Галина Гордиенко - Принцесса на час
Катя наблюдала, как Ройс пил горькую микстуру – семейный рецепт Веласкисов – и сочувствовала ему. И удивлялась невозмутимости «кузена»: Ройс даже не пытался протестовать! Катя хотела заступиться, но Ройс не позволил. Заявил, что нельзя распускаться из-за пустякового недомогания. Мол, в жизни случается всякое и нужно уметь всегда «оставаться в строю». Ненормальный!
Доктор Веласкис – врач называется, а как же клятва Гиппократа?! – поддержал знатного пациента. Сказал, что болеть позволительно рядовому, но не генералу, от которого зависят люди и судьбы. Будто генерал не человек! И при чем тут Ройс?!
Катя вдруг покраснела: странные у нее отношения с собственным кузеном, и сон ее странный донельзя. Ведь кузен, насколько Катя понимала, просто брат. Не родной, конечно, а двоюродный или троюродный. Но брат… он не должен вызывать столько эмоций!
Катя же то ненавидела Ройса лютой ненавистью, то украдкой рассматривала, удивляясь непонятной значимости его лица. Терялась, когда Ройс обращался к ней с пустяковым вопросом. Переполнялась благодарностью, когда он вытаскивал ее из мелких, но обидных стычек с Розмари и Стейси. Глупо волновалась, когда они оказывались партнерами на уроках танцев. И бессильно злилась, поймав его насмешливую улыбку, когда они занимались с миссис Моррисон: этикет и «хорошие» манеры давались Кате куда труднее английского языка или географии.
Катя поморщилась, вспомнив о предстоящем кошмаре: завтра воистину страшный день. Днем – благотворительный спектакль для больных детей, а вечером… вечером ученики миссис Моррисон должны сдать нечто-то вроде экзамена! Она не переживет этот день, точно. Может, сказаться больной? Не поможет. Она не дома.
Катя нервно хихикнула: сбылась мечта идиота. Она – герцогиня! И непроизвольно поежилась: одетые в бальные платья ученики миссис Моррисон проведут рождественский вечер – совместят, так сказать, приятное с полезным! – в самой дорогой и старинной гостинице Лондона. Отведают ужин из двенадцати блюд, продемонстрируют умение общаться и покажут, чему научились на уроках танцев.
Еще неделю назад Катя завизжала бы от восторга, услышав о подобной вечеринке, бальном платье, танцах и таком количестве аристократов вокруг. Теперь же с ужасом думала, как бы окончательно не опозориться перед Ройсом и его друзьями.
Здорово же повеселятся Розмари и Стейси, если она в очередной раз запутается в ножах и вилках! Или не сможет поддержать беседу «ни о чем», то есть, о погоде, спорте, политике, скачках, модных книгах и последних фильмах.
Катя грустно усмехнулась: Розмари со Стейси совершенно не боялись завтрашнего испытания. Обе ждали вечера с нескрываемой радостью, собираясь повеселиться и развлечься, как следует. И правильно: им-то чего дергаться? Они выбирали нужные нож и вилку, не задумываясь, чисто механически, ни на минуту не прекращая болтовни. При этом не забывали исподтишка наблюдать за Катиными мучениями и насмешливо шушукаться. Понятно, подобные торжественные ужины привычны для них, не то, что для Кати. Она дома, конечно, пользовалась ножом и вилкой, но и представить раньше не могла, что их может быть больше одной пары – зачем? Ну, к чему специальная вилка, скажем, для рыбы? Или пирожных? Чем плоха обычная?!
Нет, она завтра обязательно опозорится! Катя горестно шмыгнула носом: ужин из двенадцати блюд, настоящее бальное платье, драгоценности, взрослая прическа, танцы, первые в жизни рождественские подарки – и никакой радости.
И что она за несчастный человек?!
ГЛАВА 9 БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ СПЕКТАКЛЬ
– Не понимаю, почему меня должны интересовать причины американо-иракского конфликта, – Катя строптиво посмотрела на преподавателя.
Ройс хмыкнул, но промолчал. Профессор Джон Мэнсфилд укоризненно покачал седой головой:
– Вы должны понимать, что идет перераспределение природных ресурсов, ведь мировые запасы нефти и газа…
– А мне-то что?!
– Вчера вы заявили, что контроль над производством оружия – не вашего ума дело. Позавчера не захотели говорить о проблемах экологии. Днем раньше отказались готовить материал о причинах демографического кризиса в странах Европы…
– Не написали реферат на тему «Случаи террора – как рычаги экономического и политического давления», – угрюмо поддакнула мисс Глюк. – К проблемам национальных меньшинств остались равнодушны. Неприятие европейской культуры мусульманскими общинами, их нежелание адаптироваться…
– Ну да, скучно, и что? – сердито выкрикнула Катя. – Я, кажется, в президенты не собираюсь баллотироваться!
