Генрих Книжник - Петька
— Слабые помрут, — равнодушно отозвался Борька. — Остальные зато рослые будут, стволы прямые. Товарная продукция, — добавил он, помолчав.
Борька был, конечно, прав, особенно насчёт товарной продукции. Но сосенок всё равно было жалко, особенно тех, которые помрут. Да и тех, что вырастут: у них будет трудное детство. Нет, если бы не его, Петькино, мнение, он бы их сажал пореже и не правильными рядами, а вразброс. Борьке об этом своем мнении он сказать не решился. Мало ли чему их ещё не учили в Москве.
Хруст под ногами становился всё тише и постепенно прекратился совсем. Идти стало мягко: появился мох. Потом на мху показались кустики с мелкими листочками, редкая трава, и вдруг посадки кончились, а над Петькой встали большие, тяжёлые, прямые сосны с тёмно-коричневой корой, похожей почему-то на толстую звериную шкуру. Петьке показалось, что сосны должны быть тёплыми, как звери, и он украдкой опасливо тронул рукой один ствол. Кора была сухой и шершавой, она грела ладонь, но это было тепло солнца и жаркого дня, и сосна сразу перестала казаться затаившимся зверем. Петька задрал голову и проследил глазами ровный, как струна, яркий ствол, с бесшумной зелёной шапкой, уходящий высоко-высоко, прямо в нестерпимо синее небо. Она неторопливо качалась среди облаков, и Петьке показалось, что он медленно кружится вокруг сосны, и лес, и облака тоже кружатся вместе с ним. Он закрыл глаза, но кружение осталось в нём, и он подумал, что наконец-то почувствовал вращение Земли.
— Ты чего, заснул, что ли? Чернику собирай! — услышал он Борькин окрик, и Земля остановилась. Он открыл глаза. Борька с интересом, даже с каким-то сочувствием смотрел на него.
— А я чувствовал, как Земля вращается, — сказал Петька.
— Это ты от соснового духа с непривычки запьянел. Бабка моя тоже, как за ягодой в лес пойдём, всё глаза закрывает да про кружение головы говорит. А потом дома навернёт две тарелки щей, чаю напьётся и начинает про свои болезни рассказывать.
— Плохой ты человек, Борька, — помолчав, грустно сказал Петька. — Ты зачем с бабкой меня сравниваешь? Потому что я толстый?
Борька ничего не ответил. Он постоял, зачем-то разглядывая свою корзинку, потом вздохнул и сказал:
— Пойдём, я тебе самый лучший черничник покажу. Только никому не говори.
Не сразу наловчился Петька высматривать ягоды среди частых тёмно-зелёных листочков. Когда Борька показал ему «самое лучшее место», он удивился, потому что видел только сплошной ковёр мелких, жёстких на вид кустиков и больше ничего. Зато налетели комары. Петька хлопнул одного, посмотрел, куда он упал, и вдруг увидел ягоду, большую, как виноградина. А когда сорвал, рядом заметил ещё две такие же. Потом — целый кустик, усыпанный чёрно-сизыми шариками, и, уже не разгибаясь, пошёл от куста к кусту, отмахиваясь от комаров и шмыгая от нетерпения носом. Пальцы и рот стали красно-фиолетовыми, спину ломило. Петька разгибался ненадолго, но, увидев, как Борька быстрыми движениями выхватывает ягоды, наклонялся снова. Черники уже не хотелось, но ягоды, как нарочно, попадались крупные, налитые, и Петька всё шёл от куста к кусту, собираясь каждый раз кончить на следующем.
— Уф, хватит! — разогнулся он наконец и тут же согнулся снова. Спина требовала, чтобы он разгибался осторожно. Тогда Петька, ещё согнутый, отошёл к дереву и сел, опершись о ствол. Спине сразу стало легче. Петька огляделся: Борька всё собирал, изредка дёргая плечом от комаров.
— Борька, стой! — крикнул он, но Борька, не оглядываясь, помотал головой и продолжал работать.
— Ну как знаешь, а с меня хватит, — пробормотал Петька, поёрзал, устраиваясь поудобнее под деревом, и затих.
Прошло немало времени, пока Борька наконец остановился и разогнулся со стоном.
— Много насобирал? — спросил он, подходя к Петьке и вытирая рукой лоб.
— Много, — ответил Петька и поглядел на свои фиолетовые ладони.
— А ягода где?
— Как где? — не понял Петька и даже оглянулся.
— Неужто всё сожрал?
— А как же?
— Хорош. А я своим понесу. Вместе и съедим.
— Подумаешь. Они здесь её каждый день, наверное, едят, а я городской, мне витаминов за лето набрать надо.
— Набирай давай. Вон уж сколько набрал: весь рот чёрный.
— Отмою. Ты сам много ли набрал?
— Хватит.
— Покажи!
Борька наклонил свою корзинку, и Петька увидел плотную россыпь чистых тугих ягод. Здесь было не меньше двух глубоких тарелок, и выглядело это очень красиво.
