Владислав Крапивин - Трое с площади Карронад
— На, а то заплачешь. Возьми свою куклу.
— Сама кукла! Кудрявая кукла с ватными мозгами.
— Мальчик, успокойся. Ты из какого детсада?
Славка лягнул её мокрой ногой. Любка отпрыгнула, аккуратно поставила свой портфель, прищурилась и сжала кулачки.
— Вот как врежу…
Славка понял, что она в самом деле врежет. Она его ничуть не слабее, а главное — не трусливее. Отлупит, и тогда совсем позор.
— Скажи спасибо, что ты девчонка, — пробормотал он. Отошёл и поспешно запихал Артёмку в портфель. Потом оглянулся.
Любка смотрела на него непонятно: без ехидства и как-то задумчиво.
— Какой чёрт тебя сюда принёс?! — в сердцах крикнул Славка.
— Никакой не чёрт. Я от бабушки ехала, с той стороны. — Она показала на другой берег Большой бухты. — Иду и вижу: ты на камнях.
— Ну и иди… к бабушке, — сумрачно посоветовал Славка.
Она заморгала, будто растерялась. Потом опять прищурилась и медленно проговорила:
— Так, да?… Припомним.
И зашагала прочь, потряхивая чёрными кудряшками. А Славка горестно задумался. Что за подлая особенность у Любки: оказываться где не надо и соваться куда не просят.
Под желудком у него тоскливо засосало. Видимо, там есть неизвестная науке железа, которая откликается на тревожные мысли и всякие опасения. Сейчас откликалась она активно: Славку даже слегка затошнило.
А ведь как хорошо начиналась Славкина жизнь в новой школе! В пятом «А» встретили его просто замечательно. Раньше нигде так не встречали.
Женька Аверкин тогда сразу сказал:
— Садись со мной, я пока один.
Костя Головни посоветовал: — Станут в продлёнку агитировать — не ходи. Детский сад. Лучше записывайся в баскетбольную секцию.
Славка удивился:
— Там же рост нужен!
— Подумаешь, рост, — сказал Дима Неходов. — Была бы голова. — Этим он сразу как бы признал, что считает Славку здравомыслящим человеком.
Никто не косился с насмешкой, никто не задевал, будто случайно, плечом и не предлагал помериться силой. Только Любка Потапенко чуть не испортила настроение. Всё улыбалась хитренько, а потом спросила:
— У вас в Усть-Каменске девочки красивые?
Славка сперва растерялся. Сказать, что их там много и всякие встречаются? Кто-нибудь подденет: «А ты что, всех девочек разглядываешь?» Ответить, что на девчонок не смотрел? Здешние, девчонки скажут: «Глядите, какой гордый!» А с ними ссориться тоже не стоит.
Славка подумал и ответил:
— Они там все такие, как ты.
Любка сделала вид, что счастлива без памяти:
— Ой как замечательно!
А Игорь Савин сказал Славке:
— Несчастный город. Понятно, почему ты оттуда сбежал.
Все засмеялись, а Любка фыркнула, надулась и отошла…
Сегодня она, конечно, постарается отыграться.
Как теперь быть? Артёмку он даже не успеет домой занести: до урока пятнадцать минут. Куранты на Матросском клубе пробили четверть десятого.
Славка стал натягивать носки и кроссовки. Настроение было унылое. Так хорошо начинался день, и всё испортила проклятая Любка!
А может быть… Может быть, не так уж и страшно? Если Любка в самом деле начнёт болтать, он как-нибудь отговорится. Сочинит, например, историю про соседского малыша, который всегда толкает ему в портфель свои игрушки.
А может быть, Любка не такая уж и вредная?
Ладно! Будет ли неприятность из-за Артёмки, ещё неизвестно. А если опоздаешь на английский, неприятностей точно не миновать.
И Славка помчался к школе, попутно размышляя, что у коротких штанов есть всё же свои преимущества: в своих шерстяных брюках он бы такую скорость не развил!
Славка поднялся по лестнице на площадь и увидел, что не опоздал. Всюду бегали ребята: был самый разгар перемены.
У верхних ступеней росло большое дерево с гладким серым стволом и большущими зубчатыми листьями. На нижней ветке по-обезьяньи держался Наездник. Он уцепился за сук руками и ногами и висел спиной вниз. Вывернув шею, смотрел на пробегавших внизу ребят.
Он встретился со Славкой глазами и просиял:
— Здравствуй! Подожди, я на тебя сяду.
— Повадилась лиса в курятник… — сказал Славка. — Ты что, в лошади меня записал?
— Да, ты моя лошадка, — весело согласился Наездник.
— За лошадьми, между прочим, ухаживают, — хмуро заметил Славка. — Их, между прочим, кормят…
— Овсом?
