Астрид Линдгрен - Малыш и Карлсон
— Почему ты так думаешь? — спросила она, сдерживая смех.
Малыш, испугавшись, что сморозил глупость, решил не продолжать. Но мама настаивала:
— Скажи, почему ты это подумал?
— Ведь когда Боссе вырос, я получил его старый велосипед и его старые лыжи… И коньки, на которых он катался, когда был таким, как я… Я донашиваю его старые пижамы, его ботинки и всё остальное…
— Ну, а от его старой жены я тебя избавлю; это тебе обещаю, — сказала мама серьёзно.
— А нельзя ли мне будет жениться на тебе? — спросил Малыш.
— Пожалуй, это невозможно, — ответила мама. — Ведь я уже замужем за папой.
Да, это было так.
— Какое неудачное совпадение, что и я и папа любим тебя! — недовольно произнёс Малыш.
Тут мама рассмеялась и сказала:
— Раз вы оба меня любите, значит, я хорошая.
— Ну, тогда я женюсь на Гунилле, — вздохнул Малыш. — Ведь надо же мне будет на ком-нибудь жениться!
И Малыш вновь задумался. Он думал о том, что ему, наверно, будет не очень приятно жить вместе с Гуниллой, потому что с ней иногда трудно ладить. Да и вообще ему больше всего хотелось жить вместе с мамой, папой, Боссе и Бетан, а не с какой-то там женой.
— Мне бы гораздо больше хотелось иметь собаку, чем жену, — сказал Малыш. — Мама, ты не можешь мне подарить щенка?
Мама вздохнула. Ну вот, опять Малыш заговорил о своей вожделенной собаке! Это было почти так же невыносимо, как и разговоры о Карлсоне, который живёт на крыше.
— Знаешь что, Малыш, — сказала мама, — тебе пора одеваться, а то ты опоздаешь в школу.
— Ну, ясно, — ответил Малыш. — Стоит мне только заговорить о собаке, как ты заводишь разговор о школе!
…В тот день Малышу было приятно идти в школу, потому что ему многое надо было обсудить с Кристером и Гуниллой.
Домой они шли, как всегда, вместе. И Малыша это особенно радовало, потому что теперь Кристер и Гунилла тоже были знакомы с Карлсоном.
— Он такой весёлый, правда? Как ты думаешь сегодня он опять прилетит? — спросила Гунилла.
— Не знаю, — ответил Малыш. — Он сказал, что прилетит «приблизительно». А это значит — когда ему вздумается.
— Надеюсь, что он прилетит «приблизительно» сегодня, — сказал Кристер. — Можно, мы с Гуниллой пойдём к тебе?
— Конечно, можно, — сказал Малыш.
Тут появилось ещё одно существо, которое тоже захотело пойти вместе с ними. Когда ребята собрались перейти улицу, к Малышу подбежал маленький чёрный пудель. Он обнюхал коленки Малыша и дружески тявкнул.
— Поглядите, какой славный щенок! — радостно воскликнул Малыш. — Он, наверно, испугался уличного движения и просит меня перевести его на ту сторону.
Малыш был бы счастлив переводить щенка через все перекрёстки города. Должно быть, щенок это почувствовал: он бежал вприпрыжку по мостовой, норовя прижаться к ноге Малыша.
— Какой он симпатичный, — сказала Гунилла. — Иди сюда, маленький пёсик!
— Нет, он хочет идти рядом со мной, — сказал Малыш и взял щенка за ошейник. — Он меня полюбил.
— Меня он тоже полюбил, — сказала Гунилла.
У маленького щенка был такой вид, будто он готов любить всех на свете, только бы его любили. И Малыш полюбил этого щенка. О, как он его полюбил! Он нагнулся к щенку и принялся его ласкать, и гладить, и тихонько присвистывать, и причмокивать. Все эти нежные звуки должны были означать, что чёрный пудель — самый симпатичный, самый распрекрасный пёс на свете. Щенок вилял хвостом, всячески давая понять, что он тоже так думает. Он радостно прыгал и лаял, а когда дети свернули на свою улицу, побежал вслед за ними.
— Может быть, ему негде жить? — сказал Малыш, цепляясь за последнюю надежду: он ни за что не хотел расставаться с щенком. — И, может быть, у него нет хозяина?
— Ну да, наверно, нет, — согласился с Малышом Кристер.
— Да замолчи ты! — раздражённо оборвал его Малыш. — Ты-то откуда знаешь?
Разве мог понять Кристер, у которого был Ёффа, что значит не иметь собаки — совсем никакой собаки!
— Иди сюда, милый пёсик! — позвал Малыш, всё больше убеждая себя в том, что щенку негде жить.
— Смотри, как бы он не увязался за тобой, — предупредил Кристер.
— Пусть идёт. Я и хочу, чтобы он шёл за мной, — ответил Малыш.
И щенок пошёл за ним. Так он оказался у дверей дома, где жил Малыш. Тут Малыш взял его на руки и понёс по лестнице.
