Наталия Роллечек - Деревянные четки
«Одну сахарную свеклину! Сказала тоже, – размышляла я по дороге в школу. – И что это ей пришло в голову? Один только эпидиаскоп будет стоить в несколько раз больше!»
Долгожданное воскресенье наконец наступило. Был уже вечер, когда я поднималась по лестнице в клуб. Перед дверями меня вдруг охватило сомнение: Аниеля ведь ясно говорила, что вход в клуб открыт для буфетчиц, парикмахерш, прислуг, нянек, а я всего-навсего ученица!
Однако я всё же решилась войти. Пригладила волосы, поправила чулки, одернула платье и, не зная, что еще можно сделать с собой, нажала в конце концов на дверную ручку…
Существуют помещения, которые словно для того и созданы, чтобы вызывать в людях меланхолию. Не сходя с порога, я удивленно осматривалась по сторонам.
Прямо против двери на грязной, обшарпанной стене рядком висели маленькие иконы. И равнодушные японки с цветастыми зонтиками в руках таращили на меня с картин свои раскосые глаза. В центре стены на коврике висел образ божьей матери; возле окна, на высоком деревянном постаменте торчал гипсовый бюст маршала Пилсудского. Плетеные столики и кресла напоминали собою мебель из садовой беседки, почерневшую от дождей и влаги и выброшенную на свалку за полной негодностью.
В комнате находилось десятка полтора девушек. Празднично одетые, они кружились по залу, перекидывали какие-то бумажки, присаживались ненадолго за столики, снова вставали, выглядывали в окно, шептались между собою. Луции среди них не было. Аниеля стояла возле небольшого буфета и крутила ручку поставленного на него патефона. «Мы, как летучие мыши, ночные имеем секреты…» – захрипела пластинка.
Девушки тотчас же оживились, быстро подбежали к буфету, окружили патефон.
Теперь я могла хорошенько присмотреться к обществу, собравшемуся в углу зала, возле большого круглого стола. О, да там одни пани! Все очень симпатичные, мило улыбающиеся, одетые с изысканной скромностью. У них были непринужденные позы, они беззаботно болтали, чувствуя себя как дома. И какой же контраст представляли они с девушками, неловко двигавшимися по залу, одетыми бедно безвкусно. Те, что сидели за круглым столом, невольно привлекали к себе любопытные взгляды. На этих, что кружились по огромному, почти пустому залу, не находя себе места, горько было смотреть. Те, что сидели в углу, – приглашенные специально на этот вечер пани, – не теряя времени даром, запивали свою милую беседу чаем, похрустывали печеньем. Порою одна из них вынимала пудреницу, торопливо пудрила нос или, смотрясь в зеркальце, поправляла прическу, после чего снова возвращалась к прерванной беседе.
– Верно, хорошее помещение? – услышала я чей-то голос. Возле меня стояла Аниеля.
– Ну… – ответила я, опуская глаза, – а где же всё-таки эпидиаскоп?
– Не огорчайся. Будет и он. – Аниеля вдруг схватила меня за руку: – Смотри! Это графиня Кристина!..
«Честное слово, я скорее приняла бы ее за одну из старших клубисток, чем за графиню, – подумала я, глядя на председательницу «Кружка молодых полек». – Как скромно одета! Очень, очень симпатичная. И совсем не похожа на дегенератку! (Мой отчим частенько говаривал, что аристократия подвержена дегенерации, то есть вырождению.) Даже волосы у нее очень красивые, светло-русые. А сейчас она, наверно, будет говорить…»
Милая пани председательница дала Аниеле знак, чтобы та выключила патефон.
– Дорогие клубистки…
В зале воцарилась тишина. Девушки дружно повернули свои головы в сторону графини.
– Сегодняшний вечер должен не только доставить вам развлечение. Развлечься вы сумеете и сами, без нашей помощи. Сегодняшнее собрание созвано совсем с другой целью. Наши гостьи…
Тут пани, сидевшие в углу, пошевелились, поправили боа[33] на своих шеях и, плотно сцепив пальцы рук, оперлись ими о край стола. Их лица приняли сосредоточенное выражение.
– …Наши гостьи желают познакомиться с вами ближе и установить сердечный контакт. С этой-то именно целью пани, трудящиеся на общественной ниве в свое свободное время, которого у них очень мало, пришли сюда. Поэтому после художественной части, которая вскоре начнется, состоится беседа клубисток с приглашенными к нам гостьями. Каждая из девушек может рассказать, что ее всего интересует, какие у нее увлечения, к чему она стремится в жизни. Вы можете говорить об этом совершенно свободно, без стеснения. Наши гостьи питают к вам самую искреннюю доброжелательность, они с большой сердечностью относятся к идее дальнейшего развития «Кружка молодых полек» и готовы оказать вашему клубу поддержку, помощь, дать вам добрые советы. Исключительно от вас самих зависит, чтобы искренность и взаимное доверие стали основой наших взаимоотношений.
