Даниил Курсовский - Настоящий формидабль. Часть 4
Вчерашнее платье замечательно шло Анжеле, выражая в наилучшем виде именно ее образ. Но и сегодняшнее тоже сидело на ней как влитое, и было совершенно ясно, что только Анжела может быть в нем так хороша!..
— Вот это да!.. — произнес я вслух.
Анжела скромно опустила глазки, принимая мое восхищение, и сделала такой изящный реверанс, что мое сердце тут же растаяло в груди.
Некоторое время мы все молчали.
А потом Анжела сказала:
— Я так рада! Так рада!.. У меня никогда в жизни не было таких прекрасных платьев! И это ведь только первые два!..
Мы с Зинаидой Иосифовной переглянулись и вздохнули, а моя мама открыто засмеялась.
— Вот я и думаю, Анжелочка… — осторожно заговорила Зинаида Иосифовна. — Может быть, на этих двух платьях мы и остановимся?..
— Почему это остановимся?! — возмутилась Анжела.
— Ну, потому что на утренник… То есть на твой выпускной бал можно будет взять два платья! Одно, допустим, ты наденешь на торжественную часть, другое — на развлекательную. У вас ведь там будут и танцы.
— Два платья! Точно! Я надену на бал два платья! — обрадовалась Анжела. — По очереди, как ты и сказала!..
— О господи! — всплеснула руками Зинаида Иосифовна. — Горе моему языку!
— Почему горе? — удивилась Анжела. — По–моему, прекрасная идея!..
— Да ведь я совсем не об этом, чудо ты мое!.. Я о том, что из двух платьев тебе не надо будет выбирать, потому что их можно взять оба! А вот как ты будешь выбирать из пяти одно!..
— Два. Два, мамочка!..
— Хорошо, хорошо, два. Остальные–то три придется оставить!
Анжела сделала невинное лицо, похлопала глазками и сказала с неожиданно успокаивающей и даже мудрой интонацией:
— Ну, мама, зачем ты все драматизируешь раньше времени?.. Когда придет время — я выберу. В крайнем случае, мне Славочка поможет. Правда же, Слава?..
На этот раз я переглянулся с мамой и не особенно уверенно протянул:
— Ну, э… В общем, да!..
Зинаида Иосифовна посмотрела на меня очень внимательно и только головой покачала.
— Так, ладно! — взяла ситуацию в свои руки мама. — Эта примерка закончена, пошли переодеваться обратно!
— А первое платье? — спросила Анжела. — Оно теперь полностью сшито? Его уже можно носить?..
— В принципе, да. Носить его уже можно. — ответила мама. — Но сегодня я тебе его не отдам!
— Почему?! — жалобным голосом воскликнула Анжела.
— Потому что ты заберешь не одно, и не два, и не три, а все пять платьев, когда они будут готовы все полностью. Будет только так, и никак иначе.
Зинаида Иосифовна посмотрела на маму с благодарностью, а Анжела протянула обреченно:
— Ну, ладно, ладно… Все, так все!..
— Минуточку! — вмешался я. — Анжела, не переживай! Смотри сюда!
И, подойдя к своему шкафу, я открыл его и снял с вешалки плечики с белым платьем в красный горох.
Взяв плечики с ним в правую руку, я повернулся к Анжеле.
Теперь наступила ее очередь стоять с раскрытым ртом.
— Видишь? — спросил я. — Это — комплект! И это платье можно начинать носить уже сегодня. Даже прямо сейчас. Держи! Это тебе подарок от нас с мамой.
Я протянул плечики с платьем Анжеле.
Она, с выражением полного восторга на лице, подошла ко мне, взяла платье, звучно чмокнула меня в обе щеки, и быстро–быстро выбежала из комнаты, нисколько, очевидно, не сомневаясь, что наши мамы последуют за ней.
Они и последовали, переглянувшись чрезвычайно красноречиво.
А когда они все вернулись, я еще раз убедился, что мама права — из двух платьев–двойняшек Анжеле больше всего шло то, которое было сейчас на ней, белое, в красный горох, с красной окаемочкой!
— Ну–ка, станьте рядом! — скомандовала моя мама. — Хочется на вас полюбоваться!
Анжела, хихикнув, подошла ко мне, и мы, взявшись за руки, стали рядом, чтобы наши мамы могли налюбоваться нами всласть.
— Какие они у нас лапочки! — сказала, наконец, Зинаида Иосифовна.
— А еще цыпочки и солнышки! — добавила мама. — Неплохо бы их сфотографировать.
— Только… Хм…Чего–то не хватает… — произнесла Зинаида Иосифовна.
— Я знаю, чего! — воскликнула Анжела. — Бантиков! Тетя Таня, у вас лента найдется?..
— Какая? Красная или белая? — не удержалась от своей игры мама.
— И та, и другая! — без раздумий заявила Анжела.
— Молодец! Это — решение! — рассмеялась мама.
