина с трудом приподнялась и посмотрела на сына.
— К Алмадаку, в партизанский отряд.
— Не примут тебя — ещё мал. Да и где искать отряд — тайга большая. Иди лучше к Темиру на маральник. Будешь помогать дедушке Мундусу и Кичинею.
Через несколько дней, когда мать поправилась, Бакаш ушёл на бывшую заимку Зотникова, но Темира там уже не застал. Его вызвал к себе Прокопий Кобяков.
Охотник приехал в село в полдень.
— А, Темир! — обрадовался Кобяков. Крепко пожав алтайцу руку, приступил прямо к делу:
— Вот что, Темир. На днях отряд Абраменко разбил банду кривого Яжная. Но главарь бежал и, по донесению людей Печёрского, направился через Тигирецкие белки в Казахстан. Так ли это, неизвестно. Ясно одно: он скрывается в тайге, и его нужно перехватить. Мы поручаем это тебе как коммунисту, хорошо знающему район Тигирецких белков. Если Яжнай не один, немедленно сообщи нам. Я подготовлю отряд.
— Завтра же отправлюсь в путь, — ответил Темир.
— Один?
— Нет, с Кириком.
Прокопий молча прошёлся по комнате.
— Повторяю, задание сопряжено с опасностью, значит, не для мальчика. Кстати, сколько ему теперь лет, тринадцать?
— Тринадцать, — подтвердил Темир и, боясь возражений Кобякова, сказал с теплотой: — Прокопий Иванович, хотел бы я брать Кирика или не хотел, он всё равно от меня не отстанет. К тому же Кирик — неплохой стрелок, и его помощь будет мне нужна для связи с вами.
— Так, — проговорил в раздумье Прокопий. — Ну, что ж, лишних людей сейчас нет. Пусть будет по-твоему. Только будь осторожен, — Кобяков вышел в соседнюю комнату и вынес оттуда лёгкий карабин. — Передай Кирику от меня в подарок. Вот и патроны, — Прокопий вытащил из ящика стола тяжёлую коробку с патронами.
Темир погладил гладкий ствол карабина.
— Лучшего подарка для Кирика не придумаешь, — с благодарностью промолвил он. — Мальчик давно мечтает о карабине… Да, чуть было не забыл! Кирик просил узнать, где сейчас Янька.
— Янька теперь связной в отряде Печёрского. Помнишь матроса?
— Ну как же? — глаза Темира потеплели. — Где его отряд?
— На Усть-Канской дороге сдерживает натиск Ершова.
Сообщив Кобякову план розыска Яжная, Темир собрался уходить. Прокопий его не задерживал.
— Зайди к Степаниде, она о тебе соскучилась, — сказал он, пожимая на прощанье руку Темиру.
Стоял тёплый вечер. Шумел Чарыш, и за рекой мычали коровы. Улица была пустынна. Отвязав коня, охотник направился к избе Кобякова.
Степанида встретила его радостно. Напоила чаем, долго расспрашивала про Кирика.
— Стосковалась я по нём, хотя бы на денёк приехал. Да и Янька дома не бывает, — вздохнула она.
— Время такое, — ответил Темир, — некогда по домам сидеть. Тайга горит, тушить надо.
— Скорее бы расправиться с бандитами!
Поговорив с Темиром о домашних делах, Степанида пожаловалась:
— Не знаю, что с Делбеюом делать. Держу всё время взаперти — как бы не убежал к Яньке в отряд. Мужу сейчас не до него. Взял бы ты, Темир, собаку к себе. Пускай поживёт на ферме.
— Ладно, возьму. Мойнок болен, остался на стойбище, пусть его пока Делбек заменит.
Закурив, он вышел вместе с хозяйкой из избы и направился к сарайчику, где был закрыт Делбек.
— Поберегись! — отодвигая засов, крикнула Степанида.
В тот же миг из сарая выскочила лохматая собака и, узнав Темира, чуть не сшибла его с ног. Радостно повизгивая, пёс метнулся к Степаниде и лизнул её в лицо.
— Вот леший, прямо одурел, — сказала она.
Через полчаса, приторочив ружьё и патроны к седлу, охотник выехал на ферму.
Огненным шаром висит над зелёным морем палящее июльское солнце. В междугорьях пахнет сыростью, пряным запахом прелых трав. Чуть журча, бьют, растекаясь, холодные родники.
Далеко, точно застывшие на месте кучевые облака, видны Тигирецкие белки. К ним в сопровождении огромной сибирской овчарки спешат два всадника.
Это Темир и Кирик. Они бродят по тайге в поисках Яжная. В полдень, когда путники переезжали вброд горную речку, они, наконец, наткнулись на след, который тянулся вдоль берега по направлению к Тигирецким белкам. Соскочив с лошади, Темир стал внимательно его рассматривать. След был крупный и принадлежал, видимо, человеку, обутому в русские сапоги.
