Луиза Мэй Олкотт - Роза и семь братьев
Роза заглянула через дядино плечо, потом посмотрела на арифметическую путаницу, которая была в ее собственной книге, и сказала со вздохом:
– Дядя, у вас никогда не получается так, что после всех подсчетов денег оказывается больше, чем было вначале?
– Нет, дорогая. У меня, как правило, оказывается денег меньше, чем было вначале. А тебя смущает именно это?
– Да, это очень странно, но я никогда не могу свести концы с концами.
– Может быть, я смогу тебе помочь, – сдержанно сказал доктор Алек.
– Я думаю, что сможете, потому что если уж мне надо заниматься подсчетами, то я должна научиться делать это как следует. Но, пожалуйста, не смейтесь! Я знаю, что очень глупа; эта книга – просто мое отчаяние! Но что же мне делать, если я никогда не могла писать красиво.
И девочка нерешительно протянула дяде свою бухгалтерскую книгу.
Доктор Алек был так добр, что не засмеялся. Роза была ему за это искренне благодарна. Просмотрев ее записи, он сказал ласковым тоном:
– У тебя смешаны доллары и пенсы; может быть, если я разделю их, мы добьемся толку.
– Пожалуйста, сделайте это и покажите мне на новом листке, как я должна поступать, чтобы моя книжка была такой же чистой и аккуратной, как ваша.
Наблюдая, как дядя быстро приводил в порядок ее хаотичные записи, Роза решила немедленно приняться за первые четыре правила арифметики и хорошенько выучить дроби. И пока она не научится считать, как следует, она не прочтет ни одной волшебной сказки!
– Я богатая девочка, дядя? – вдруг спросила она, глядя на длинные колонки цифр.
– Скорее бедная, раз должна была занять девять пенсов.
– Это ваша вина, вы забыли мне выдать карманные деньги. А буду ли я богатой, когда вырасту?
– Боюсь, что будешь.
– А чего же вы боитесь, дядя?
– Слишком много денег – это плохо.
– Но ведь я могу их раздавать, вы же знаете; а это самое лучшее, на что может нам служить богатство, я думаю.
– Очень рад, что ты понимаешь это, потому что с твоим богатством можно сделать много добра, если знать как.
– Вы мне обязательно расскажете, как это делать. Когда я буду взрослой, мы откроем школу, где будем учить детей только самому нужному, но зато основательно; все дети будут питаться овсянкой, а у девочек талии будут не меньше метра в обхвате, – сказала Роза, и насмешливая улыбка пробежала по ее губам.
– Ты – дерзкая маленькая девочка. Ты напрасно смеешься надо мной. Мне еще никогда не приходилось воспитывать детей. Ты – мой первый опыт. Ничего, ничего, подождите, мисс, в следующий раз получите от меня самое горькое лекарство на свете!
– Я видела, что вы готовы рассмеяться, вот и рассмешила вас! Теперь я буду очень послушна, господин учитель, и хорошо приготовлю урок.
Доктор расхохотался, а Роза села и внимательно выслушала правила ведения счетов, которые она впоследствии никогда не забывала.
Когда счета за последний месяц были проверены, а новая страница аккуратно начата, дядя Алек вдруг попросил:
– Ну, а теперь почитай мне вслух, у меня устали глаза. Так приятно посидеть тут у огонька, когда на дворе идет дождь, а наверху тетушка Джейн изводит родственников нотациями.
Роза любила читать вслух и охотно прочла главу из романа Чарльза Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби», где мисс Кенуигс берет уроки французского языка. Роза очень старалась. Она боялась, что дядя будет ее критиковать, но надеялась, что читает хорошо. Чтение – это не счета или дроби, в которых она ничего не понимала.
– Продолжать, сэр? – спросила она, дочитав главу до конца.
– Если ты не устала, моя дорогая. Мне доставляет большое удовольствие слушать тебя, читаешь ты замечательно, – услышала девочка в ответ, и сердце ее наполнилось гордостью.
– В самом деле, дядя? Как я рада! Папа учил меня читать, и я читала ему целыми часами, но думала, что мое чтение доставляло ему удовольствие только потому, что он очень любил меня.
– И я тоже люблю тебя; но ты действительно замечательно читаешь. Это настоящий талант, который редко встречается и который я очень ценю. Сядь сюда, в это низкое кресло. Так тебе будет удобнее, тут светлее, да и я смогу дернуть тебя за локоны, если ты начнешь читать слишком быстро. Как я погляжу, ты станешь большим утешением своему старому дяде, моя дорогая.
Доктор посмотрел на нее с такой отеческой нежностью, что Роза почувствовала, что ей легко будет и любить дядю, и слушаться его. Ведь он так чудесно умел перемежать похвалу с выговором.
