Елена Усачева - Время верить в чудеса
Малыш снова уперся взглядом в избушку. Иринка уже решила повернуться и уйти, как вдруг мальчик схватил ее за руку. И ей стало понятно: он просто боится. Что-то в избушке напугало его, кроха и хотел бы скатиться с горки, но один не может.
— Избушка, избушка, — с еще большим напором потребовал мальчик, — повернись…
Некогда Иринке было возиться со всякой мелюзгой. У нее самой проблем было выше крыши. Девочка попыталась высвободить свою руку, но хватка у дошколенка оказалась железной.
Тогда Сапожкина поступила просто — закрыла мальчику глаза ладонью, легко перенесла его к началу лесенки и бодро доложила:
— Вот, она повернулась!
Что ж, у каждой сказки своя условность…
— Тебя как зовут? — спросила Иринка.
— Вася.
Не выпуская Иринкиной ладони, маленький Вася стал карабкаться наверх.
— Да отстань ты! — попыталась вырваться Сапожкина, но дети порой бывают очень упертыми.
Согнувшись в три погибели, она протиснулась в узкий домик, мысленно пожалев Бабу-ягу, что вынуждена здесь обитать. Тут Иринка почувствовала себя свободной, потому что ушлый Вася, добившись своего и поборов страх, отпустил ее руку и ринулся вперед с горки. Сапожкина попыталась вернуться обратно по лесенке, но по ней уже карабкались жаждущие съехать вниз дети, и девочке пришлось тоже повернуться к плоскому скату. Она уже села на деревянный настил и собралась ехать, когда внизу увидела большую и, судя по всему, глубокую лужу.
Уж как карапузам удавалось избегать встречи с грязной водой, Иринка не догадалась. Но ее собственная попытка не промокнуть успеха не принесла — ее руки с бортика сорвались, и она со всего маху въехала в лужу, так что во все стороны полетели брызги. Иринка с трудом выбралась на сушу, мысленно пересчитала убытки — штаны мокрые, ботинки тоже. Булка в кармане, яблоко в другом — они целы.
— Ахти! — неслась к ней колобком какая-то старушка, смешно взмахивая руками. — Не доглядела! Опять этот паразит кого-то на горку затащил. Ахти!
Оказалось, что ушлый Вася не первый раз «разводит» доверчивых взрослых. Кататься ему хочется, а забираться на горку он боится. Бабушка ему тут не подмога — просто не влезет на такую крутизну. Вот и приспособился внучок таскать вместе с собой всех, кто под руку подвернется.
Сейчас хитрец, не опасаясь наказания, вертелся рядом, явно ожидая, что Иринка поможет ему второй раз. Все равно ведь уже вымокла…
— Сам справляйся, — отмахнулась от него Сапожкина. — На вот, ешь булку и радуйся жизни! Извините, — повернулась она к старушке, — вы тут девочку не видели? Невысокую такую. У нее шапка с большим желтым помпоном. С ней еще двое были…
— Была, была такая, — мелко закивала старушка. — А с ней мальчик и девочка. У нее в руке батон был. Маленькая хотела покачаться на качелях, но старшие ее увели. Пошумели и увели. Я подумала: какие молодцы детки, без родителей гуляют.
— Ага, без родителей… — мрачно кивнула Иринка, машинально потрепала по голове стремительно уничтожающего булку Васю и двинулась через парк к той дорожке, что вела на пруд.
Никогда Сапожкина не была такой злой. Казалось, поднеси к ней спичку, и она вспыхнет, как хороший костер.
Иринка легкой трусцой бежала по дорожке, и с каждым скачком вперед внутри ее росло нехорошее чувство.
Конечно, Аленка человек вредный и глупый, но не настолько, чтобы, не предупредив, еще раз уходить от сестры. Значит, Пат ей наобещала золотые горы и повела за собой. Аленка пошла, но потом запросилась обратно. Как говорится, поиграли, и будет. И заупрямилась она именно на детской площадке.
Иринка легко представила, как все было. Аленка тянет Шурку к своим любимым качелям, а Пантелеева требует идти дальше: оставаться на площадке долго нельзя, здесь их быстро найдут.
Тут-то ей и нужен Гусев — сильный, недалекий и беспринципный. Он берет Аленку за шиворот и просто тащит в лес. Интересно, как Пат его уговорила?
От злости Сапожкина скрипнула зубами. Пат не имела права втягивать в свою игру Иринкину сестру! Подруги могут сколько угодно ругаться между собой из-за Матвея. Но при чем здесь маленькая Аленка?!
Вдруг ее осенило. Она поняла, зачем Пантелеева все это устроила. Аленка пропадает, Иринка бросается ее искать и — не идет к Атосу домой. К тому же в глазах Смехова потерявшая сестру Сапожкина падает так низко, что оттуда ей уже не подняться никогда.
Да за такое Шурку точно можно закопать в грязь!
