Владимир Машков - Веселая дюжина

— Вас послала Капитолина Петровна? — обратился к нам парень в берете.

Я ничего не ответил, но сразу догадался, что это тот самый Борька, однокурсник Капитолины Петровны, старший вожатый в "Ракете".

— Неужели она не понимает, что мы выиграли, — возмущался Борька. — Раз ваш флаг в наших руках, значит, вашей армии больше не существует, и вы — побежденные… Почему же она нарушает правила?

— На войне нет правил, — спокойно ответил я.

Борька внимательно поглядел на меня и приказал:

— Отведите их в столовую…

— Благодарим, — прервал я его, — но мы только что поужинали.

— Отведите их в столовую, — повторил свой приказ Борька, — и уложите там на раскладушках.

Конвоируемые "сосисками", мы зашагали к столовой. Рядом со мной брел Генка. Он, видно, очень тяжело переживал все происходящее.

Чтобы подбодрить, я прошептал:

— Ты уже готовишься к велопробегу по Млечному Пути до Малой Медведицы?

Генка грустно улыбнулся.

Долговязая "сосиска" отворила двери столовой.

— Давайте все же привяжем их, — снова вынырнула откуда-то "сосиска" в куртке с блестящими молниями, — а то удерут…

— Не удерут, — промолвила долговязая "сосиска" в очках.

Наши противники молча направились к выходу. Последним шел Генка. У выхода он обернулся и виновато развел руками:

— Спокойной ночи, ребята.

Дверь захлопнулась. Два раза повернули в замке ключ. Мы подождали, пока затихнут шаги на крыльце и возле столовой. И еще просто подождали, на всякий случай.

— Ребята, — тихо сказал я, — лежите спокойно, а я пойду в разведку.

"Сосиски" и не догадывались, какую роковую ошибку они совершили, уложив нас в столовой. Дело в том, что я за свои прегрешения часто попадал на кухню и знал там все ходы и выходы. А столовые во всех лагерях похожи друг на друга.

Я направился на кухню. В темноте грозно блестели котлы. Можно, конечно, устроить подкоп, но жалко времени. Тут должна быть маленькая дверца, ведущая во двор. Ага, вот она! Но какой здоровенный замок! Я ощупал пробой. Он, кажется, не крепко держится. Я сильно дернул, и пробой немного поддался.

Я отправился за ребятами.

Толька быстро оценил обстановку. Он схватился обеими руками за пробой, одной ногой уперся в стенку и… дернул изо всех сил.

Хорошо, что мы успели подхватить Тольку, а то бы он грохнулся на пол с замком и пробоем в руках.

Путь был открыт. Крадучись, мы обогнули столовую и доползли до мачты. Флаг охранял один часовой. Он клевал носом и похрапывал. Толька зажал ему рот, я срезал флаг и передал его Марику. Марик спрятал флаг под рубашку.

Часовому Толька приказал молчать, пригрозив кулаком, и мы припустили со всех ног к спасительному забору. Пронзительный крик часового, который оповещал "сосисок" о беде, придал нам новые силы.

Только когда перелезли через свой забор и очутились в своем лагере, мы поняли, что все же сумели взять реванш за поражение.

И тут мы нос к носу столкнулись с Капитолиной Петровной и Аскольдом.

— Где вы бродите по ночам? — строго спросила старшая вожатая. И, не дав нам оправдаться, решительно сказала: — Объявляю всем по выговору за то, что ушли из лагеря в ночное, неположенное время.

Проглотив безо всякого удовольствия выговор, я сказал Марику:

— Покажи флаг.

— Какой флаг? — встрепенулась старшая вожатая.

— Пионерлагеря "Ракета", — невозмутимо объяснил Марик, подавая Капитолине Петровне флаг.

Старшая вожатая восторженно оглядела флаг, а потом расцеловала каждого из нас.

— Спасибо, ребята!

— Служим пионерлагерю "Лесная сказка"! — бодро грохнули мы и уставились на Аскольда, ожидая от него поздравлений.

Но вожатый и не думал нас обнимать. Он хотел по-другому нас поздравить, но стеснялся, наверное, Капитолины Петровны.

Мы отправились спать.

Веселая дюжина превратилась в геройскую дюжину. Ведь благодаря нашей дерзкой ночной вылазке игра с "сосисками" была сведена к ничьей.

Ребята ходили, задрав носы к небесам.

А мне почему-то все время вспоминался Генка, который смотрел на меня виноватыми глазами, и я слышал его отчаянный крик: "Да ты что, с ума сошел — привязывать?!" Бывает же — прицепится что-то и мешает полностью насладиться победой.

— Гена, — спрашиваю я, — а почему ты мне снишься на велосипеде, ведь ты сейчас обитаешь в лагере?