Не успели они закончить чтение второй главы, как услышали, что к крыльцу подали карету. Это означало, что тетя Джейн собирается уезжать. Прежде чем Роза успела пойти с ней попрощаться, тетушка сама появилась в дверях. Одетая в непромокаемый плащ, она походила на необычной высоты мумию, а очки ее блестели из-под шляпы, как глаза кошки.
– Я так и знала! Этого ребенка балуют до смерти и позволяют допоздна читать разные глупости. Я надеюсь, ты вполне сознаешь всю тяжесть ответственности, которую взял на себя, Алек, – сказала она с мрачным видом. Казалось, она была даже довольна тем, что воспитание девочки идет не так, как надо.
– Я полагаю, что имею о ней четкое представление, сестра Джейн, – ответил доктор Алек. Он смешно повел плечами и подмигнул племяннице.
– Как неприятно видеть, что такая большая девочка понапрасну теряет драгоценное время. Мои мальчики учились целый день, и я уверена, что Мэк до сих пор сидит за книгой, между тем как у тебя, наверное, не было ни одного урока с тех пор, как ты приехала сюда.
– У меня сегодня было пять уроков, тетя, – неожиданно возразила Роза.
– Очень рада слышать. И какие именно?
Роза перечислила скромно:
– Мореплавания, географии, грамматики, арифметики и умения обуздывать свой нрав.
– Странные уроки, однако. Хотела бы я знать, что ты почерпнула из этого замечательного сочетания.
В глазах Розы блеснула насмешка, когда она, взглянув на дядю, сказала:
– Я не могу рассказать вам все, тетя, но я почерпнула много полезных сведений о Китае, главным образом, относительно чая. Самые лучшие сорта его: Лансанг, Сушонг, Ассам Пеко, редкий Анкое, Флаури Пеко, Сенча Капер, чай Пэдрэл, черный Кимун, зеленый Туанкей. Шанхай стоит на реке. Гонконг в переводе означает «остров Тихой воды». Сингапур – «город Льва». В Китае есть люди, которые всю жизнь проводят на лодках; китайцы пьют чай из маленьких чашечек. Важнейшие производства: фарфор, чай, корица, олово, шали, тамарин и опиум. У них очень красивые храмы и забавные идолы. Кантон – место жительства священных поросят; четырнадцать из них очень толсты и велики, и все до единого слепы.
Этот поток сведений, и особенно последнее сообщение произвели на тетушку Джейн потрясающий эффект – она была совершенно сбита с толку. Роза выпалила все так быстро, так внезапно, и все сказанное ею было столь разнообразно, что тетя была невероятно изумлена. Она еще некоторое время озадаченно глядела на девочку сквозь очки, потом поспешно проговорила: «О! Действительно!» – и отбыла в смятении и растерянности.
Она пришла бы в еще большее замешательство, если бы увидела своего достойного порицания шурина, триумфально отплясывающего с Розой польку – в честь того, что они на этот раз заставили замолчать батареи врага.
Глава IX
Тайна Фиби
– Чему это вы улыбаетесь, не говоря ни слова, Фиби? – спросила Роза однажды утром, когда они работали вместе, потому что доктор Алек находил, что работа по дому – самая полезная гимнастика для девочки. Поэтому Роза училась у Фиби мести пол, вытирать пыль и стелить постель.
– Я подумала об одной тайне и не могла удержаться от улыбки.
– А может быть, мне эта тайна тоже когда-нибудь станет известна?
– Конечно, в свое время.
– И мне она понравится?
– Вне всякого сомнения!
– Как скоро это случится?
– На этой неделе.
– Я знаю, что это такое: мальчики хотят устроить фейерверк, и это сюрприз для меня, не правда ли?
– Чистая правда!
– Хорошо, теперь я буду терпеливо ждать. Только ответьте мне на один вопрос: дядя принимает в этом участие?
– О, конечно! Разве хоть одна забава может обойтись без него?
– Значит, все будет очень хорошо. Я в этом абсолютно уверена.
Роза вышла на балкон, чтобы вытряхнуть коврики. Она энергично выбила их и повесила на балюстраду проветриваться. А потом занялась цветами. На балконе стояло несколько высоких ваз и кувшинов. Июньское ласковое солнышко и теплые дождики сотворили чудеса с семенами и рассадой. Ипомеи и настурции карабкались по шпалерной решетке, перегоняя друг друга в безудержном буйном цветении. Алые бобы и жимолость тянулись навстречу очаровательным соседкам, увивая все, до чего могли дотянуться, и свешивались вниз роскошными зелеными фестонами.
Вода залива сверкала под солнцем, свежий ветер колыхал ветви каштанов, слышался нежный шелест листвы. Сад был полон порхающих бабочек и пчел. Птицы чирикали и щебетали, занятые своими летними делами, а вдалеке белокрылые чайки ныряли в море, по которому плыли корабли, издали похожие на больших птиц.
