Владислав Крапивин - Брат, которому семь
Главный архитектор Шурик Мотыльков.
Шурику стало хорошо-хорошо, словно кто-то подошёл сзади и ласково обнял его за плечи. Так же хорошо бывает ещё, когда пригладит волосы неожиданный тёплый ветер или когда с закрытыми глазами лежишь на траве, и солнце щекочет лицо мягкими лучами…
Шурик снова окинул взглядом свой птичий город и подумал, что совсем скоро прилетят скворцы.
Весна…
Потом он зашагал домой. Он решил, что ничего не скажет Альке. Завтра Алька поведёт Шурика к соснам, чтобы удивить его, показав разноцветные скворечники. И, увидев Город весенних птиц в ярких утренних лучах, Шурик обрадуется так, будто пришёл сюда впервые.
Обрадуется и Алька…
Большое полосатое чудовище
Был уже совсем вечер, и уже первая звёздочка проклюнулась над Алькиным домом. Жёлтая маленькая звезда…
Ребята сидели на кирпичах, которые остались от ремонта котельной, и молчали. Они думали о Белом Олене.
Историю про Белого Оленя только что рассказала Людмила. Эта девчонка вместе с братом Павликом приехала на каникулы к Алькиным соседям. Она знала, наверно, целую тысячу всяких историй про приключения, но сказка об олене и его друзьях была лучше всех. В ней говорилось, как однажды охотники принесли в зоопарк оленёнка со светлым, будто серебряным мехом и как он тосковал по густым тёмно-зелёным лесам, которые росли у подножия высокой Белой горы. Оленёнок не помнил матери, а помнил только Белую гору с серебристым блеском на склонах. Он был тогда ещё непонятливый и думал, что эта гора и была его матерью: ведь он такого же серебристого цвета.
Однажды маленький сын сторожа пожалел оленёнка, открыл клетку и вывел его по ночным переулкам на окраину города.
Много дней пробирался оленёнок лесными путями к Белой горе. Замирал от страха, когда слышал незнакомые запахи. Спасался от жестокого разбойника — волка Ранды. И, наконец, он увидел снежный блеск вершины и услыхал, как птицы передают по лесу звонкую новость:
— Вернулся маленький Белый Олень! Вернулся сын Серой Венты!
А большой бурый медведь Барк ласково встретил оленёнка и рассказал, что на самом деле его мама не Белая гора, а серая олениха.
А птицы уже кричали, что Вента бежит сюда, и оленёнок, замирая от радости, помчался навстречу.
Но за сухим сучковатым деревом прятался злой охотник Жакарус. Он прищурил зелёный глаз и застрелил Венту…
Прошло несколько лет, и оленёнок стал взрослым. Пока он рос, медведь Барк охранял его от врагов. И другие звери тоже заботились о нём. А когда оленёнок превратился в большого Белого Оленя, он стал сильнее всех и никого не боялся. И однажды на горной тропе он встретил Жакаруса. Жакарус завыл от страха и схватил ружьё. Но пальцы у него тряслись и не могли надавить курок, а Белый Олень медленно и молча наступал. Жакарус заорал ещё громче, попятился и свалился в чёрную пропасть, где в громадных котлах варила ядовитые травы колдунья Чунгара…
Стало прохладно, только кирпичи, на которых сидели ребята, были ещё тёплыми. Солнце здорово нагрело их днём.
— Давайте как-нибудь играть, — нерешительно предложил маленький Юрчик.
Но никто не ответил, потому что все думали о Белом Олене.
— Давайте играть в лунки, — жалобно сказал Юрчик.
— Не хочется, — вздохнул Валерка.
— Ну их, эти лунки, — сказала Женька.
— Темно уже, — объяснил Павлик, чтобы Юрчик не обиделся.
Людмила что-то проворчала. Непонятно. Один Алька ничего не сказал. Он смотрел на облако.
Это облако поднималось над крышами в сумерках вечернего неба. Оно было крутым, громадным и светлым, как серебряная гора из сказки. Оно словно изнутри светилось.
— Какое облако… — тихо сказал Алька. Все посмотрели вверх.
— Оно отражает закат, — объяснил Павлик. Он перешёл уже в четвёртый класс и любил всё на свете объяснять. — Закат горит с другой стороны неба и светит на облако.
Но заката не было видно за высоким забором, а облако у всех на виду излучало мягкий свет.
Было тихо, только на улице рычал мотор маленького экскаватора. Там днём и ночью шла работа: к новым домам прокладывали трубы.
Юрчик сказал, что пойдёт домой, а то бабушка заругает.
Жил Юрчик в соседнем дворе. Через ворота он никогда не ходил. Через забор было ближе. Сейчас он тоже свернул за дом и побрёл на другой конец двора, к забору.
— А тому мальчишке, наверно, попало от своего отца, — вдруг сказал Валерка и жалобно поморщился. Он не любил, когда кому-нибудь попадало.
— Какому? — не понял Павлик.
— Ну, тому, сыну сторожа. За то, что выпустил оленёнка.
