Нина Грёнтведт - Привет! Это я...

А потом…

Я лежу на спине, прямо на улице. Как на блюде. Не могу толком осознать, что произошло. (Точнее сказать, вроде понимаю, но в то же время не понимаю.) Полежав так какое-то время, я пугаюсь — вдруг кто-то всё это видел?!

Я торопливо переползаю через сугроб, а там уже начинается наш Лесок.

Что, если кто-нибудь видел, как мы со Стианом дрались? Например, Хелле могла видеть из окна! Или её мама! Или маргиналы! Я лежу на спине за большим сугробом и пытаюсь дышать ровно. Из носа течёт. Ну конечно, я, наверное, ещё и простуду схвачу! И вообще я вся какая-то обмякшая, сил совсем нет. И к тому же меня тошнит.

Что скажет Хелле?! А мама с папой?! (Стиан уже дома и как раз сейчас доносит на меня…)

Через четверть часа (мне показалось, что прошло часа три, не меньше!) я украдкой через Лесок пробираюсь домой. (Мне тошно думать, что меня будут ругать. Я ещё ни разу не дралась всерьёз. Интересно, заметно по мне или нет?) Дома, в коридоре, я быстренько сбрасываю ботинки, швыряю в шкаф куртку, шапку, рюкзак и варежки и мчусь к себе. Бросаюсь на кровать, забираюсь под одеяло и лежу очень тихо. И очень долго.

Лежать, накрывшись с головой, ужасно жарко. Я слышу только своё дыхание и стук сердца, быстрый и гулкий.

Приподнимаю одеяло — подышать и послушать, где все остальные. В доме полная тишина. Мама, видимо, ещё на работе. Папы и Эрленд тоже не слышно. Где же они, спят или…?

Я спрыгиваю с кровати и заглядываю в комнату сестры. Её кровать пуста. (Или почти пуста — на подушке восседает Паула Кряк, Водяная уточка.) Осторожно пробираюсь в коридор и заглядываю в комнату к маме с папой. Смотрю в приоткрытую дверь — там тоже никого. Где ВСЕ?

Захожу в ванную и наконец вижу себя в зеркале. Всё лицо у меня в крови! Придя в себя после шока, понимаю, что это всего-навсего кровь из носа. (Значит, у меня текли не сопли, а кровь!) Быстро умываюсь и затыкаю ноздри туалетной бумагой. Какая удача, что я в доме одна! Если бы меня увидела мама, с ней была бы истерика.

Тут я слышу звуки снизу: кто-то пришёл. В коридор входят папа и Эрленд. Сестра что-то лепечет по поводу здоровенной рыбы, которая не взяла наживку и им с папой не досталась.

Я снова скрываюсь в своей комнате и жду звонка от мамы Хелле: она же наверняка всё расскажет маме и папе. Мне здорово попадёт!

Звонит телефон. Сижу, прячусь под одеялом, как мышь. Трубку берёт Эрленд. Зовёт папу. Слышу, как папа отвечает: «Алло!»

В любую минуту папа может подняться по лестнице и отругать меня как следует. Или с места закричит: «ОДА АНДРЕА СТОКХЕЙМ!», и голос у него будет очень строгий и злой. Жду.

— Гм-м, — говорит папа, — вот оно как, понятно… Хорошо, так и сделаю. Пока.

Он кладёт трубку.

«Сейчас позовёт», — думаю я и стою в ожидании, готовая идти на папин зов. Ни звука.

Папа не кричит. Значит, звонила не мама Хелле? Почему она не звонит? Почему не кричит папа?..

Я опять прячусь в постели.

— Ты что делаешь? — слышу я совсем рядом и вздрагиваю.

Но это всего лишь Эрленд. Я выглядываю наружу. Эрленд стоит в дверях и смотрит на меня. Изучает. Завидя у меня в носу клочки туалетной бумаги, спрашивает:

— Ты что, упала?

— А? Что? Да, упала, когда шла домой из школы, — говорю я. — Уйди, не приставай ко мне!

Говорю сердитым голосом (вместо того чтобы кричать), встаю, с грохотом закрываю дверь и кричу:

— Скажи папе, что я есть не хочу, я уже поела.

— О’кей, — отвечает Эрленд и сбегает вниз.

Я набираю сообщение Хелле. Только одно слово, «Привет». Отправляю. (Других слов я просто не нахожу.)

Жду ответа. Хелле всегда сразу отвечает. Но в этот раз ответа я не получила…

Дорогой дневник!

Сейчас 23:36, все спят (кроме меня). Приходил папа и осмотрел мой нос, потому что Эрленд донесла, что я упала. Но к тому времени кровь остановилась, и туалетную бумагу я вытащила. Папа ничего не сказал про Стиана — значит, его мама ещё не звонила. Когда пришла домой мама, я уже была в постели. Мама вошла ко мне, сказала, что я выгляжу как-то не так, не совсем здоровой… И потрогала мой лоб. Температуры у меня не было, но я пожаловалась, что у меня болит живот и меня тошнит. Мама спросила — наверное, я слишком долго сидела на снегу и переохладилась? Я сказала, что да, наверное.

