Анне Вестли - Каос и Бьёрнар
— Только вчера прочёл в энциклопедии, — гордо ответил Бьёрнар. — Готовься к выходу из лодки, Каос!
— А в море очень холодно? — поинтересовался Каос. — Ты сам говорил, что тут Ледовитый океан, белые медведи и лёд.
— В водолазном костюме тебе не будет холодно, ты даже не заметишь, что кругом лёд. А когда захочешь, чтобы я поднял тебя на борт, дёрни за канат.
— У меня нет каната, у меня шнур, — поправил его Каос.
— Ну, дёрнешь за шнур.
К спине Каоса была привязана пластмассовая бутылка, на лицо надета маска, в руках он держал шнур, обвязанный также вокруг груди. Он лёг на пол и сделал вид, что плывёт.
Бьёрнар включил магнитофон, и снова раздались странные звуки.
— Киты! — воскликнул Каос. — Скорее поднимай меня из воды! — И он задергал шнурок.
— Киты не опасны, — успокоил его Бьёрнар. — Но они, наверно, думают, что ты опасен для них, всё-таки ты — человек!
— Я не опасный, ты же знаешь! Пусть не боятся, я только посмотрю на них. Нет. Бьёрнар, всё равно вытащи меня обратно в лодку, я боюсь! Они такие большие! Сколько в них метров?
— Сто или около того, — ответил Бьёрнар. — Точно не помню. А сейчас я очень занят и не могу больше с тобой разговаривать
Он стал что-то писать и рисовать на картоне.
— Покажи это китам, — сказал он, наконец. — Каждому киту, которого ты увидишь.
— А что тут написано? — спросил Каос, хотя он находился глубоко под водой и Бьёрнар не мог его услышать.
— Тут написано: «Берегись человека!» — сказал Бьёрнар. — Человек — главный враг китов. А ещё они должны остерегаться судов, потому что на них плавают люди. Суда выпускают в море нефть и загрязняют воду, а шум моторов мешает китам переговариваться друг с другом.
— Интересно, о чём они разговаривают? — спросил Каос.
— Обо всём, что придёт в голову, — ответил Бьёрнар. — У китов очень большой мозг, гораздо больше, чем у человека, а мысли рождаются в мозгу. У китов должно рождаться очень много мыслей.
— Бьёрнар, киты уже давно прочли всё, что ты им написал. Подними меня наверх!
— Подплыви к лодке и через люк войди внутрь — сказал Бьёрнар.
Каос залез в лодку и с удовольствием снял с себя маску, потому что в маске он плохо видел и ему было жарко.
— Ну-ка, что у нас там за провиант? — спросил Бьёрнар. — Пора за него приняться!
— Бабушка говорит, что от морского воздуха очень хочется есть, — сказал Каос.
— Она права! — Бьёрнар засмеялся. — А когда мы поплывём в Антарктиду, сегодня или в другой день?
— Лучше в другой день, — попросил Каос. — Сегодня мне больше не хочется нырять.
И в самом деле, путешествие их затянулось. Эва давно перестала играть, и, когда мальчики поели, она предложила им пойти погулять.
— Дорогу расчистили, мы легко проедем до главной улицы и там погуляем, а заодно и купим продукты, — сказала она.
— Если у тебя хватит денег, купи мне, пожалуйста, и новый альбом для рисования, — попросил Бьёрнар.
— Конечно, — пообещала Эва. — Но сегодня восемь градусов мороза, боюсь, как бы ты не замерз. Мы с тобой отвыкли от морозов, на юге было жарко. Может, всё-таки согласишься на меховой мешок?
— Ни за что! — категорически отказался Бьёрнар. — Он доходит мне до подмышек, я нём совсем как маленький.
— А я знаю, что надо сделать, — вдруг вмешался Каос. — В мешке Бьёрнар может гулять вечером, когда его никто не видит, а сейчас…
Каос выбежал в прихожую и принёс пару больших сапог.
— Это папины сапоги, — сказал Бьёрнар. — Они мне велики.
— Вот и хорошо, — сказал Каос. — Надо сделать так, как делала тётя в Лилипутике. Сначала мы согреем воды…
— Зачем её греть? У нас ведь идёт горячая вода, — сказала Эва.
— Потом сполоснём их тёплой водой, чтобы они согрелись, — продолжал Каос.
— Кто, сапоги? — Эва ничего не понимала.
— Не сапоги, а бутылки! Которые мы брали с молоком в путешествие на подводной лодке!
— Их лучше вымыть холодной водой, они будут чище, — сказала Эва.
— А их не надо мыть! Их надо только немного согреть, чтобы они не лопнули. Потом надо налить в них горячей воды, завернуть покрепче пробки, обернуть бутылки полотенцем или сунуть в шерстяные носки и положить в сапоги. Бьёрнар наденет сапоги, и ему будет тепло, а все будут думать, что у него просто большие ноги. И никто не примет его за маленького!
