Виктор Сидоров - Федька Сыч теряет кличку

Сыч вышел на кухню, кинул на лавку старый отцовский полушубок, вместо подушки свое пальтишко и лег. Но сон не шел. Мысли так и прыгают то к тетке Варваре, то к сегодняшней встрече с Андрюшкой Шустовым. «А Ваня-то Тузов неплохой малый, – приходит вдруг новая мысль. – Совсем как девчонка. Такого обидеть каждый может…» «Какой-то гад украл велосипед», – снова слышится голос Андрюшки. «Ишь ты: гад! Крепко сказал! А велосипед, конечно, жалко. Хороший велосипед».

Почему же так неожиданно взволновала его встреча с Андрюшкой, бывшим товарищем? Почему так обеспокоила его беда чужого мальчишки? Дело в том, что велосипед-то у Вани Тузова украл он, Сыч, вместе с Зайцем и Жмырем.

ГЛАВА 12

Гнетущая тревога овладела Яшкой. Думал: попади к нему в руки такое красивое пневматическое ружье – будет самым счастливым человеком. Но вот «воздушка» уже три дня у него, а счастливым он себя никак не может считать. Даже радости, хотя бы слабой искорки, и той нет. Связало Яшку это ружье по рукам и ногам. Где ни ходит, что ни делает, а в голове одно: не узнали ли дома о пропаже денег, не украл ли кто его «воздушку».

Купив у Жмыря ружье, Яшка побоялся нести его домой. Решил спрятать понадежней в каком-нибудь укромном месте, пока пройдет буря из-за кражи денег. А потом, когда все уляжется, он принесет «воздушку» домой. Если мама и папа спросят, откуда появилось ружье, скажет, что товарищ дал пострелять, или еще что-нибудь придумает.

Долго Яшка искал подходящее место. Наконец нашел его на пустыре, в густых зарослях полыни. Он вырыл глубокую продолговатую яму, выложил дно и стенки кирпичами, чтобы не проходила сырость. Потом обмотал ружье тряпьем и бумагой и засыпал в яме. Засыпал так, что даже настоящий сыщик не нашел бы Яшкин тайник. Хоть и надежно спрятано ружье, а покоя нет. Особенно ночами. Проснется вдруг в глухой ночной час и думает: а что если кто-то подсмотрел, как он рыл тайник, а что если ружье уже украли? И не спит до самого утра, а утром, чуть свет, бежит на пустырь. Никому не говорил про ружье, а где спрятано, даже Котька не знал.

Котька! Вот самое страшное для Яшки. Котька единственный, кто знает о том, где Яшка взял деньги. Он в любой момент мог разболтать об этом, и тогда Яшка пропал. Котьку все время приходится умасливать, а он наглел с каждым днем: то ему принеси пирожков, которые всегда пекла тетя Глаша, то дай ему три копейки на газировку. Яшка, нечего делать, хоть и с трудом, но выполнял требования. Котька прямо-таки упивался властью над Яшкой. В последнее время он, как только увидит Яшку, сразу начинает приставать:

– Где твое ружье, Яшка? Почему не выносишь?

Яшка хмурился, молчал, а Котька, как назойливая муха, лип к нему.

– Давай постреляем. Страсть как охота! На пустыре воробьев видимо-невидимо. Голуби прилетают. Давай поохотимся?

Яшка терял терпение, орал на Котьку, обзывал его ослом, но тот не унимался.

Однажды после такой перепалки Котька нахально заявил:

– Если не дашь пострелять, расскажу всем, что у тебя есть ружье и где ты взял деньги.

Эти слова словно ошпарили Яшку. Он, как бешеный, бросился с кулаками на Котьку.

– Ах ты, предатель! Ах ты, подлец!

Котька даже не стал защищаться, он только завывал и просил пощады.

– Не буду, Яшка, честное слово не буду! Хочешь земли съем?

– Ешь! – кричал Яшка и совал Котьке в рот полную горсть земли. – Ешь, а то голову сверну.

Котька, дрожа как последний трус, давился землей и клялся, что никому никогда не скажет о ружье и деньгах. А дни шли один за другим. Но никто в доме ни словом не обмолвился о пропаже денег, будто они продолжали лежать в маминой сумочке. «Может, так все и пройдет? Может, мама не заметит?»

Яшка уже начал оживать: повеселел, стал снова дурачиться на улице, даже хотел на часок-другой вынуть «воздушку» из тайника и пострелять на пустыре. Да вдруг разразилась такая беда, какой он не мог себе и представить.

Это произошло утром.