— Ты придумаешь! — почему-то обиделась Женька. — Может быть, никто и не узнал.
— Конечно не узнал, — решительно сказала Людмила. — Если бы узнали и ему бы попало, про это говорилось бы в сказке.
— Правильно, — согласилась Женька. — Сторож, наверное, подумал, что оленёнок сам сбежал из клетки.
— Звери не могут сбежать, — начал Павлик. — На клетках замки сделаны, которые сами запираются, если двери закрыты…
Он хотел как следует объяснить, какие на клетках замки, и стал разводить тонкими руками. Но Людмила сказала:
— Не знаешь если, то не говори. В прошлом году, когда ты в лагере был, из цирка удав уполз. Его по всему городу искали, а он нырнул в реку и уплыл. На пароходе догоняли.
— Так не бывает, — скучным голосом сказал Павлик.
— Не хочешь — не верь…
— Большой был удав? — спросил Валерка.
— Не знаю. Средний.
— Если средний, то он не очень опасный, — объяснил Павлик. — А вот если змея анаконда, которая в Южной Америке живёт… Она знаете какая? Двадцать метров.
— Ну вас… — поморщилась Женька. — Про змей даже совсем неинтересно. Они противные.
— Скользкие, — согласилась Людмила.
— Все девчонки боятся змей, — сказал Павлик назло Людмиле. — И лягушек, и мышей…
— А ты боишься собак, — сказала Людмила. — И ещё боишься ходить в темноте по лестнице. Я знаю.
— А ты толстая!
— А ты шкелет!
— Хватит вам, — жалобно протянул Валерка. — Всё ругаются и ругаются…
— Смотрите, — снова тихонько сказал Алька, — в горе появилась пещера.
И все тут же позабыли про спор, потому что стали смотреть на облако. В серебристо-розовой облачной горе появился глубокий провал, и в нём клубились тени — серые и синие.
— Там живёт ночь, — прошептала Женька на ухо Альке.
У Альки защекотало в ухе, но он не отодвинулся.
Ему стало хорошо и немножко страшно: будто он сидит в кукольном театре перед началом интересной-интересной сказки и ждёт, когда поднимется занавес. Альке даже показалось, что сейчас появится что-то необыкновенное.
Но появился обыкновенный Юрчик.
Он вернулся совсем незаметно. Никто сначала его и не увидел: все смотрели в небо.
Юрчик постоял с опущенными плечами, вздохнул и виновато сказал:
— Там кто-то сидит.
— Где? — очнулась Женька, и все взглянули на Юрчика.
— У забора, — прошептал он.
Алька вдруг понял, что Юрчик перепугался. Так перепугался чего-то, что не смог даже бежать и не решается громко разговаривать. Глаза у него были круглые, как синие пластмассовые колесики от игрушечного грузовика.
— Тихо, — строго сказал Алька, хотя никто и не шумел. — У какого забора?
Юрчик ладонью махнул назад, через плечо, и стал ковырять сандалией землю. Потом еле слышно проговорил:
— Я домой пошёл, а оно сидит в траве…
— Кто? — хором спросили все, Юрчик приподнял плечо:
— Не знаю… Полосатое.
— Оса? — обрадовался Павлик. Все знали, что Юрчик боится ос и шмелей, а они ведь полосатые.
— Сам ты оса! — хмуро сказал Юрчик. — Оно большое.
— Кошка? — спросила Людмила. — Бывают полосатые кошки.
— Сама ты кошка! — сказал Юрчик. — Оно вот такое… — Он раскинул руки, поглядел в обе стороны и увидел, что рук не хватает. — Ещё больше.
— Чудовище какое-то… — пробормотала Женька. — Ты не врёшь?
— Оно шевелится, — вздохнул Юрчик. Он почти перестал бояться, потому что непонятный зверь был далеко, а ребята близко.
Людмила старательно зевнула:
— Ерунда какая-то.
— Может быть, там тигр? — нерешительно заговорил Валерка. — Может быть, убежал из зоопарка и прячется. Ага?
Юрчик замотал головой:
— Не… у тигров бывают чёрные и жёлтые полоски.
— А у этого?
— Чёрные и серые…
— Кто ещё бывает полосатый? — деловито спросил Алька, а по спине у него пробежал холодок: необыкновенное всё-таки случилось.
— Зебры, — сказал Валерка.
— Кабаны, — прошептала Женька.
— Камышовые коты, гиены, бурундуки, киты-полосатики, — перечислил Павлик, будто у доски на уроке.
— Сам ты кит-полосатик, — сказала Людмила. — Надо пойти да посмотреть. А то сидим тут…
Оно лежало в густой и высокой траве.
Оно дышало.
Головы и хвоста не было видно. Среди стеблей крапивы и репейника виднелся лишь черно-серый полосатый бок, а из-под лопуха выглядывала тяжёлая пятнистая лапа. Бок тихо колыхался, а лапа не шевелилась. Было непонятно, спит этот зверь или притаился, чтобы сейчас прыгнуть и кого-нибудь слопать.