Бьёрнар с удивлением слушал Каоса, и по лицу у него расплывалась улыбка. Под руководством Каоса Эва налила в бутылки горячую воду и засунула их в сапоги. Наконец Бьёрнар сел в коляску и надел сапоги.
— Как тепло! — сказал он с восхищением.
Эва с Каосом быстро оделись, и все трое вышли на улицу. Снега на тротуаре не было, зато было очень скользко, и Эва с Каосом крепко держались за коляску. Бьёрнар по обыкновению смотрел по сторонам, ему было тепло, и ноги у него больше не мёрзли.
Они долго гуляли, купили продукты и альбомы для рисования Каосу и Бьёрнару.
После обеда за Каосом пришла мама.
— С Новым годом! — приветствовала она Бьёрнара и Эву. — Как хорошо, что вы уже дома, мы без вас соскучились! Ты загорел, Бьёрнар! Купался?
— Каждый день, — ответил Бьёрнар. — Воду в бассейне подогревали, и я на коляске мог доехать до самой воды. Папа тоже купался со мной в бассейне, он любит тёплую воду. Каос, не забудь!
— Чего? — спросил Каос. — Нашего путешествия?
— Не только. Вспомни, что ты должен нарисовать сегодня вечером?
— Нарисую, и ты тоже нарисуй! — сказал Каос.
В этот вечер рисовали все. Каос быстро лёг и рисовал в постели. Бьёрнар тоже рисовал, сидя в постели. И Эва рисовала в гостиной. И папа с мамой немного порисовали.
Но самое главное, что в тридцати километрах от города дядя сидел у себя дома перед листом бумаги и задумчиво грыз карандаш И все они старались придумать, как сделать чтобы коляску Бьёрнара было легко возить снегу.
Что-то вроде домкрата
В эту пятницу Каос не пошёл к Бьёрнару. И не пошёл с мамой в аптеку. И не поехал в горы с папой на его голубом автобусе. Он ехал в другом автобусе и в другую сторону. Автобус, в котором Каос сидел на переднем сиденье сразу за спиной у шофёра, спускался вниз, в долину.
Каос ехал один, без папы и мамы, но ему не было страшно: шофёр автобуса работал вместе с папой, и Каос хорошо знал. А шофёр знал, куда едет Каос, потому Каос ехал с этим автобусом уже не первый раз.
В то утро Каос направлялся к тёте и дяде, жившим в тридцати километрах от города. Он не заметил, как прошло время, заглядевшись на шофёра, который то крутил руль, то переключал передачи. Здесь всё было больше и интересней, чем на папином автобусе. В микрофоне рокотал басовитый голос шофёра, обращающегося к входящим пассажирам. Шофёр смеялся, и рокот разносился по всему автобусу, между остановками шофёр напевал что-то себе под нос. Да и места, мимо которых они проезжали, тоже привлекали внимание Каоса.
Но вот автобус остановился. Шофёр за руку перевёл Каоса через дорогу и прошёл с ним до поворота. Отсюда к небольшому дому, рядом с которым стоял огромный сарай, вела неширокая дорожка.
— А дальше шагай сам! — сказал шофёр.
В окне дома Каос увидел улыбающуюся тётю, но он не сразу пошёл по дорожке — ему хотелось дождаться, когда автобус отъедет, чтобы помахать шофёру на прощание. Как бы сказать ему: «Спасибо за поездку!»
Не дождавшись Каоса, тётя вышла на крыльцо. Каос подбежал к ней.
— Здравствуй! — сказала тётя. — Как ты думаешь, где сейчас дядя?
— В кузнице или в мастерской!
— Правильно! Можешь пойти к нему, если хочешь. Ты успел дома позавтракать?
— Да! Сегодня мы не спешили, потому что мама встала рано, а папа ещё раньше!
— Ну, тогда беги к дяде.
Каос снял рюкзак, в котором лежали шерстяные носки, свитер, лыжные штаны, тапочки и альбом для рисования. Прислушавшись, он услышал негромкий звон, это означало, что дядя работает в кузнице. Каос побежал туда.
В горне пылал огонь. Дядя наступал ногой на большой кожаный мешок, который назывался мехи, воздух из мехов дул в горн, и огонь разгорался ещё сильнее. Каос остановился в дверях, наблюдая, как дядя щипцами берёт металлический брус и держит его в огне. Когда брус нагревался и делался огненно красным, дядя клал его на наковальню и гнул или расплющивал, в зависимости оттого, что мастерил. Сейчас ему нужно было немного согнуть брус с одного конца и сделать на нем зазубрины. Дядя снова подержал брус в огне, а потом стал стучать по нему молотом. 3aметив Каоса. он кивнул ему:
— Посиди там, на скамейке!
Дядя не хотел, чтобы Каос подходил слишком близко к раскалённому железу.
— Можно, я подложу ещё дров? — спросил Каос, ему хотелось почувствовать себя помощником кузнеца.
