Брайан Джейкс - Клятва воина
— С добрым утром, отец Монотон, — подошла к нему сестра Армила, молодая целительница. — Кого-то ищете?
— Э-э, доброе утро, сестра, — ответил аббат, кивнув брату Грисому, вручившему ему тарелку со свежими орехово-медовыми пирожками. — Уолта с Джемом да Гордила не видели?
— Нет, не видела. Но я их сейчас разыщу. Многие проспали завтрак после вчерашнего пира. Пройдусь-ка я по спальням да разбужу их.
— Спасибо, милая сестрица, скажите им, что я в саду. Мы собирались над загадкой головы поломать.
— А мне можно вам помочь? — загорелась сестра Армила. — Я хорошо загадки разгадываю.
— Конечно, — согласился отец Монотон, нагружая поднос провизией. — Молодой свежий ум нам, старикам, в подмогу.
В саду трава спряталась под толстым ковром опавших белых и розовых лепестков. Садовник брат Демпл, завидев аббата с нагруженным подносом, отложил грабли.
— Доброе утро, отец Монотон. Позвольте помогу вам с подносом.
Монотон охотно передал поднос молодому рэдволльцу.
— Спасибо, брат Демпл. Я и не думал, что поднос окажется таким тяжелым. Здесь завтрак на троих.
— А я уж за ваш желудок опасался. Думал, все вам одному.
Демпл подвел аббата к солнечному уголку сада, где он установил рабочий стол и скамью.
— Завтрак в саду в хорошей компании — отличная мысль.
— Рабочий завтрак, — уточнил отец Монотон. — Мы собираемся поразмыслить над загадкой.
— Люблю загадки разгадывать, — потер лапы Демпл. — Помощник не нужен?
— Добро пожаловать. Чем больше голов, тем лучше. А вот и они!
Подошли Гордил, Джем и Уолт. За ними следом появились в саду сестра Армила и племянница Командора Брукфлоу. Пышущая здоровьем молодая выдра, которую все называли Бруки, несла в одной лапе поднос с пищей, а другой приветственно помахивала в воздухе. Бруки отличалась завидной жизнерадостностью и чрезмерной смешливостью. Смеяться она была готова по любому поводу и вообще без всякой причины.
— Йо-хо-хо-хо! У вас есть загадка, а вдруг у меня к ней отгадка, ха-ха-ха! Можно вам помочь, батюшка Монотон?
— Можно, можно, — махнул лапой аббат. — Скоро все аббатство этой загадкой займется.
Для начала пришедшие занялись завтраком. Вдруг аббат хлопнул себя по лбу:
— Я ведь забыл попросить у сестры Скривы копию стишка! Эк ведь, дырявая голова.
Не успел он договорить, как появилась и сестра Скрива, размахивая над головой обрывком бересты с копией стишка.
— Брат Грисом сказал, что вы здесь. Без меня не начали?
Бруки фыркнула в ватрушку:
— Ха-ха-ха-ха! Ну дает сестрица Скрива! Да как бы мы начали без стишка…
— Не подавитесь со смеху ватрушкой, мисс, — покосился на развеселую выдру Джем.
— Хурр, а пора бы и начать. — Уолт нетерпеливо поскреб по скамье роющими когтями.
— Благодарю, благодарю. — Сестра Скрива разгладила записку на столе. — Если мисс Брукфлоу соблаговолит на минутку сдержать смех, я прочитаю стишок. Вы готовы, мисс?
Развеселая выдра заткнула рот обеими лапами.
— Гы-гык… Упф… Все. Извините, сестра, еще чуточку: га-ха-ха-ха-ха! Все-все-все. Загадаем загадку… Ха-ха-ха-ххх… Извините.
— Итак, читаю. Слушайте.
Я встал, где солнце с неба — бух! —И по камням плясать пошло,Где малый лист большой убил,где землю дерево нашло.Там, где сын Драмза не найдет,В укромный уголок,Великий символ власти —Бродячий Камень лег.
Брат Гордил почесал затылок:
— С чего начать-то?
— С начала, ха-ха-ха-ха…
Монотон смерил хохотушку суровым взглядом поверх очков, но тут же смягчился:
— Юная леди права. Вполне логично начать с первой строчки. «Где солнце с неба — бух!» У кого какие соображения?
— Хурр, к западу солнце вечером валится.
— Да где угодно! — махнул лапой на запад Демпл. — Надо бы поточнее.
— Вторая строчка уточняет: «и по камням плясать пошло», — процитировал Гордил.
— Может быть, третья строчка тоже уточняет? — спросила сестра Армила, перебирая тесемки передника. — Как там дальше?
— Дальше «малый лист большой убил», — прочитала сестра Скрива и честно призналась: — Этого я не понимаю. Загадочное что-то.