Яшка только что проснулся. Он с минуту лежал, глядя на открытое залитое солнцем окно. На подоконнике прыгали, громко чирикая, воробьи. Небо было такое чистое и голубое, что Яшке вдруг стало весело и легко. Все грустные мысли моментально вылетели из головы. «Все будет хорошо, – подумал он. – Сегодня постреляю». Он уже схватил край одеяла, чтобы откинуть его и соскочить с кровати, но в комнату вошла мама. Яшка прикрыл на всякий случай глаза, но так, чтобы можно было все видеть. Мама взглянула на Яшку, и, чтобы не потревожить его сна, на цыпочках прошла к шифоньеру. В груди у Яшки все замерло: неужели за деньгами? И как бы подтверждая эту догадку, мама взяла с полочки сумку. Она долго считала и пересчитывала деньги, потом, пожав плечами, пошла к двери.

– Аркаша, ты взял двадцать рублей? – услышал Яшка тихий голос матери.

– Нет, нет, голубушка, не брал. Зачем они мне?

Яшка лежал ни жив, ни мертв. «Вот оно – началось», – со страхом подумал он. Мама сначала спокойно, потом с раздражением наседала на отца. Тот тоже вначале отвечал добродушно, а потом с тревогой.

– Да не брал я, не брал, – взмолился, наконец, отец.

– Тогда кто же?

Мама и папа умолкли. Молчали долго, видимо, раздумывая о таинственном исчезновении двадцати рублей. Затем мама решительно подошла к Яшке.

– Яшустик, проснись.

Яшка, трепеща от страха, открыл глаза, встретил суровый мамин взгляд.

– Яшустик, ты брал из сумки деньги?

Язык у Яшки словно прилип к гортани. Он захлопал беспомощно глазами и еле-еле выдавил:

– Какие деньги? Я не брал…

Мама несколько секунд молча и внимательно рассматривала Яшку, потом резко повернулась, и они с папой вышли из комнаты. Сердце Яшки, казалось, совсем перестало биться. «Что теперь будет?» – тоскливо бродила одинокая мысль. Он слышал, как мама с папой сначала тихо разговаривали в другой комнате, потом заспорили, стали громко кричать друг на друга. Но вдруг сразу оба замолкли: Яшка понял, что пришла с рынка Глаша.

– Вот я с ней сейчас поговорю, – произнесла мама и пошла на кухню.

О чем говорила мать с домработницей, Яшка не слыхал. Да ему и не до этого было. Он быстро оделся и незаметно выскользнул на улицу.

Голодный, полный тяжелых предчувствий и тревог, Яшка пробродил до вечера. Но как ни боялся появляться дома, идти было нужно. Не станет же он целую ночь сидеть на улице!

Первое, что увидел, – это красные и опухшие от слез глаза тети Глаши. Она стояла на кухне с чемоданом в руках. Волосатая бородавка на ее губе печально прыгала то вверх, то вниз. Тут же были папа и мама.

Мама, еле взглянув на Яшку, снова повернулась к тете Глаше.

– Значит, смелости воровать больше, чем ответить правду?

Тетя Глаша вдруг выпрямилась, в глазах ее сверкнул огонек.

– Как вам не стыдно, – тихо, но твердо проговорила она. – И это вся благодарность ваша за три года моей работы у вас! Я ухожу, и очень обидно мне за все, что вы на меня наговорили…

Тетя Глаша торопливо сунула руку в карман, вынула небольшой узелок. Яшка увидел, как она дрожащей рукой развязала его и стала выбрасывать на стол деньги – одну бумажку за другой.

– А это вам двадцать рублей… моих собственных… чтоб вы не считали меня должной…

Остатки денег тетя Глаша сунула снова в карман, подхватила чемодан и, больше не говоря ни слова, не оглянувшись, вышла из квартиры.

Стало тихо и тяжело. Яшка был потрясен поступком и уходом тети Глаши. Он смотрел то на сиротливо лежащие деньги, то на маму, то на отца. Те тоже молчали и смотрели на деньги.

ГЛАВА 13

После долгих поисков удалось, наконец, обнаружить, как открывается люк в подвал церквушки. Это делалось очень просто: стоило лишь просунуть металлический прут в специально пробитое отверстие между основанием стены и плитой пола, нажать прут снизу вверх, и плита легко поворачивалась на толстой стальной оси, открывая темное нутро подвала.

Самым трудным было найти это отверстие. Его, как поняли ребята, всякий раз после посещения церквушки тщательно заделывали, чтобы никто не обнаружил, а плиту покрывали мусором.

И вот люк открыт. Ребята даже растерялись, когда у их ног зачернел провал. Андрюшка заглянул туда и боязливо поежился.

– Что-то и лезть неохота. Вдруг там сидит какая-нибудь рожа и нас поджидает…

Тимка тоже нерешительно топтался возле люка, прислушиваясь, не раздаются ли из темноты подозрительные звуки. Но там стояла мертвая тишина. Лезть в подвал ребята не спешили. Внимательно оглядели крышку. На внутренней стороне ее было массивное кольцо, в него продета толстая цепь.