И мигом принесла два мотка ленты для бантов, белый и красный.
— Мы со Славой завяжем бантики друг другу! — заявила Анжела.
— Нет! — возразила моя мама. — Мы сами их вам завяжем. Уж я не упущу такой возможности!..
И наши мамы, тут же усадив нас с Анжелой на стулья, принялись трудиться над нашими прическами.
Мамины руки были такие заботливые, нежные, чуткие… Я подумал, что это ведь самый первый раз в жизни, когда мама завязывает мне банты. Прошлый раз их мне завязывала Анжела!.. Мне даже показалось, что маме хотелось как можно сильнее продлить эту очень приятную для нас обоих процедуру. Я нисколько против этого не возражал.
Наоборот.
Наоборот…
А вот Анжеле явно не терпелось.
— Мама, ну скоро ты там? Ну, скоро?.. — пищала она из–за пределов моей видимости. Случайно или нет, наши мамы усадили нас спиной друг к другу.
— Скоро, скоро, потерпи! — отвечала Зинаида Иосифовна. — А будешь трепыхаться — поставлю в угол!..
— Ну, ладно, ладно… — пробормотала Анжела. — Прямо сразу и в угол!..
«Как парадоксально устроена жизнь. — подумал я. — То, что для кого–то одного является очень приятным и необыкновенным, для другого может быть совершенно обычным и даже утомительным!..»
Наконец, банты были завязаны.
— Все, можно смотреть! — сказала моя мама.
Мы с Анжелой быстро встали с наших стульев, повернулись друг к другу и увидели, что в прическе у каждого из нас завязаны банты разного цвета, красный и белый. И это очень гармонировало с нашими платьями.
— Здорово! — захлопала Анжела в ладошки. — Я так и хотела!
— Очень рады, что мы вам угодили, сударыня!.. — склонились наши мамы в шуточном поклоне.
Анжела хихикнула, и подбежала к зеркалу, чтобы полюбоваться на себя.
Немного покрутившись, она воскликнула:
— Спасибо, мамочка! Спасибо! Ты самая лучшая в мире завязывальщица бантов!..
— Ну, с моим–то опытом! — гордо ответила Зинаида Иосифовна.
— Вот теперь можно и фотографироваться! — сказала Анжела.
— Только сначала — еще один сюрприз! — сказал я.
И вынул из шкафа куклу в белом платье в красный горох.
— Эта — тебе. — протянул я ее Анжеле.
Анжела взяла ее с таким восторженным видом, что моя мама с Зинаидой Иосифовной рассмеялись — уже в который раз.
— А эта — мне! — сказал я, вынимая из шкафа куклу в красном платье в белый горох.
Вот теперь вид у Анжелы стал просто ошарашенный.
— Славочка-а!.. — прямо–таки простонала она. — Какие они хорошенькие!..
И тут блеснула вспышка.
Это моя мама успела сбегать за фотокамерой. Забегая далеко вперед, хочу сказать, что вот это самое фото — Анжелы с восторженным и ошарашенным лицом — стало у нее самой, и у ее мамы самым любимым из тех, что были сделаны в этот вечер.
Да, наши мамы сделали в тот вечер очень много снимков меня и Анжелы, и, на автостопе — всех нас вместе. И стоя, и сидя рядом, и когда мы с Анжелой сидели в наших платьях–двойняшках у них на коленях.
Может быть, наши мамы фотографировали бы нас еще дольше, но мы запротестовали. Мы отправили их поболтать на кухню, а сами устроились у меня в комнате на ковре, чтобы поиграть с нашими новыми куклами.
Мы дали им имена.
Очень простые.
Свою куклу я назвал Лизой.
Анжела свою назвала Асей.
Нам было очень хорошо с Анжелой играть, смеяться, просто разговаривать о том, о сем в нашем с ней мире — спокойном, свободном, открытом и ярком.
Постепенно я рассказал ей обо всех событиях сегодняшнего дня, и о предстоящем завтра выступлении, и Анжела, вместе с Асей, слушали меня, растопырив уши.
— Как бы мне хотелось познакомиться с вашей Амалией Захаровной! И Шурочкой! И даже Людмилой Васильевной! И Оливией, и Мариной! И вообще увидеть вашу школу!.. И твою сценку еще раз, уже на сцене!.. — сказала Анжела.
— Да никаких проблем. — сказал я. — Сколько у тебя завтра уроков?
— Ну, четыре… А что?..
— А то, что я ведь выступаю после шестого урока. Это будет около двух. Вы как раз успеете к нам приехать вместе с мамой.
— Мы даже раньше приедем! — обрадовалась Анжела. — И завтра я надену это же платье. Можно?..
— Ну конечно можно. Это ведь твое платье.
— И Асю мне тоже можно забрать домой?..
— Ну конечно!..
— Я буду с ней сегодня спать… — прошептала Анжела. — И думать о тебе…