— Ничего, — завистливо похвалил Петька и добавил: — Если бы я не ел, а в корзинку собирал, у меня столько же было бы.
— Ну и не ел бы, — равнодушно ответил Борька и вдруг насторожился.
— Ты чего?.. — начал было Петька. Но Борька яростно махнул на него рукой, быстро присел и осторожно выглянул из-за дерева. Петька тоже пригнулся.
— Что там? — прошептал он, безуспешно вглядываясь в лес.
— Идёт кто-то, — так же шёпотом ответил Борька.
— Где?
— Смотри вон туда. Прямо по лесу шпарит, слышишь, трещит?
Петька ничего не слышал, но кивнул. Во рту стало сухо, и страшно захотелось домой. «Дикий зверь или Витька, — мелькнуло у него в голове. — Что делать? Бежать? Догонит. Лучше спрятаться». И он лёг на тёплый мох рядом с сидящим на корточках Борькой. Борька молчал.
— Это зверь? — прошептал Петька, не выдерживая молчания.
— Какой ещё зверь?
— Дикий.
— Никакой это не зверь.
— Откуда ты знаешь?
— Зверь так сучьями не трещит. Он тихо ходит. Это человек.
— Витька?
— Не бойся, — вдруг обычным голосом сказал Борька. — Это Нинка. Вон она: прямо сюда с корзинкой топает. Вот я ей сейчас дам, чтобы на мой черничник не ходила!
Петька приподнялся и тоже увидел Нинку. Она неторопливо шла по лесу, помахивая корзинкой. Их с Борькой она явно не видела. Было очень интересно наблюдать за Нинкой из укрытия. Будто они охотники или разведчики. Было даже жалко, что Борька сейчас встанет, прогонит Нинку и всё кончится. И тут у Петьки возникла отличная мысль.
— Борька, — зашипел он, схватив его за руку. — Подожди! Давай её лучше напугаем. Подползём с двух сторон и зарычим, будто медведи. Вот будет здорово!
— У нас медведей нет, — тихо ответил Борька.
— Ну завоем по-волчьи или так — заорём.
— А что, давай! Лучше запомнит. Ты здесь оставайся, я один поползу. Смотри: она вон к той берёзе подойдёт, тогда и заорёшь. Она от тебя побежит, а я ей навстречу. Вот смеху будет!
И, дождавшись, когда Нинка на секунду отвернулась, Борька метнулся к соседнему дереву, присел за ним и исчез.
Петька осторожно выглянул. Нинка шла почти прямо на него, всё шире размахивая корзинкой. Вот она подбросила её, поймала и надела на голову. Достала из карманчика платья зеркальце и полюбовалась собой. Сдвинула корзинку набок, спрятала под неё косу и снова полюбовалась. Потом сняла корзинку и покружилась с ней, так что корзинка и коса летели вокруг Нинки почти горизонтально. Петька затаил дыхание, так ловко и красиво всё у Нинки получалось. Почему-то вспомнилась соседская кошка Муська, как она играла на лестничной площадке. Она хватала передними лапами ореховую скорлупу, подкидывала её, скакала боком, изогнув спинку и распушив хвост. Петька глядел на неё из лифта, и Муська думала, что она одна. А потом внизу в дверь шахты кто-то заколотил и закричал, Петька выскочил, и они с Муськой разбежались в разные стороны.
Нинка тем временем поставила корзинку на голову, медленно отвела руки и пошла, глядя прямо перед собой, будто какая-нибудь восточная женщина. Спина и шея у неё стали прямые и гордые, и ступала она как королева. Корзинка почти даже не качалась на её голове. Вдруг Нинка задёргала ногой и звонко шлёпнула себя по коленке. Корзинка, конечно, упала, а Нинка стала драть ногтями укушенное комаром место.
Петьке совсем расхотелось её пугать. Но делать было нечего, потому что Борька уже высунулся из-за дерева за Нинкиной спиной и яростно махал ему рукой. Петька не стал орать, как они договаривались. Он сначала застонал тихо и жалобно, а потом завыл так, что самому стало жутко. Нинка замерла, прижав корзинку к груди, а глаза у неё стали большие-пребольшие и какие-то совсем тёмные. Петьке стало её очень жалко, и от этой жалости он завизжал громко и отчаянно:
— Ай-яй-яй-яй-яй!
Нинка уронила корзинку и бросилась прочь от Петьки.
— Арррхх! — заревел из-за своего дерева Борька, и это было тоже очень страшно. Нинка метнулась назад, но Петька бросил в неё горсть шишек. Тогда она присела и закрыла лицо руками.
Когда Петька и Борька подошли к ней, она сидела и плакала, и плечи у неё дрожали.
— Будешь ходить на мой черничник?! — грозно спросил Борька. Он был очень доволен тем, как всё удачно получилось, и ласково посматривал на Петьку: он и пугать придумал, и визжал очень хорошо.