Во время художественной части вы услышите «Ave Maria» композитора Гуно. Это произведение будет исполнено нашим скрипачом, которому мы предоставляем возможность выступить перед такой благодарной и живо реагирующей на всё прекрасное аудиторией, какой является молодежь. Затем вы прослушаете декламацию «Гимнов» Каспровича.[34] Наша певица – первое сопрано в хоре костела святой Анны – исполнит арию из итальянской оперы «Севильский цирюльник». И в заключение на скрипке будет сыграно «Вы, которые в слезах».
На этом программа художественной части вечера заканчивается. За нею последует часть неофициальная, которую наши дорогие гостьи, равно как и члены кружка, наверняка захотят использовать для непринужденной беседы.
Графиня Кристина села. На середину зала вышел долговязый худой мужчина, сидевший до этого в углу и не замеченный мною.
– Слепой, – шепотом сообщила мне Аниеля. – Он играет на вечеринках и получает за это обеды в «Каритасе».[35]
Скрипач долго настраивал свой инструмент, перебирал смычком струны. Девчата посматривали на него с удивлением и вполголоса делились своими замечаниями…
Когда умолкли звуки скрипки, раздались жидкие аплодисменты. Скрипач уселся на свое место в углу. Из-за круглого стола поднялась молодая паненка. Она перекинула через спинку стула шелковый шарфик и вышла тоже на середину зала. Откашлялась и, заглядывая в листок бумаги, который держала в руке, начала бесконечную декламацию.
Общество дам, устроившееся за круглым столом, наградило «Гимны» Каспровича громкими криками «браво». Затем продемонстрировала свой голос певица в фиолетовом платье. В этот момент я заметила Луцию. Она сидела возле окна – вдали от всех, – одетая в свое самое старое, штопаное-перештопаное платьице. Уж будто она не могла одеться получше, в свое праздничное платье! И еще к тому же сидит с папироской в зубах! Стыд-то какой!.. Я почувствовала, как кровь ударила мне в лицо. Не одеться по-человечески, пренебречь клубом, которому придавала такое огромное значение милая пани председательница! Да, это было похоже на Луцию…
Певица раскланивалась – благодарила присутствовавших за аплодисменты. На середину зала снова вышел скрипач.
После нежной мелодии «Вы, которые в слезах» воцарилась тоскливая тишина. Это, должно быть, не понравилось пани председательнице, и она сказала:
– Аниеля, заведи патефон. Мы хотим послушать теперь музыку в граммофонной записи. А может быть, клубистки желают что-нибудь выпить? В таком случае просим к столикам.
Пластинка «Титина, ах, Титина!» разогнала тоску. Зазвякали бутылки – это Аниеля разливала по стаканам розовый шипящий оранжад.[36] Она установила на подносе стаканы, тарелку с печеньем и начала обходить по очереди всех девушек.
Я вдруг почувствовала сильную жажду и с нетерпением ожидала, когда же Аниеля дойдет до меня.
Наконец она подошла:
– Как тебе нравится наша пани председательница?
– А почему нет эпидиаскопа? – отпарировала я ее вопрос.
Однако Аниеля уже отправилась дальше вместе со своим подносом. Мне не с кем было разговаривать, и я придвинулась к Луции.
– Я пришла всё-таки… – начала я, несколько смущенная.
– Вижу.
– А что дальше будет по программе?
– Ты же слышала: непринужденная беседа приглашенных гостей с работающими девушками.
Яосмотрелась. Обещанной непринужденной беседы что-то не было видно. Клубистки равнодушно сидели в плетеных креслах, каждая со стаканом оранжада в руке, вдали от молодых дам. Гостьи дымили папиросами и присматривались к девушкам.
«Готовятся к беседе с клубистками, – подумала я. – А выглядят они здесь элегантными пассажирками-аристократками, каким-то чудом попавшими в зал ожидания третьего класса. Ого! Две дамы направляются к клубисткам. Интересно, с которой они начнут?»
Рядом с Луцией сидела толстощекая девушка с голубыми глазами. В широкой, красной ладони она держала печенье и глядела куда-то вдаль. Пани председательница с двумя другими дамами остановилась возле нас.
– Пани где работает? – спросила высокая дама в очках.