— Овёс ешь сам. Я лошадь особой породы…
— Ладно, я подумаю, — серьёзно сказал Наездник, спустился с дерева и стал что-то искать в своих карманах.
Вытащил синий стеклянный шарик, три этикетки от жевательной резинки, бельевую прищепку, два пятака, шестерёнку от будильника… Не поймёшь даже, как всё это помещалось в его плоских кармашках. Наконец он достал сплюснутую конфету «Белочка» в замусоленном фантике.
— На! Вместо овса.
Славка понял, что краснеет, и сурово сказал:
— Не выдумывай чепуху! Лопай сам, я же пошутил.
— Давай тогда пополам.
— Пополам — другое дело, — сказал Славка. — Ладно уж, садись.
Он загадал, что если хорошо прокатит Наездника, то и в классе всё будет хорошо. И прокатил как надо! Правда, на крыльце слегка запнулся левой ногой, но зато привёз Наездника прямо в школьный коридор и, к неудовольствию тёти Лизы, приземлил его на широкий подоконник.
— Спасибо, моя лошадка, — крикнул Наездник и приготовился мчаться по своим делам.
— Постой… Наездник… Тебя хоть как зовут-то?
Он обрадованно заулыбался:
— Меня? Денис.
Взрослое какое-то было имя.
— Денис… И больше никак?
— Ещё… Динька.
Будто колокольчик звякнул. И, откликнувшись на этот короткий звон, забренчал школьный звонок.
…Любку на уроке английского Славка не увидел. Занимались по группам, и Потапенко была в другом кабинете. Зато Аверкин, как всегда, сидел рядом.
Славка незаметно отклеивал от ног присохшую зелень водорослей.
— По морю бродил? — прошептал Женька.
— Ага.
— Крабов ловил?
— Корабль спасал. Кто-то яхточку упустил, а она в камнях застряла.
— Слушай, я узнал про паруса. Есть такая секция во флотилии.
— Вот здорово… Спасибо, Жень.
— Тебя твой Наездник искал…
— Да видел я уже это сокровище…
— Семибратов и Аверкин, беседовать будете на перемене, — перебила их англичанка Анна Ивановна. — А если у Семибратова есть потребность поговорить, пусть он выйдет к доске. Я вам задавала какое-нибудь английское стихотворение, на выбор. Учили?
Славка не учил. Но кое-что он знал с прошлых времён. Он поспешно стёр с ноги последнюю зелень, вздохнул и вышел. И выдал балладу Стивенсона «Рождество в море». Это были его любимые стихи. Когда Славка их читал, он даже забывал стесняться.
Все остались довольны. Анна Ивановна — Славкиным произношением. Славка — отметкой, а группа — тем, что баллада оказалась очень длинной и спасла по крайней мере трёх человек.
Артёмка
Всё-таки Любка Потапенко была подлая. Ехидная, коварная и вероломная. Целый день она даже не смотрела на Славку, а в начале пятого урока подняла руку и сладким голосом сказала:
— Светлана Валерьяновна, мы ведь говорили на классном собрании, чтобы никто не носил в шкалу посторонние предметы? А у Семибратова в портфеле посторонний предмет.
Класс обрадовался.
— Мина? — спросил Костя Головни.
— Самогонный аппарат, — предположил Дима Неходов.
— Ножницы для длинных языков! — крикнул Женька Аверкин и шевельнулся, будто хотел прикрыть собой Славку.
— Это не посторонний предмет, — возразила Оксана Байчик.
— Тише… Тише, ребята! — Светлана Валерьяновна почти испуганно смотрела то на Любку, то на Славку. Она очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит? — Слава Семибратов, объясни, что случилось?
В эти секунды Славка успел передумать многое.
Можно отпереться. Шарить в портфеле никто не станет, здесь нет усть-каменской Ангелины, которая не стеснялась обыскивать ребячьи карманы и сумки (Славка там поэтому запирал портфель на ключ).
Можно обиженно встать и уйти из класса. За это попадёт, но не очень. Зато он успеет спрятать Артёмку.
Но тогда опять надо будет хитрить, что-то сочинять. Славка решился на дерзкий шаг. На атаку. Он встал.
— Я могу показать! Можно, Светлана Валерьяновна, я всем покажу?
Он взял портфель, твёрдыми шагами вышел к доске и за уши выдернул Артёмку на свет. Поднял его над головой.
Конечно, никто, кроме Любки, не ожидал увидеть лупоглазого зайца, сшитого из диагоналевой пиджачной ткани, в полинялом зелёном комбинезоне и клетчатой кепочке между ушей.
Ребята на несколько секунд притихли. Потом кто-то младенческим голосом пропел:
— Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять!