Иринка почувствовала, как внутри нее поднимается ярость. Бешеная, небывалая! Голова стала работать очень четко.
Куда Пат с Гусевым повели Аленку? К пруду? Теперь вряд ли. Аленка начала шуметь, а значит, они должны уходить подальше от людей, в глубь парка. Вот только без очередной подсказки их в лесу не найти!
Ну, попадись ей только Пантелеева, все космы ей передергает Иринка! И вдруг до нее донеслись крики:
— Давай! Давай! Толкай его!
— Какое толкай? Вытягивай!
Речку назвали Серебрянкой в стародавние времена, когда вода в ней, и правда, была чистой, серебряной, а сам поток действительно походил на реку. Сейчас же остался небольшой ручей с грязно-мутной водой. Там, где парковая дорожка встречалась с речкой, был мостик. Вернее, речка здесь уходила в две бетонные трубы, а над ними сделали псевдомост. По весне, когда таял снег, вода едва проходила сквозь них. А все потому, что местная малышня за годы существования переправы постоянно кидала в ручей палки, щепки и бумажные кораблики. Трубы давно засорились, и теперь лишь тонкие струйки могли сквозь них пробиться.
Вопрос «тянуть» или «толкать» решали мальчик и девочка, очень аккуратно одетые и около мутной реки, кажется, совершенно здесь неуместные. Но местная грязь пока не успела оставить на их одежде заметных следов.
Мальчик и девочка сидели на корточках около трубы, куда устремлялась вода, и с грустью смотрели на небольшой водоворот перед ней.
Без слов было понятно, что в трубу они отправили красивый и явно дорогой кораблик — от него осталась яркая коробка, на которой он был нарисован. Судя по всему, кораблик из трубы не выплыл, и теперь два горе-мореплавателя решали, что делать, как вызволить из беды свое транспортное средство.
— Камни бросали? — со знанием дела начала разговор с ними Иринка. Сколько у нее самой тут кораблей потонуло — и не сосчитать! А сколько корабликов прошло все препятствия, пересекло парк и вырвалось на просторы Оленьих озер! Да-да, были и такие счастливцы!
— Бросали, — отмахнулся мальчик и поддернул повыше тщательно отутюженную брючину.
— Запруду делали? — На лице Сапожкиной появилась довольная улыбка — все-таки в чем-то она была специалистом.
— Чтобы волну прогнать? Делали. Вон, доски лежат, — кивнул мальчишка.
И тогда Иринка совершила то, на что уж точно не решился бы этот разодетый мальчик, — она легла на живот и заглянула в трубу. Но ничего там, конечно, не увидела. Зато из кармана у нее выскочило неугомонное яблоко. Сапожкина подобрала его и, не раздумывая, швырнула в темноту трубы. Раздался плюх, и внутри как будто что-то скрежетнуло.
Иринка подняла голову. На нее с восторгом смотрела чистенькая девочка. Вопрос вырвался у Иринки сам собой. Возможно, если бы она просто шла мимо, то не стала бы ребят ни о чем спрашивать, но раз уж остановилась помочь, самое время было для вопросов.
— Вы тут не видели троих? Парень с девочкой и одна маленькая такая, в желтой шапке с помпоном?
— Видели, — одними губами прошептала девочка, как будто выдавала большую тайну и боялась, что ее услышат. А потом махнула рукой вверх по течению: — Они вдоль речки побежали, вон туда. Старшие о чем-то ругались, а маленькая идти не хотела.
Иринку подбросило на месте: «Идти не хотела!» Скажи ей кто-нибудь сегодня утром или вчера вечером, что с сестрой ее случилось что-то плохое, она бы отмахнулась, перевернулась на другой бок и продолжила бы спать. Но сейчас она физически почувствовала, что Аленке нужна помощь, что в беду она попала не столько из-за своей глупости, сколько из-за Иринкиной невнимательности. Разве ей трудно было во время игры пару раз бросить взгляд на младшую сестру, задать какой-нибудь вопрос? Пат и близко бы не подошла. А так Шурка знала, что Сапожкиной наплевать на Аленку, поэтому она легко подошла к первоклашке, легко уговорила, легко увела. До леса похитители, скорее всего, добрались без проблем, и только когда Аленке не дали поиграть в ее любимых местах — на площадке и около реки, — она начала сопротивляться.
— Есть! — завопил мальчишка с другой стороны моста. — Выплыл! И яблоко вон плывет!
— Поздравляю, — поднялась Иринка. — Считай, что яблоко — твоя добыча.
Она спрыгнула с асфальтовой дорожки на топкий берег и побежала по тропинке.
Куда подевалась вся та злость и раздражение, что обычно сидели в ней по отношению к сестре? Сейчас Иринка за нее ох как переживала! И саму себя кляла последними словами, что из-за какого-то Смехова она пожертвовала спокойствием родной сестры.
