Людмила Матвеева - Продлёнка

— Марь Юрьна, а может, они домой одни уехали? А?

Все ожили, зашумели:

— А что?

— Большие ребята — сели и уехали.

— Меня давно одну отпускают, и в бассейн и к бабушке.

— Сели в вагон и уехали!

— Ничего с ними не случилось!

Мария Юрьевна посмотрела на каждого по очереди, покачала головой:

— Они не могли так поступить. — Подумала немного и повторила: — Нет, не могли.

Денис не отставал:

— Ну почему не могли-то?

И вся продлёнка:

— Почему?

— Почему?

— Да хотя бы потому, что они уже большие, не по три года детям. Они не могли не подумать о нас, о том, что мы будем беспокоиться! — Ей приходилось перекрикивать шум поезда, вот почему она кричала на своих учеников. Мария Юрьевна никогда не кричит, а тут кричала, и голос срывался.

Подошли к школе. Днём они собрались здесь, в школьном дворе, у всех было праздничное настроение. Мальчишки толкались, девчонки визжали. Все были довольны. Впереди зоопарк. Теперь они стояли понурые, не смотрели друг на друга.

— Все могут идти домой, — сказала Мария Юрьевна холодно, как будто все до одного были виноваты. — До свидания. И — никуда, слышите? Прямо домой!

Повернулась и пошла по улице. Сумерки были сырыми, ветер трепал старую афишу: киноактриса радостно улыбалась. Листья летели над самым асфальтом и тонули в лужах.

Мария Юрьевна вошла во двор, подъезд был ярко освещён, она не решалась позвонить в дверь. Что ждёт её за этой дверью? Что она скажет маме Армена? «Я потеряла вашего мальчика»? И что ответит его мама? Ей, учительнице, доверили Армена. Где он? Что с ним? Как страшно… Огромный город, машины мчатся, мало ли происшествий, катастроф? Сколько страшных мыслей у неё в голове. Она нажала на кнопку. Быстрые шаги, дверь распахнулась, в прихожей стоит мама Армена: яркие чёрные глаза, ямочки на локтях, ямочки на щеках, яркий передничек.

— Мария Юрьевна, проходите, пожалуйста, как хорошо, что зашли.

В голосе никакой тревоги, спокойный, ласковый тон гостеприимной хозяйки; Мария Юрьевна не смотрит в чёрные яркие глаза. Она заглядывает в комнату. За столом, накрытым пёстренькой клеёнкой, сидит Армен. Он сидит спокойно и пьёт чай из большой синей чашки. И в квартире уютно пахнет тёплым печеньем.

— У нас печенье, — доносятся слова мамы Армена, — раздевайтесь — горячего чайку. Как хорошо, я в школу собиралась на днях, а вы как раз зашли.

Мария Юрьевна не слушает. Она шагнула к Армену и смотрит на него. Розовый, красивый. Поставил чашку, встал, улыбается ей.

— Армен, ты давно пришёл? Ты почему дома?

Как только отступает тревога, подступает обида. Так бывает часто. Перестав беспокоиться, человек сразу же начинает сердиться на того, о ком минуту назад беспокоился.

— Марь Юрьна. — Армен заговорил быстро. До него начало доходить, что он совершил не лучший поступок. — Мы с Игорем пошли в метро, шли медленно, думали, вы нас вот-вот догоните. А потом вошли в метро, а вы не догоняете. А тут поезд подошёл, мы как-то нечаянно в него вошли. Я думал, вы на следующем едете. А потом видим, вас нет, а мы уже на своей остановке.

— Ты понимаешь, что вы сделали? Нет, ты понимаешь?

Он видел, что она бледная, и не такая уж молодая, и вовсе не такая жизнерадостная. Морщинки на лице, усталые глаза. Мария Юрьевна. Привычная, обычная, всегда рядом. Можно о ней не думать, можно о ней забыть. Только когда совершаешь свинский поступок, тебе хуже, чем ей. Армен перестал объяснять, как они пошли туда, пошли сюда, сели, поехали, приехали. Он сел, он уткнул лицо в колени, а руки скрестил на затылке. И так сидел долго. Мама на цыпочках ушла в кухню, она видела: происходит что-то серьёзное. А Мария Юрьевна? Армен боялся поднять на неё глаза.

— А Игорь? — сухо спросила, она не собиралась сейчас распространяться. Армен жив-здоров. Это она видит. — А Игорь где?

— Мы расстались у метро, Марь Юрьна, он наверняка уже дома.

Она шагнула к телефону, снимает трубку, набирает номер. Гудки слышны даже Армену, В пустой квартире Ивановых звонит телефон. Три звонка, пять, семь.

— Игоря нет дома, — говорит учительница, она выходит из квартиры. Армен тащится за ней.

— Куда? Дождь. — Мама протягивает зонтик, но никто его не берёт.

Учительница быстрым шагом идёт прямо по лужам, Армен держится на расстоянии. Он не знает, видит она его или нет. Вот они возле дома учительницы, она входит к себе, Армен остаётся на лестнице, он не решился войти, она не позвала его. За закрытой дверью он слышит её голос, она опять звонит по телефону:

— Гостиница? Скажите, пожалуйста, Иванова сегодня работает? Я понимаю, что много Ивановых, мне нужна Анна Степановна. Хорошо, я жду. — И через некоторое время опять: — Я жду.

