Майкл Бакли - Загадочное убийство
— Почему ты плачешь? — испуганно спросила Сабрина. — Разве тебе не хочется вернуться к нормальной жизни?
— НЕТ! — завопила Дафна. — Такова наша судьба. — Ты даже не знаешь значения слова "судьба"! Впервые в жизни она увидела в глазах младшей сестры злость. Не дав Сабрине опомниться, Дафна поставила обувную коробку на туалетный бачок, открыла дверцу душевой кабины, включила воду и затолкала туда Сабрину.
— Ах ты, маленькая дрянь! — прошипела Сабрина. — Я же стараюсь нас защитить, только и всего!
— Ничего подобного! Себя ты защищаешь, вот кого! Ты ни разу не спрашивала, чего хочу я. Ты… ты дергунчик, ты мне не нужна. Я сама буду сказочным детективом. — И Дафна вылетела из ванной, громко хлопнув дверью.
Насквозь мокрая, Сабрина вылезла из душа, стащила с себя одежду и натянула белый гостиничный халат. Обматывая вокруг головы полотенце, она раздумывала о том, что сказала сестра. Дафна вышла из себя, но Сабрина не отчаивалась, она еще вправит ей мозги. Ведь она старалась ради них обеих.
Она взяла с бачка обувную коробку и открыла ее. Любят же родители фотографировать своих малышей голышом! Те, подрастая, часто начинают ненавидеть такие снимки и мечтают их сжечь. Но у Сабрины они вызвали улыбку. На них были запечатлены более счастливые времена. Она перебрала пожелтевшие любовные письма родителей, сложила их стопкой и завязала красной ленточкой. Потом взяла розовый бумажник. В нем обнаружилось мамино водительское удостоверение, просроченные кредитные карточки, две фотографии ее отца и еще одна — Вероника с дочками. Улыбающиеся личики Сабрины и Дафны были раскрашены звездочками и молниями. Сабрина хорошо помнила тот день. Мама повезла их на ярмарку в морском порту на Саут-стрит. До чего славный выдался тогда денек!
Было очень странно держать в руках мамины вещи, ведь у девочек ничего не осталось от их прежней жизни, даже одежды. Сабрина поднесла бумажник к носу и принюхалась, надеясь почувствовать аромат маминых духов, но ничего не унюхала, кроме запаха кожи.
5
Сестра с ней не разговаривала, фея Мотылек сердито косилась. Пришлось Сабрине уткнуться в книгу, которую дала ей бабушка, когда они приехали в Нью-Йорк. "Сон в летнюю ночь" — пьеса, где главными персонажами были эльф Пак и его несносная родня. Были там и Паутинка с Мотыльком. Как ни трудно было продираться сквозь старомодный стиль, не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какими красками рисует Шекспир Оберона и Титанию: он описывал их как мелочных, ревнивых любителей всеми помыкать. Сабрина поняла, что за четыре столетия, прошедшие после написания пьесы, ровным счетом ничего не изменилось.
Бабушка вернулась в номер вместе с мистером Канисом. Со вчерашнего вечера Сабрина его не видела; секунда, на которую утром приоткрылась дверь его номера, не в счет. Его вид поразил ее.
Мистер Канис вырос на добрый десяток сантиметров и набрал лишних восемь килограммов веса, вернее, мышц. В его седой шевелюре появились бурые пряди, на лице стали отрастать борода и усы. Для Сабрины не составляло тайны, что творится со стариком. Всякий раз, становясь человеком после превращения в злого Серого Волка, он утрачивал частичку своего прежнего человечьего обличья. Что будет, когда от мистера Каниса совсем ничего не останется? Она не стала высказывать свою тревогу. Бабушка тоже ничего не сказала, по ее поведению можно было подумать, что всё прекрасно. Ей не терпелось вернуться к расследованию. Она велела девочкам поторапливаться и без промедления надевать пальто, шапочки и варежки.
Большую часть дня они потратили на то, чтобы прочесать несколько кварталов, но так и не встретили ни одного вечножителя. Ниточки, которые дала им Бесс, никуда не вели. Однако решительности у бабушки Рельды не убавилось. На Манхэттене не осталось, казалось, сомнительной закусочной и заплеванного закоулка, куда бы она не сунула носа. Они расспрашивали местных жителей, знавших секреты соседей, и бездомных, живших прямо на улице. Бездомных бабушка Рельда благодарила за желание помочь и за сведения пятидолларовыми бумажками, требуя при этом, чтобы на эти деньги они купили себе горячей еды. Но ни одна подсказка не привела наших сыщиков к вечножителям. Самой большой удачей оказалось знакомство с мужчиной в свадебном платье, который разъезжал по парку на Вашингтон-сквер на разноцветном велосипеде. Увы, он тоже оказался человеком.
