Владимир Машков - Как я был вундеркиндом
Но оказалось, что тонуть надо тоже умеючи. Короче говоря, тонуть надо со знанием дела.
В бассейне мы сперва делали разминку в зале, потом отрабатывали дыхание в воде – то есть плыли, держась руками за пробковые дощечки, и время от времени окунали лицо в воду. А в конце – начались заплывы.
Янина Станиславовна ходила по бортику, глядела, как мы плывём, давала советы. К ней подошёл тренер в белых брюках. Его группа должна была заниматься после нас. Янина Станиславовна заговорилась с тренером и перестала обращать на нас внимание.
Я понял, что настал мой час. Я огляделся по сторонам. Словно прощался со всем, что вижу. Словно хотел в последний раз взглянуть и на бассейн, и на ребят, и на Янину Станиславовну. А потом зажмурил глаза, чтобы уже ничего не видеть, и пошёл на дно.
Но далеко мне уйти не удалось. Какая-то сверхъестественная сила в одно мгновение вытолкнула меня на поверхность. Я даже капельки воды не успел глотнуть.
Но неуступчивость воды меня только раззадорила. Проплыв пару метров, я снова, набравшись храбрости и воздуха, пошёл вниз.
Нет, определённо в тот день вода была какая-то не такая. Она была словно резиновая. Она выталкивала меня. Я подпрыгивал на ней, как спортсмены на батуте или как клоуны на сетке.
А самым трудным оказалось наглотаться воды. Рот не хотел открываться ни в какую. Губы, будто склеенные, не разжимались.
Проплыв ещё пару метров, я снова совершил попытку утонуть. И снова у меня ничего не вышло. Я вылетел на поверхность со скоростью пробки. Глянул на Янину Станиславовну. Она по-прежнему беседовала с тренером.
– Здорово у тебя получается, – услышал я за спиной голос.
Я обернулся. По соседней дорожке плыл Игорь.
– Настоящий баттерфляй, – восхитился Игорь.
Игорь подумал, что я плыву стилем «баттерфляй». Конечно, ему и в голову не могло прийти, что я тону. Верно, кому такое может померещиться?
А баттерфляем плывут так. Ты широко разводишь руки, вскидываешь над головой, отталкиваешься ногами от воды и какое-то мгновение словно летишь по воздуху, а потом со всего размаху плюхаешься в воду.
– А у меня никак не выходит, – пожаловался Игорь. – Я сразу тону…
– А я как раз утонуть не могу, – признался я.
– Ну ты даёшь!
Игорь рассмеялся. Рот у него открылся до ушей. Вода хлынула в рот. Игорь закашлялся и схватился за канат, который разделял дорожки.
– Игорь, Сева, прекратите разговоры, – услышали мы голос Янины Станиславовны. – Продолжайте дистанцию…
Игорь откашлялся и поплыл брассом. Я старался держаться рядом с ним, не отставать.
Вот раньше, когда плавать не умел, на дно шёл быстрее топора. А теперь научился на свою голову не только держаться на воде, но и плавать разными стилями и утонуть по-человечески не могу. А мне это позарез необходимо.
Мы с Игорем вместе оттолкнулись от стенки и повернули назад. И тут я подумал, что неплохую идею мне подал Игорь. Надо мне научиться плыть баттерфляем. Это не простой стиль, он требует большой физической силы, а нетренированный пловец скоро устаёт.
Тренер в белых брюках наконец отстал от Янины Станиславовны, и теперь она вовсю глядела на нас. До финиша оставалось метров десять, когда я перешёл на баттерфляй.
Мгновение я парил в воздухе, а потом грохнулся в воду и пошёл на дно. Но быстро спохватился, взмахнул руками, толкнулся ногами и снова взлетел над водой.
Я здорово плыл баттерфляем. Взлетая над водой, я видел восхищённые взгляды ребят и Янины Станиславовны. Вот это да! Никто меня не учил плавать баттерфляем, я сам научился, да ещё как!
И вдруг, когда до финишной стенки оставалось пару метров, я глотнул воды – ужасно невкусной, совершенно противной – и захлебнулся. Я почувствовал, что ноги мои отяжелели, а руки словно налились свинцом.
Короче говоря, я пошёл на дно, чего я так хотел и что так долго у меня не получалось.
И тогда я заорал:
– Спаситепомогитетону!!!
Моего крика, конечно, никто не услышал, потому что я его пробулькал под водой.
Но то, что я тону, увидели все. И все кинулись на помощь. Ко мне вплотную приблизилось лицо Игоря, и я услышал его крик:
– Стань на ноги!
Я встал, вода была мне по пояс. Вот чудеса – чуть не утонул на мелком месте, а на глубине никак не получалось.
Ноги меня не держали, и я повалился на Игоря.
Меня схватили за руки и за ноги, вытащили из воды и положили на пол.