Надеюсь, завтра я заболею и мне не придётся идти в школу!!!

Дорогой дневник!

Время 00:17, а я по-прежнему не сплю. Хелле ещё не ответила на моё сообщение…

Болит горло, и трудно глотать. Думаю, я НА САМОМ ДЕЛЕ теперь заболею…

Дорогой дневник!

Сейчас 01:10, момент палиндрома! Но мне всё равно… Никакой радости внутри, ни вот настолько. Это самый неволшебный палиндром в моей жизни.

Заснуть не могу.

Хелле не прислала ничего.

Я боюсь завтрашнего дня…

С этого момента всё идёт плохо

Мы не подруги. Мы недруги

Стиан не сказал своей маме ни слова. Поэтому я не получила взбучку от родителей. Но он что-то сказал Хелле…

Через день после моей «встречи» со Стианом Хелле пришла на Платформу, на встречу со мной. Хотела поговорить. Мне хотелось кричать. Хелле закрыла глаза и посчитала до десяти. Потом сказала, что в этой истории самая плохая была Я. Мне не следовало в тот день влезать к Стиану в комнату, и обижать его, и караулить после школы.

Хелле сказала, что это я виновата в драке со Стианом, поэтому я должна перед ним извиниться!

Если я не извинюсь, то мы с ней больше не подруги. ХА! Ни за что!

И теперь мы с Хелле больше не подруги.

Но это ведь Стиан — дурак ненормальный! Это НЕ Я! И Хелле мне не нужна, как бы там ни было! Глупая малявка, ничего не соображает! Не понимаю, почему я потратила столько времени на дружбу с ней?!.

Дорогой дневник!

О’КЕЙ, я не буду говорить это слово. (Хотя сейчас ужасно хочется сказать именно его!) Буду говорить, что ОЧЕНЬ НЕ ЛЮБЛЮ Стиана. Моя нелюбовь огромная, космическая! Нет, ещё больше! В тысячу раз больше! Он глупый, подлый и… и плохой!!!!!!!

Что я чувствую

Дорогой дневник!

Поскольку мы с Хелле больше не дружим, у меня много времени для того, чтобы писать, рисовать и всё такое.

Я пишу и рисую в основном на тему «Стиан». Вот стихи, которые я про него сочинила:

Ты хуже всех на свете имечко противное твоёхуже, чем весь мусор и гнильё!Свинья ты и нахал,Трус, покрытый ватой!Идиотом полным стал,А зато теперь узнал — сам ты виноватый!Ночью я не сплю, лежу,плачу, ненавижу,в потолок я всё гляжуи тебя лишь вижу!

Если сложить вместе начальные заглавные буквы, выйдет «С-Т-И-А-Н», худший из всех людей).

Я сочинила стихотворение и про мою бывшую лучшую подругу:

Хелле — моя бывшая подруга,

Далеко теперь мы друг от друга.

Думаю, ты плачешь и рыдаешь

И вину свою ты вспоминаешь.

X — У меня внутри ХАНДРА, и в душе моей — дыра…

Е — Если мы враги с тобой,

Л — Лучше быть совсем одной.

Л — Лучше мне тебя не знать, чтоб не мучиться опять.

Е — Если дни мои пусты, виновата в этом ты!

(Я имею в виду, что мои мучения — это ты, если хочешь знать. А дыра у меня в душе… Ну что ж, я очень даже рада, что она не заполнена тобой!!!)

Возможно, стихи про Хелле не так хорошо рифмуются, как стихи про Стиана, но я их написала меньше чем за пять минут. Ни к чему тратить на это много времени. Потому что я не собираюсь так много О НЕЙ думать. ВЫ ОБА

На улице

На улице Хелле, Эрленд и Стиан катаются на санках… Рядом с ними мне нечего делать. Есть дела поинтереснее. Вообще-то кататься на санках — скукотища. Только попу отобьёшь. Надеюсь, они докатаются до синяков и у них у всех будет болеть копчик!

Покататься с ними я могла бы только для того, чтобы увидеть, как кто-то свалился с ледянки, или налетел на дерево, или что-нибудь в этом роде.

Надеюсь, они замёрзнут. Может, и простуду схватят…

Разоблачение

Сегодня после обеда Хелле была на Платформе с Эрленд.

Я тоже вышла, но не затем, чтобы пойти к ним. Я прошмыгнула мимо так, что они меня не заметили. И тут я увидела, что Стиан тоже на Платформе. К счастью, они увлечённо болтали и не видели, что я уселась на снегу прямо под ними. Оттуда мне всё было слышно.