«Сейчас я спрошу у мамы, можно ли мне оставить его у себя».
Но мамы не было дома. В записке, которую Малыш нашёл на кухонном столе, было сказано, что она в прачечной и что он может туда зайти, если ему что-нибудь понадобится.
Тем временем щенок, как ракета, ворвался в комнату Малыша. Ребята помчались за ним.
— Видите, он хочет жить у меня! — закричал Малыш, обезумев от радости.
В эту самую минуту в окно влетел Карлсон, который живёт на крыше.
— Привет! — крикнул он. — Вы что, постирали эту собаку? Ведь у неё вся шерсть села!
— Это же не Ёффа, разве ты не видишь? — сказал Малыш. — Это моя собака!
— Нет, не твоя, — возразил Кристер.
— У тебя нет собаки, — подтвердила Гунилла.
— А вот у меня там, наверху, тысячи собак, — сказал Карлсон. — Лучший в мире собаковод — это…
— Что-то я не видал у тебя никаких собак, — перебил Малыш Карлсона.
— Их просто не было дома — они все разлетелись. Ведь у меня летающие собаки.
Мальты не слушал Карлсона. Тысячи летающих собак ничего не значили для него по сравнению с этим маленьким милым щенком.
— Нет, не думаю, чтобы у него был хозяин, — вновь сказал Малыш.
Гунилла склонилась над собакой.
— Во всяком случае, на ошейнике у него написано «Альберг», — сказала она.
— Ясно, это фамилия его хозяина, — подхватил Кристер.
— Может быть, этот Альберг уже умер! — возразил Малыш и подумал, что, даже если Альберг существует, он, конечно, не любит щенка. И вдруг Малышу пришла в голову прекрасная мысль. — А может быть, самого щенка зовут Альберг? — спросил он, умоляюще взглянув на Кристера и Гуниллу.
Но те лишь обидно рассмеялись в ответ.
— У меня есть несколько собак по кличке Альберг, — сказал Карлсон. — Привет, Альберг!
Щенок подскочил к Карлсону и весело залаял.
— Вот видите, — крикнул Малыш, — он знает своё имя!.. Альберг, Альберг, сюда!
Гунилла схватила щенка.
— Тут на ошейнике выгравирован номер телефона, — безжалостно сказала она.
— Конечно, у собаки есть личный телефон, — объяснил Карлсон. — Скажи ей, чтобы она позвонила своей экономке и предупредила, что вернётся поздно. Мои собаки всегда звонят по телефону, когда задерживаются.
Карлсон погладил щенка своей пухлой ручкой.
— Одна из моих собак, которую, кстати, тоже зовут Альберг, как-то на днях задержалась, — продолжал Карлсон. — Она решила позвонить домой, чтобы предупредить меня, но спутала номер телефона и попала к одному старому майору в отставке, проживающему в Кунгсхольме. «Это кто-нибудь из собак Карлсона?» — осведомилась Альберг. Майор обиделся и стал ругаться: «Осёл! Я майор, а не собака!» — «Так чего ж вы меня облаяли?» — вежливо спросила Альберг. Вот какая она умница!
Малыш не слушал Карлсона. Его сейчас ничто не интересовало, кроме маленького щенка. И даже когда Карлсон сказал, что он не прочь слегка поразвлечься, Малыш не обратил на это никакого внимания. Тогда Карлсон выпятил нижнюю губу и заявил:
— Нет, так я не играю! Ты всё время возишься с этой собакой, а я тоже хочу чем-нибудь заняться.
Гунилла и Кристер поддержали Карлсона.
— Давайте устроим «Вечер чудес», — сказал Карлсон, перестав дуться. — Угадайте, кто лучший в мире фокусник?
— Конечно, Карлсон! — наперебой закричали Малыш, Кристер и Гунилла.
— Значит, мы решили, что устроим представление под названием «Вечер чудес»?
— Да, — сказали дети.
— Мы решили также, что вход на это представление будет стоить одну конфетку?
— Да, — подтвердили дети.
— И ещё мы решили, что собранные конфеты пойдут на благотворительные цели.
— Как? — удивились дети.
— А существует только одна настоящая благотворительная цель — забота о Карлсоне.
Дети с недоумением переглянулись.
— А может быть… — начал было Кристер.
— Нет, мы решили! — перебил его Карлсон. — А то я не играю.
Итак, они решили, что все конфеты получит Карлсон, который живёт на крыше.
Кристер и Гунилла выбежали на улицу и рассказали всем детям, что наверху у Малыша сейчас начнётся большое представление «Вечер чудес». И все, у кого было хотя бы пять эре, побежали в лавку и купили там «входные конфеты».
У двери в комнату Малыша стояла Гунилла; она отбирала у всех зрителей конфеты и клала их в коробку с надписью: «Для благотворительных целей».
Посреди комнаты Кристер расставил стулья для публики. Угол комнаты был отгорожен одеялом, и оттуда доносились шёпот и собачий лай.