— Не знаю, — отвечает Генка, — мне тоже снится, что ты едешь на велосипеде. И вы все, ребята, снитесь на велосипедах.

Мы сидим на обочине шоссе и беседуем. Поблескивая на солнце спицами, велосипеды лежат в кювете.

— Вообще, чепуха получается, — рассуждаю я. — Вместо того, чтобы мчаться наперегонки с ветром, я похищаю флаг из лагеря, в котором живет мой друг.

— Загадка природы, — объясняет Горох.

— Никакой загадки нет, — горячится Семка. — Просто все очень непонятно.

— И когда уже эти сны прекратятся? — говорю я.

— Скоро, — твердо обещает Семка. — Поехали, ребята.

Я долго смотрю вслед моим друзьям, пока они не исчезают за поворотом.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,

В КОТОРОЙ РАСПАХИВАЮТСЯ НАСТЕЖЬ ДВЕРИ

Когда Аскольд шумно распахнул двери нашего домика, мы сразу поняли, что он пришел прощаться.

Мы догадались об этом потому, что у Аскольда был счастливый вид, как будто завтра у него начиналась новая прекрасная жизнь. А ведь он всего лишь покидал нас.

— Бывайте здоровы, живите богато, — Аскольд торопливо жал нам руки своей сильной, мужской, боксерской лапой.

Мы говорили "до свидания" и ни о чем не спрашивали вожатого. Один Юрка Трофименко не удержался и выпалил:

— А вы куда, Аскольд Васильевич?

Вожатый поморщился и нехотя пробормотал:

— Да никуда. Я остаюсь в лагере. Но буду физруком, а вожатым у вас больше не буду. Тяжело — сразу две должности. А потом скоро первенство города по боксу. Мне готовиться надо.

— Понятно, — протянул Юрка.

Аскольд покосился на него, как будто хотел спросить, а что же тебе, парень, понятно, но ничего не сказал, а, отступив два шага к двери, помахал нам рукой.

Мы высыпали вслед за бывшим вожатым во двор и глазели, как размашисто он шел, как ловко перемахнул через бум, преградивший ему дорогу.

Я подумал, что обязательно приду посмотреть первенство города и, конечно, буду болеть за Аскольда. И тут мне почему-то показалось, что наш бывший вожатый проиграет первенство. Ничего не поделаешь, но я уже не верил, что Аскольд — лучший боксер в нашем городе.

— Красота, — воскликнул Толька, — живем без вожатого.

Ребята ликовали. Мы полдня провели на речке и вволю там накупались, а когда вернулись, никто не обругал за самовольство. Даже Капитолина Петровна.

Я, конечно, понимал, что мы заслуживаем всяческого почета и уважения за похищение флага. Но всему есть предел. И поведение Капитолины Петровны меня удивляло и настораживало. Она только улыбалась нам издалека и ничего не говорила.

После полдника, когда мы собрались в домике, чтобы обсудить программу вечернего времяпрепровождения, дверь отворилась и на пороге появился сияющий мальчишка с чемоданчиком в руках. Его физиономия, старательно обрызганная веснушками, словно тетрадь двоечника кляксами, излучала радость.

— Здравствуйте, ребята, — воскликнул мальчишка с веснушками, — я из первого отряда к вам. Буду теперь в вашем отряде.

Он произнес это таким тоном, будто на веки вечные осчастливил нас своим приходом.

— Какая кровать свободна? — добродушно поинтересовался мальчишка.

Я машинально показал на свободную кровать.

— Но мы в отряд не записываем. Это Капитолина Петровна делает…

Мальчишка, улыбаясь, промолвил:

— А Капитолина Петровна сказала, если вы не против, то и она не возражает…

Не скрывая удивления, мы наблюдали за мальчишкой. Он засунул чемоданчик под кровать, а потом уселся на ней и попрыгал, испытывая, крепка ли панцирная сетка.

— Эй, ты, — обратился к мальчишке Васька Блохин, — а чего ты к нам захотел?

— Как чего? — искренне удивился тот. — Вы — лучший отряд в лагере. А я хочу быть в лучшем отряде.

Вот оно что! Мы гордо поглядели друг на дружку.

— Ладно уж, оставайся, — снисходительно разрешил Толька.

— Спасибо, — поблагодарил мальчишка.

Вскоре появился еще один новосел. Тоже с чемоданчиком. "Если вы не против, то Капитолина Петровна не возражает…" Он устроился на другой свободной койке. Потом третий, четвертый…

— Нет, ребята, если так пойдет, — вмешался Толька, — наберем мы в лучший отряд всякой шантрапы.

— Что ты предлагаешь? — спросил я.

— А вот что. Мой батя работает начальником отдела кадров. Так у них на работу не попадешь, пока не заполнишь анкету и автобиографию не расскажешь.