— Если прошёл алтайский охотник, зачем ему тяжёлые сапоги? — размышлял вслух Темир. — А вот и второй след. Кирик, ты видишь? Ого! Их трое. Смотри правее! — живо проговорил охотник. — Шаг третьего то короче, то длиннее. А вот здесь, у обрыва, человек думал: идти ему вперёд или повернуть обратно. По-моему, это прошёл Яжнай и с ним ещё двое. Видишь, следы повернули вправо, — охотник вытер рукавом потный лоб. — Там проходит горная река, она берёт начало с ледников. Бандит, наверное, решил идти берегом, мимо «пещеры злых духов». Это хитрая лиса! Он знает, что алтайцы из-за страха перед Чулмусом — злым духом — побоятся приблизиться даже к окрестностям пещеры.
— А в пещеру попасть можно?
— Конечно! Она имеет два хода: с северной стороны и на южном склоне. У южного входа есть площадка. На неё можно спуститься с горы по верёвке.
— Страшно!
— Опасно: можно каждую минуту свалиться вниз.
— Ну, а выбраться из пещеры как? Тоже по верёвке?
— Да. Однако, Кирик, я пойду на разведку, ты останешься здесь.
Темир расседлал и стреножил коней. Увидев, как помрачнело лицо мальчика, добавил:
— Обо мне не беспокойся. Если ничего не случится, вернусь часа через два. Если же встречу бандитов, дам знать двумя выстрелами, тогда садись на лошадь и гони к Прокопию.
— Я с тобой пойду…
— Нет, нельзя!
Оставшись один, мальчик занялся карабином. Внутренность ствола блестела, как зеркало: видимо, Прокопий умел держать ружьё в порядке. Загнав патрон, Кирик прицелился в парившего в небе коршуна. Нет, стрелять нельзя. Может, Яжнай бродит недалеко; услышит выстрел — тогда всё пропало.
Опустив ружьё, Кирик задумался. Жаль, что здесь нет Яньки! Они бы вдвоём обследовали пещеру, и Темир не подвергался бы опасности. Мальчик вздохнул.
Время шло медленно. Прислушиваясь к шуму воды, Кирик начал дремать. Тёмная ночь постепенно окутала тайгу, а Темир всё не возвращался. Беспокойство охватило Кирика. Он спустился к берегу на песчаную отмель. В однообразном рокоте горной реки было что-то успокаивающее.
Высоко в небе сверкали яркие звёзды. Вот одна из них скатилась за тору, оставив бледную полоску света. Мальчик несколько минут стоял неподвижно. Ничто не нарушало безмолвия ночной тайги, лишь невидимые волны, ударяясь о камни, беспокойно шумели. Опершись на ружьё, Кирик вглядывался в ночную темь.
Вдруг Делбек глухо зарычал. В тот же миг раздался крик человека. Прозвучал выстрел, что-то тяжёлое упало в воду. Что делать? Кирик, не раздумывая, указал Делбеку на реку, и собака ринулась в поток.
Прошло несколько томительных минут. Из-за горы медленно выплыла луна, и Кирик увидел барахтавшегося в воде Делбека, который выволакивал на берег чьё-то тело.
Мальчик бросился в воду, помог неизвестному выбраться на берег и вскрикнул от удивления.
Перед ним лежай Уктубай из Мендур-Сокона. Раненный в грудь пастух задыхался. Кирик поспешно расстегнул ему шубу. Приподняв с усилием голову, Уктубай пристально посмотрел на Кирика и, узнав его, торопливо зашептал:
— В пещере Чулмуса… вход завален камнями… Яжнай…
— Яжнай не один?
— С ним Атаган… Он меня пристрелил…
Дыхание пастуха становилось прерывистым. Он пытался ещё что-то сказать, но безуспешно шевелил губами. Вдруг старик приподнялся и произнёс отчётливо:
— В горе Чулмуса, в третьей пещере у северного входа, в углублении, где белый камень, спрятано японское оружие. Яжнай доставил из Монголии… — вздрогнув всем телом, Уктубай опрокинулся навзничь и затих.
Кирик не знал, что предпринять: Темир, наверное, в пещере, закрыт… Жив ли он?
Наступил рассвет. В сером полумраке уже были видны очертания гор. Лёгкий туман, висевший над тайгой, начал рассеиваться. Река и горы, кустарники и деревья виднелись уже отчётливо.
Завалив камнями тело Уктубая, Кирик отвязал от седла арканы и, переправившись на противоположный берег, остановился в густом лозняке. Здесь было тихо. Лишь недалеко возилась небольшая стайка кедровок, но и она, вспугнутая Делбеком, скрылась в пихтаче. Совсем рядом просвистел бурундук. Избегая открытых мест, мальчик осторожно двинулся к пещере Чулмуса.