На площадке стоит Армен, он начинает дрожать мелкой дрожью. А вдруг с Игорем что-то стряслось? Ну что, что могло с ним случиться? Взрослый парень, что он, дорогу в первый раз переходит? А всё-таки? А всё-таки.

«Я жду», — повторяет Мария Юрьевна. Каково ей ждать. И не знать. И думать самое разное страшное. И что она скажет маме Игоря, Анне Степановне? Армен хорошо знает Анну Степановну. Она может так разволноваться, раскричаться.

— Добрый вечер, Анна Степановна, — голос у Марии Юрьевны ровный, — вы меня узнали? Да, это Мария Юрьевна.

У Армена от напряжения начинает тихонько звенеть в ушах. Вот сейчас учительница задаст главный вопрос: «Игорь приходил из зоопарка домой?» А его мама как закричит: «Где мой сын? Он был с вами! Что с ним?» Армен приложил ухо к двери. Ровный, совсем не взволнованный голос продолжал:

— Анна Степановна, мне нужно спросить у Игоря кое о чём, а его нет дома. А вы, Анна Степановна, давно из дома ушли? В половине восьмого? А он? Игорь? Так, понимаю — покормили? — И совершенно другим, радостным голосом: — Это хорошо, Анна Степановна, что покормили! Это замечательно! Это всё, что я хотела у вас спросить. Значит, поел? Ну вот и спасибо, Анна Степановна. Найду, найду, не волнуйтесь, всё хорошо, всё хорошо. Главное — не беспокоиться.

Армен садится прямо на пол, опираясь спиной о стену, он чувствует, какая пустота внутри. Что пережила из-за них учительница? Сможет ли Армен понять это? Нашёлся Игорь, ничего с ним не случилось, он приходил домой, Анна Степановна дала ему поесть, а потом ушла на работу в свою огромную гостиницу «Космос». Игорь преспокойно ушёл гулять. А он, Армен, преспокойно пил чай с печеньем и смотрел мультфильмы. Они оба нашлись. Значит, всё теперь хорошо? И Мария Юрьевна успокоилась и опять станет такой, как всегда? Станет? Или останется шрам, как от сильного удара или глубокого пореза? Армен этого пока не знает.

Распахнулась дверь, Мария Юрьевна на пороге, она сняла пальто, горят праздничные коричневые серьги.

— Ну что ты ходишь за мной? Что тебе здесь нужно? Игорь нашёлся, этот прекрасный Игорь поужинал и пошёл гулять. Марш домой.

У неё был обычный голос, тревоги остались позади. И Армен побежал вниз, весело запрыгал по ступенькам. Крикнул:

— До свидания, Марь Юрьна!

И совсем уже внизу:

— Простите, Марь Юрьна!

С разбегу он налетел на Серёжу Лунина, по прозвищу Серый. Ткнулся лицом в мокрую куртку.

— Денис! Иди сюда! — заорал Серый. — Нашёлся! — и ткнул Армена в бок кулаком.

Из темноты показались Денис, Катя Звездочётова, потом Мальвина, Женя Соловьёва. Продлёнка не разбежалась по домам. Они все были здесь, Армен сказал:

— Игорь тоже нашёлся, он уже поел.

— Поел? — ядовито переспросила Катя Звездочётова. — А мы все, между прочим, голодные. Дать тебе в ухо, знал бы. И твой распрекрасный Игорь тоже заслужил. Пошли, ребята.

Они разошлись быстро. Армен ещё побегал по дворам, он разыскал Игоря на футбольной площадке, мокрые мальчишки играли на мокром поле мокрым мячом. Но им, судя по всему, было весело.

— Бей!

— Сюда!

— Гол! — вопили они, яркий фонарь светил на площадку, всё блестело.

— Игорь, пойди сюда, — позвал Армен, — скорее! Очень нужно!

Игорь подбежал, он запыхался, глаза горели — хорошо играть в футбол, когда на душе легко и спокойно.

— Сейчас ты пойдёшь домой. — Армен крепко держал Игоря за рукав. — Ты придёшь и сразу позвонишь Марь Юрьне.

Игорь моргал. Бестолково свисали длинные руки.

— А чего говорить?

— Скажешь так: «Простите, Мария Юрьевна. Я свинья».

Игорь медленно соображал, но всё же соображал. И по лицу было видно, что постепенно до него дошло.

— Я — свинья? — переспросил он. — А ты?

— Я — тоже, — вздохнул Армен. — Иди, звони. Они нас целый вечер искали. Иди, иди, что стоишь?

Игорь медленно пошёл к своему подъезду.

Армен побежал домой.

Когда он засыпал, перед глазами шли и шли длинными ногами розовые птицы фламинго, а потом вдруг завертелась пёстрая арена. Высоко, под самым куполом, летала воздушная гимнастка в розовой юбочке, похожая на птицу. Только бы она не упала, такая розовая, такая воздушная. Нет, она не упадёт, она привязана на верёвке с красивым названием «лонжа». Страховка. Кто-то там, наверху, держит эту лонжу, и гимнастка бесстрашно летает. Человек бережёт человека. Не упадёт.