Джон Мэнсфилд крякнул и машинально подергал себя за мочку. Катя невольно улыбнулась: старый профессор при любом затруднении хватался за ухо. Причем только за правое. Мисс Глюк неодобрительно поджала тонкие губы. Ройс заинтересованно смотрел в окно.
На улице мело, и Катя вдруг почувствовала, как сильно соскучилась по дому. По маме с папой, они мало требовали с нее, зато нежно любили, жаль, Катя не ценила. По родной комнате, пусть в ней всего шестнадцать квадратных метров. По искусственной елке, купленной два года назад, удивительно пушистой, с настоящими шишечками на ветках. По любимым с раннего детства игрушкам, Катины новые знакомые сочли бы их слишком дешевыми. По наивной Ленке Плющенко с ее странными представлениями о мире… Даже дурацкий новогодний конкурс и чужое стихотворение, выданное за свое, ничего не меняли. Ну, сделала глупость, осталось забыть о ней, не рвать же на себе волосы до конца жизни?!
Катя крепко зажмурилась, отгоняя мысли об украденном стихотворении. И с мрачной усмешкой подумала: «Если не поеду на новогодние каникулы в Европу – а после этого сна ни за что не поеду, хватит с меня и Англии! – то можно не вспоминать об этой истории. Главное, чтобы Ленка ничего не узнала, ужасно не хочется ссориться...» Катя сердито фыркнула: – «Впрочем, откуда Ленке узнать? Я же не собираюсь зачитывать стихотворение на телевидении, откажусь отдать в сборник – мое дело: может, передумала? Получается, оно просто исчезнет, как и не было. Нет, жаль, конечно, но…»
Вдруг показалось странным, что не хочется ругаться с Плющенко. Раньше Катя считала, что «снисходит» до простоватой Ленки, теперь же… Она элементарно соскучилась!
Катя вцепилась в ручки кресла и страстно пожелала: – «Хочу домой! Хочу так, как никогда в жизни ничего не хотела! Здесь я чужая, хоть и герцогиня, и «ваша светлость», и к моей комнате примыкает огромная «гардеробная», я до сих пор не пересмотрела и не перемеряла все платья, туфельки и драгоценности… Хоть у меня своя горничная, за моим стулом, когда ем, стоит специальный лакей, в город я езжу на самых длинных и шикарных лимузинах, и двери передо мной всюду предупредительно распахиваются…» – Кате вдруг захотелось заплакать: «Недавно такая жизнь представлялась сказочной, я так мечтала в нее попасть, вот и домечталась, дурочка…» – Она судорожно сглотнула: №Пусть я сейчас открою глаза и окажусь в своей постели, пусть все это окажется обычным сном, ну, необычным, но непременно сном…»
Катя открыла глаза и разочарованно застонала: кошмар продолжался. Она по-прежнему в Англии, в замке герцогини Хостонской, если верить сну – своей родной тетки. А рядом – кузен, в которого она… в которого она… Вовсе нет! Это неправда! Просто Ройс совершенно не похож на других парней. Он другой. Поэтому и интересен, ни о какой влюбленности и речи нет, Кате вообще всерьез пока никто не нравился. В той жизни. А в этой… Нет, с чего она вбила в свою дурную голову, что будни маленькой герцогини или принцессы похожи на сказку?!
Впрочем, похожи. Если какая-нибудь сказка начинается в шесть тридцать утра пробежкой в парке, купанием в открытом бассейне – погода значения не имеет! – скользкой овсянкой на завтрак, бесконечными уроками, непременным свиданием с норовистой кобылой, а уж характер у этой скотины…
– Понимаете, юная леди, – профессор неуклюже пожал плечами, – все эти проблемы решать не моему поколению, а вашему. Глупо и недальновидно прятать голову в песок, вы же не страус. Вам, не мне, жить в двадцать первом веке, а любой образованный, интеллигентный человек…
– Надеетесь достучаться до нее, профессор? – язвительно хмыкнула мисс Глюк. – Ну-ну, желаю успеха! По-моему, так леди Кэтрин задремала и явно нас не слышит…
– Ну почему, – вяло запротестовала Катя, – у меня отличный слух.
– Если бы к вашему слуху добавить желание заниматься и чувство ответственности, хоть немного… – мисс Глюк безнадежно махнула рукой.
– Понять бы, что за зверь – чувство ответственности, – хмуро пробормотала Катя. – Может, оно у меня и есть, только я не знаю…
– Все шутите? – негодующе прошипела гувернантка.
– Не плакать же! Мы, русские, всегда смеемся над собой, когда нам не до смеха...