Надо мной склонилась перепуганная насмерть Янина Станиславовна:
– Ты жив?
Я закрыл глаза и тут же открыл. Этим я дал всем понять, что жив, но чувствую себя ужасно.
Мне принялись делать искусственное дыхание. Но это было лишнее. Дышать я мог.
От холода или от страха меня начало трясти. Меня снова взяли за руки и за ноги и понесли по длинному коридору. Все, кто шёл навстречу, сторонились и давали дорогу.
Наконец мы добрались до медпункта. Там меня вытерли насухо, уложили на диван и укрыли одеялом.
Врач приложила трубку к моей груди, послушала и сказала, что всё в порядке, что я просто перепугался и что скоро всё пройдёт. Она дала мне выпить успокаивающую микстуру, и я успокоился, перестал дрожать.
Все, кто нёс меня, ушли. Остались Игорь и Янина Станиславовна. Я заметил, что у моего тренера мокрые брюки. Значит, и она кинулась в воду, чтобы меня спасти.
В медпункт вошёл седой мужчина с холодными, как будто замёрзшими, глазами. Это был директор бассейна. Я почувствовал, что он страшно сердит.
– Как состояние? – спросил директор у врача.
– Нормальное, – ответила врач. – Мальчик может идти домой.
Тут только директор обратил внимание на бледную Янину Станиславовну.
– Отведите домой мальчика, Янина Станиславовна, – приказал директор, – а потом зайдите ко мне в кабинет.
И только сейчас директор увидел Игоря.
– Марш в раздевалку, – велел он ему.
Игорь помахал мне рукой на прощанье и помчался в раздевалку.
Вскоре мы с Яниной Станиславовной ехали на троллейбусе домой к бабушке. Ослабевший от пережитых треволнений, я молчал, а Янина Станиславовна всё вспоминала, как я плыл баттерфляем.
– Жаль, что я не успела поглядеть на секундомер. А где ты научился баттерфляю?
– Нигде, – признался я. – Попробовал сегодня и поплыл.
– Да и ещё раз да, – упрямо повторила Янина Станиславовна, явно кому-то возражая. – У тебя есть данные. Конечно, техника слабовата, но если основательно поработать, успех придёт…
– А зачем он вас вызывает? – неожиданно вспомнил я сердитого директора.
– Кто? Директор? – на мгновение настроение у Янины Станиславовны испортилось, но потом она махнула рукой. – А, не съест же он меня, как ты думаешь?
– Наверное, не съест, – ответил я.
– Я тоже так думаю, – рассмеялась Янина Станиславовна.
Дома Янина Станиславовна рассказала всё, как было, бабушке.
– Я недоглядела, – призналась Янина Станиславовна. – Он вдруг захлебнулся. Правда, там было уже мелко, утонуть он не мог…
– Ещё не хватало, чтобы он утонул, – бабушка испугалась не на шутку.
Она уложила меня в постель, сунула под мышку градусник.
– Ты придёшь в бассейн? – собравшись уходить, спросила Янина Станиславовна.
За меня ответила бабушка:
– Вряд ли. Мы подыщем мальчику более безопасный вид спорта или, – бабушка произнесла последние слова с нажимом, – или более квалифицированного тренера…
– До свидания, – улыбнулась мне Янина Станиславовна.
– До свидания, – сказал я.
– Прощайте, голубушка, – сказала бабушка. – И получше смотрите за детьми, раз уж вам доверили их жизни…
После ухода Янины Станиславовны бабушка долго не могла успокоиться, шумела, что отныне моей ноги не будет в бассейне, где дети брошены на произвол судьбы, грозилась пойти к директору, чтобы открыть ему глаза на безобразия, которые творятся у него в бассейне. Мне еле удалось уговорить бабушку не идти к директору.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила бабушка.
Я не знал, что ответить. Мне удалось осуществить план Гриши, я избавился от бассейна. Значит, будет у меня теперь время, чтобы играть с Гришей.
Но мне было жаль Янину Станиславовну. Бабушка на неё накричала, ещё директор, наверное, добавит. Но тут я вспомнил, как Янина Станиславовна сказала, что директор её не съест, и успокоился.
– Хорошо, – ответил я бабушке. – Я чувствую себя хорошо!
РОЖКИ ДА НОЖКИ
Дома была одна Валентина Михайловна.
– А где Юля? – спросил я.
– Юля заболела, она у бабушки, – ответила Валентина Михайловна.
Я очень обрадовался, что Юли нет дома. Врать легче всего один на один. И вообще, при Юле я просто не смог бы врать.
– Всеволод, – сказала бы Юля, – почему вы врёте? Как вам не стыдно.
Она бы прямо так и сказала.
Мне показалось, что сегодня Валентина Михайловна не в своей тарелке. Так говорят про человека, который сегодня не похож на самого себя. То есть он сегодня не такой, какой был вчера, позавчера и вообще всё время.