— Ха-ха-ха, на то она и загадка, чтоб загадочной казаться. Я, может, об этот Булыжный Ходильник… Ходильный Будильник то есть, споткнусь, а не соображу, что он мне до зарезу необходим, у-ху-ха-хи-хиккк… Молчу-молчу…
Сестра Скрива возмущенно уставилась на хохотушку:
— Брукфлоу, дорогая, вы нисколько не продвигаете дело своим безудержным весельем.
— В чем-то она все же права, — заступилась за подругу сестра Армила.
Брат Гордил искренне постарался обнаружить правоту в словах Брукфлоу, но пожал плечами.
— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, — попросил он сестру Армилу.
— Э-э… Видите ли… мм… Вот если Джем и Уолт попытаются припомнить и точно описать то место, где они нашли умирающее чудовище, мы вместе можем заметить что-нибудь, на что они не обратили внимания.
— Разумно, — поддержал Армилу отец Монотон. — Бродячий Камень спрятан недалеко от места гибели Аскора. Уолт, что можешь припомнить?
— Хурр, да ничего там особо приметного… лес как лес… Так, Джем?
— Старость не радость, — закряхтел Джем. — Скоро имя свое позабуду. Разве ж все упомнишь… Где-то это на юго-востоке лесов… Ну, дерево это помню, которое его придавило. Гнилое внутри, потому и рухнуло. Пожалуй, больше и ничего. Извините, друзья.
Сестра Скрива подтолкнула стишок к Джему:
— Прочитай еще раз внимательно, братец Джем. Может, что-нибудь припомнишь. Солнце падает, камушек падает, листья малые, листья большие падают…
— Плющ! — изрек брат Демпл.
— Что — плющ? — озадаченно уставился на него Джем.
Объяснение садовника Демпла оказалось первой тоненькой путеводной ниточкой к решению загадки.
— Вы ведь знаете, что растения — не только моя работа, но и вся моя жизнь. Потому я за эту строчку и зацепился. Вот отец Монотон помнит древнюю иву у пруда, на южном берегу. Мне ее пришлось свалить этак десять сезонов тому назад. А все почему? Старое дерево. И все заросло плющом: от земли, по стволу, по веткам. Плющ задушил иву, задавил ее до смерти.
— Помню, конечно. Жалко было ее валить, но она могла рухнуть на кого-нибудь. Я еще с нее веточек набрал, швы в бочонках конопатить.
— Вот так малюсенький плющ убил большое дерево. Джем, Уолт, можете вспомнить там где-нибудь плющ на дереве, много-много плюща?
Джем Туда-Сюда чуть помолчал и засмеялся:
— Ха-ха-ха! Оса! Уолт, осу помнишь?
— Х-хрр-урр, такую нахалку забудешь, пожалуй.
И Джем рассказал об этом происшествии.
— В тот же день было, как мы Аскора нашли, только пораньше. Присели это мы позавтракать. Под кленом здоровенным, там таких много, но этот весь увит плющом, вот как брат Демпл рассказал, от корня до самой маковки. Уолт-то мог бы и сообразить, знает ведь, что осы плющ любят… Ну а как он сел, оса возьми да ужаль его в хвост.
Бруки не смогла сдержаться:
— Ха-ха-ха-ха, ужаленный, он вскочил как ужаленный, ха-ха-ха-ха.
Уолт исподлобья смерил смеющуюся выдру мрачным взглядом:
— Хурр, не до смеху мне было, мэм. Больно было, вот. В пруду отмокал да щавелем хвост тер.
— Значит, там и пруд есть? — насторожился брат Гордил.
— Скорее озеро, — сощурился Джем, вспоминая. — Больше, чем пруд аббатства. Мы там воды набрали.
Сестру Армилу тем временем сморила дремота. Сытный завтрак на свежем воздухе, солнечный денек, обстоятельная беседа… Хотя она хорошо выспалась за ночь, веки ее сомкнулись, теплая тишина окутала сознание. Голоса в саду слились в тихий гул, и на их фоне она услышала другой голос:
— Слушай меня, Армила. Узнаешь?
Сквозь золотистую дымку она увидела знакомую фигуру.
— Мартин Воитель!
— И я тебя знаю, сестра Армила, — улыбнулся древний воин. — Поэтому я тебя и выбрал. Вот послушай меня.
Я вижу миссию твою:С подругою смешливоюК зюйд-весту через Лес идти,Чтоб меч мой древний отнестиПродавшему свой меч давно.Ступайте! Это решено.
Образ Мартина поблек и растаял, но последние слова еще звучали:
«Очнись, Армила. И вспомни пруд».
Армила и не подозревала, что встреча ее с Мартином длилась лишь краткий миг. Джем еще говорил об озере.
Армилу разбудил звук ее собственного голоса:
— …где солнце падает и пляшет — это твое озеро, Джем.
— Почему? — удивленно уставился на нее старый еж.
Образ Мартина уже ускользнул от Армилы, но все же она смогла кое-что объяснить.
— Это очень просто. В детстве мы с Бруки сиживали летними вечерами на берегу пруда. Солнце золотом отражалось в воде. Мы швыряли в отражение камушки, и отражение плясало в ряби поднятых волн.
