Роза Лагеркранц - Утешить Пейтера
— Эту бабочку он не смеет дарить! — кипятилась Эмилая. — Она не его! Она его мамы! Бенгт подарил ее маме Петера, когда они познакомились! А раньше она принадлежала моей бабушке, она много тысяч стоит!
— Чего тысяч? — спросила Анна. Так обычно спрашивала их учительница на уроке математики. — Тысяч коров, метров или грошей?
— Крон! — крикнула Эмилая и еще сильнее покраснела.
И хотя Анна давно все уразумела, она спросила еще раз:
— Так ты говоришь, он уедет на шестичасовом катере?
Повернулась и бросила драгоценное украшение. Метнула его далеко в море, бросок ведь у нее был сильный, не первый раз она вещи вот так бросала. Раздалось знакомое «буль!», и брошь исчезла. Эмилая ахнула и побежала домой рассказывать своей маме.
«Кажется, это украшение тоже понравилось мне слишком сильно, а значит, все правильно», — подумала Анна. И еще она подумала: «Зачем вообще человеку украшения?»
Словом, она явно была сыта по горло драгоценностями.
Потом ей подумалось, что не мешало бы проводить шестичасовой катер и посмотреть, правда ли Пейтер уезжает, как говорила Эмилая. Тут же она напомнила себе, что и так все ясно. Конечно, правда. У нее сразу пропало всякое желание видеть этот катер, и, сорвавшись с места, она побежала. С берега в город и дальше, мимо дома Пейтера, мимо кафе Бэкстрёмов, через шоссе и в ноле. Бежала так быстро, что сама не видела толком, куда ее несет. Бежала, пока не кончилось поле, и она очутилась на дороге, о которой раньше совсем не подозревала. Только здесь Анна перестала бежать. Отсюда нельзя было увидеть ни моря, ни шестичасового катера.
Теперь если бы Пейтер все же надумал сбегать на берег, чтобы попрощаться, уже было поздно, потому что Анна шла по неизвестной дороге далеко-далеко от всех знакомых мест, сердито пиная пыльную землю в этот предвечерний час.
…все было, как обычно, если не считать, что она столкнулась с любовью, тьфу, пропасть!
Местность там, где живет Анна, совсем ровная. Если стоит на лугу дерево, его видно издалека. Шагая по неизвестной дороге, Анна приметила как раз такое дерево и пошла быстрее. Как будто боялась, что шестичасовой катер станет ее преследовать — скажем, начнет гудеть, а она вовсе не желала слушать этот гудок. Вот и подумала, что, если успеет дойти до того далекого дерева, гудок ее уже не достанет.
Но в это время Анна увидела человека на велосипеде. Сперва ей показалось, что это какой-то старый дядька, потом она решила, что это молодой дядька, потом померещилось, что это мальчишка. В конце концов она рассмотрела, что это Камбала. И так как она еще никогда не видела его на велосипеде, то, естественно, слегка опешила. Камбала катил навстречу Анне и поначалу не видел ее, потому что смотрел на землю под колесами, но потом он поднял глаза и улыбнулся. Она не поняла, чему он улыбается, но тоже улыбнулась, тогда он заулыбался еще шире, и во всем этом было что-то сомнительное. Поравнявшись с Анной, Камбала соскочил с велосипеда и зашагал рядом, хотя до тех пор ехал в другую сторону. Долго он шел молча, потом спросил:
— Ты куда это собралась?
Анна не знала, что ответить. Не говорить же, что она идет к дереву, ведь тогда он начнет допытываться, зачем оно ей понадобилось. И она просто промолчала. Но он все равно объявил:
— Я провожу тебя!
Анне чудился в этом какой-то подвох, она не знала, как быть. Она просто не привыкла к тому, чтобы люди ее провожали, когда ей всего-то надо было дойти до дерева.
И вот появился такой человек. Он упорно шагал рядом с ней, и они смотрели прямо перед собой, а до дерева было еще так далеко.
— Слушай, давай дружить! — сказал Камбала.
Анна удивилась, но ответила «давай», хотя не понимала толком, что он подразумевает. Ей бы опять промолчать, слишком много она болтает! Они все продолжали идти, и Анна видела, что Камбала хочет сказать еще что-то. Откроет рот — и опять закроет, и так повторилось несколько раз, а когда он наконец собрался с духом, оказалось все то же: его интересовало, можно ли теперь считать, что они друзья. Анна снова ответила утвердительно и пошла еще быстрее. Тогда он спросил, почему она так спешит, но на это она не могла ответить.
Около дерева она круто остановилась, и Камбала тоже остановился. Стоит и смотрит на нее через свои новые очки, как обычно избегая ее взгляда. Видно было, что он опять желает что-то сказать, но не решается. Подумав, что он хочет поблагодарить ее за спасение или снова узнать, друзья ли они, Анна на всякий случай кивнула.