Свинсон и Бесс, похоже, где-то устроили себе романтическую трапезу, поэтому остальные сыщики решили поужинать пораньше в китайском ресторанчике "Счастливая утка". В витрине заведения висело восемь зажаренных уток. "Вряд ли уж они счастливы", — подумалось Сабрине.
Меню в ресторанчике было толщиной с телефонную книгу, персонал плохо говорил по-английски, столы были составлены вместе. Косясь на кокон Пака, официанты морщили от отвращения носы. Компания уселась за столик рядом с большим аквариумом. Дафна заказала так много еды, что ею заставили весь стол. Сабрина успокоилась: лучше хорошо поесть, чем месить ногами снег. Правда, в разгар ужина бабушка улизнула, чтобы позвонить. Мистер Канис сидел молча, не открывая глаз и размеренно дыша. Сабрина всё время пачкалась слизью о кокон Пака, Дафна по-прежнему не разговаривала с ней, а фея Мотылек отказывалась есть, утверждая, что еда в ресторане не годится даже для свиней. Никогда еще Сабрина не чувствовала себя за столом настолько неуютно. Бабушка вернулась за стол как нельзя кстати.
— Ваш дядя Джейк передает, что всё хорошо, — сообщила она.
— Он придумал, как разбудить наших родителей? — с надеждой спросила Сабрина.
Бабушка покачала головой.
— Он говорит, что испробовал все волшебные составы, какие только нашел у нас в доме. К сожалению, ему пришлось на два дня отлучиться.
— Почему? Что случилось?
— Он по ошибке накормил Эльвиса колбасой. Хуже, чем накормить Эльвиса колбасой, не было ничего на свете. Она плохо действовала на желудок их почти стокилограммового датского дога. Результат всегда имел очень дурной запах. Когда Дафна в последний раз угостила его колбаской, им едва не пришлось переселяться.
— Я соскучилась по Эльвису. — Дафна погладила свой изрядно увеличившийся от непомерного количества съеденного животик. — Смотрите, я жду ребеночка. Я назову его "Блюдо номер пятнадцать и яичный рулет". Бабушка улыбнулась:
— Liebling, ты вся перепачкалась едой. Придется вести тебя в туалет и приводить в порядок.
Дафна пожала плечами и последовала за старушкой.
— Я тоже не прочь помыть руки, — сказал Канис и тоже встал из-за стола.
Сабрина и Мотылек остались вдвоем. Сабрина старалась не обращать на фею внимания, но как вытерпеть, если сердитые глазки так и сверлят тебя?
— Предлагаю кое в чем разобраться, человеческая дочь, — нарушила молчание фея Мотылек. — Если ты попытаешься вмешаться в мои отношения с Паком, то горько пожалеешь об этом. Он мой жених!
— Послушай, мне твой жених ни к чему. Мне только одиннадцать лет. Мне даже дружка завести не разрешают, так что, когда Пак вылезет наконец из этой своей вонючей штуковины, можешь забирать его со всеми потрохами.
— Ты его не любишь? — спросила Мотылек.
— НЕТ! — повысила голос Сабрина.
Спохватившись, она огляделась. На нее глазели все, включая мистера Каниса, стоявшего в очереди в туалет. Он улыбался, но от ее сердитого взгляда улыбка исчезла, и он принялся разглядывать потолок.
— Я не хочу, чтобы на Пака что-то влияло, когда он вспомнит о выборе Оберона, — объяснила фея Мотылек.
— О чем это ты? Какой еще выбор Оберона?
— Я! Оберон выбрал меня. Он назначил меня невестой Пака.
— То есть как?
— Это отцовское право. Отцы эльфов сами подбирают своим сыновьям невест.
— Представляю, как к этому отнесся Пак! Жаль, что я не видела его лица, когда отец ему об этом сообщил.
Фея Мотылек недовольно фыркнула. До Сабрины дошло, что девочка относится к этой теме очень серьезно.
— Как это было? — спросила ее Сабрина.
— Принц был сбит с толку…
— То есть отверг тебя?
— Он совершил ошибку. Увы, за это отец подверг его наказанию. Теперь Пак изгнан из Волшебного царства. С тех пор минуло больше десяти лет, и мы ничего о нем не знали до вчерашнего дня.
— Еще бы, ведь он застрял в Феррипорт-Лэндинге. Это всё равно что засесть в отеле с тараканами: поселиться можно, а потом попробуй выселись! — сказала Сабрина. — Но ты не горюй. Пак этого не заслуживает. С ним ты с ума бы сошла. Без него тебе будет гораздо лучше.
— Как ты смеешь! — вскричала фея Мотылек. — Пак — великий эльф.
— Ты уж меня прости, — не унималась Сабрина, — но я не могу не спросить тебя: если он сбежал, чтобы не жениться на тебе, то с чего ты взяла, что теперь он передумает?