И тут началось что-то ужасное! Потому что Камбала прислонил велосипед к дереву! Но это было еще не все: он протянул руку и обнял ее за плечи. Она так испугалась, что не могла сдвинуться с места. Такого кошмара Анна еще никогда в жизни не переживала, и она не знала, как быть. И все время он рыскал по ней взглядом, только в глаза избегал смотреть, а она вообще не привыкла, чтобы её так рассматривали. Анна остолбенела от ужаса.
Как уж это вышло, она сама не знает, но каким-то образом столбняк отпустил ее, она вырвалась и бросилась бежать. Всю дорогу бежала, а дорога-то была длинная, и все время она думала, что он гонится за ней, но когда наконец решилась оглянуться, его не было видно. Однако Анна все равно продолжала бежать. Бежала, пока совсем не выбилась из сил, но к этому времени она уже достигла знакомого поля и с маху растянулась на траве. Лежала, пыхтела, стучала зубами и думала о том, что уж как-нибудь представляла себе, что такое любовь и откуда дети берутся, но чтобы это могло быть вот так — чужой человек, отставив велосипед, обнимает тебя рукой и разглядывает, — такое ей в голову не приходило.
И Анна заплакала.
— Неужели это так на самом деле? Неужели так? Неужели это и есть любовь? — всхлипывала она. — Тогда мне ее вовсе не надо! Потому что я не такая! Не такая… Как он думает! Я всего только Анна!
Она плакала, пока не услышала какие-то гудки. Услышала и вспомнила о шестичасовом катере, о котором успела начисто забыть. Тут же вспомнила и о Пейтере! И ей стало необходимо кого-нибудь утешить! Сейчас же, немедленно! Анна живо вскочила на ноги, и хотя Пейтер был на катере, а катер на воде, а вода у пристани, она обратилась к нему:
— Пейтер! Ты же знаешь, что я никакая не русалочка, это была только игра! Ты так здорово соображаешь, Пейтер, как ты это делаешь?
Она всхлипывала и утешала на бегу, и ничего, что Пейтер ее не слышал, все равно — разве так утешают? К тому же он не нуждался больше в утешении, ведь его мама все-таки позвонила.
А добежав до шоссе и увидев, что катер давно отчалил, она и вовсе решила, что ее слова никому не нужны. Высморкалась в джемпер и остановилась около дорожного указателя. Долго не могла придумать, чем бы заняться, потом вдруг вспомнила про Матсика! И опять побежала, ведь Анна может нестись как стрела, когда дело срочное. А сейчас каждая секунда была на счету, если она хотела успеть утешить Матсика! По поводу пираньи! Которая взяла да умерла! А она об этом давно забыла. Как бы вовсе не опоздать с утешением.
Она отыскала Матсика за домом, где он стоял, швыряя глину в окно соседской спальни.
— Матсик ты мой! — крикнула Анна и бросилась его ловить.
А когда поймала, то хотела еще и обнять, но тут Матсик рассвирепел.
— Что это на тебя накатило! — огрызнулся он.
Крепко держа его, чтобы не вырвался, Анна зашептала ему на ухо:
— Ты сильно расстраиваешься из-за того, что маленькая пиранья умерла?
Но Матсик только замахнулся на нее комком глины.
— Отпусти, не то получишь это в рожу! — заорал он.
И Анна поняла, что у Матсика с настроением все в порядке. Оставалось только отпустить его и идти по своим делам. Но куда идти теперь, когда Пейтер уехал?
Все же как-то вечером Анна пошла на малый пляж. И так как она проходила мимо дома Пейтера, то на минутку прильнула к дырочке в изгороди. Как раз в это время на крыльце появился папа Пейтера. Он спустился в сад, сел у столика под деревом и, как обычно, развернул газету. Никто не удерживал Анну, но она еще постояла у изгороди, и все это время папа Пейтера читал одну и ту же страницу. Эмилую она не увидела и мамы ее тоже.
На пляже валялись кучи мусора. Анна играла, что корабль «Каштановый лист», эта старая калоша, потерпел крушение. Но играла без увлечения, без веры в свою выдумку. А в остальном все было, как обычно, если не считать, что Пейтер уехал и что Анна столкнулась с любовью, тьфу пропасть! Волны катили с моря непрерывной чередой, и до конца летних каникул оставалось еще много дней.
Потом… Потом толком и не припомнить, чем она занималась. Какое-нибудь занятие всегда подвертывалось: иногда ходила с мамой в ее больницу, иногда шла вместе с папой в магазин или на его работу, когда он навещал там приятелей. Иногда подлизывалась к сестре, чтобы дала ей померить туфли или поделилась жидкостью для загара. Иногда следила за Матсиком, чтобы он не загонял до смерти Сусси. Ох уж эти глупыши-малыши, которые думают, что она ничего не знает…
