Софья Могилевская - Дом в Цибикнуре
Но Кате ничего этого говорить не приходится. И учить её тоже нет смысла. А такие слова произносить уж тем более…
Катя всё делает так, именно так, как полагается. Будто не первый, а тысячу первый раз дежурит в дошкольной группе. И Наташа, незаметно наблюдая, как ловко Катя накидывает на малышей майки, как быстро заправляет их в трусы, как аккуратно натягивает на босые ножки носки и тапочки, только старается не отставать.
И когда Ольга Филатовна, вернувшись в дошкольную комнату, спрашивает:
— Кажется, у меня сегодня появилась еще одна новая помощница?
Наташа с уважением говорит:
— Она первый раз, а делает всё очень правильно.
Затем девочки ведут всю стайку малышей умываться. Там Наташа показывает Кате, какой умывальник самый лучший и не брызгает, и как нужно мыть ребятам лицо, чтобы мыло не попало в глаза, и как вытирать насухо полотенцем руки и уши.
Потом девочки приводят всех в маленькую малышовую столовую, и пока Ольга Филатовна усаживает ребят по местам, они бегут на кухню за чаем и хлебом.
— Ты что понесёшь, — спрашивает Наташа: — чайник или эти тарелки с хлебом?
— А ты что хочешь? — спрашивает Катя.
— Я-то хотела бы нести хлеб, да ты чайник не дотащишь. Он знаешь какой тяжеленный!
— Тогда давай чайник вместе, а по тарелке с хлебом каждая возьмёт в другую руку…
Когда Ольга Филатовна уводит всю свою дошкольную команду на прогулку, девочки остаются прибирать.
— Да, — поучает Наташа, — работы нам хватит, до самого вечера. Сейчас мы перемоем чайную посуду, подметём, наведём порядок в столовой, а потом возьмёмся за спальню. Много, много у нас с тобой дел, не беспокойся… Тут только успевай поворачивайся!
А Катя и не беспокоится. Она всё рассматривает и всё разглядывает в этих комнатах, где она первый раз.
Какие забавные занавески на окнах! Разноцветные бабочки и ромашки на них нашиты из пёстрых ситцевых лоскутков. Всё это сделали, наверно, Ольга Филатовна и девочки.
Обои в столовой и в спальне тоже не покупные. Они тоже сделаны собственными руками. Несмотря на густой слой мела, Катя сразу догадалась, что на стены наклеены газеты: «Известия», «Труд», «Пионерская правда». Буквы всё-таки кое-где пробиваются. Но по белому меловому фону нарисованы такие пёстрые букеты цветов, такие румяные яблоки и такие спелые груши, что эти самодельные обои из газет показались Кате ничуть не хуже покупных. Даже лучше.
А у окна в ящике — влажная рыжевато-красная глина.
— Эту глину, — объясняет Наташа, — старшие мальчики отыскали далеко на реке Кокшанге и притащили малышам.
Катя с удивлением разглядывает разные забавные игрушки-самоделки, сделанные из этой обыкновенной речной глины. На большой полке, ярко и пестро раскрашенные, стоят петушки, гуси, грибы, самолёты, танки и целые поезда.
На подоконнике — домик из еловых чурок. Крыша на нем покрыта зеленым мхом, на оконцах — занавески и возле крыльца — настоящее деревцо. Прямо избушка из «Трёх медведей»…
Катя заглядывает через дверцу, а там и впрямь сидят три медвежонка из глины — большой, поменьше и совсем маленький.
— Кто хлебал из моей большой миски? — басом, за самого большого, говорит Катя, смеётся и смотрит на Наташу. — Знаешь, — говорит она, — я бы рада была дежурить у малышей ну прямо хоть каждый день. Честное слово! Мне тут так хорошо!
— Правда? — переспрашивает Наташа.
— Правда. Тут так хорошо, будто в своём собственном доме.
— Да, — говорит Наташа, — и мне всегда кажется, будто я в своём собственном доме. Только не хватает бабушки, мамы и папы… А так бы ни за что отсюда никуда не уехала…
Глава 18. Тайна старших мальчиков
Вечером, как обычно, старшие мальчики дружно и почти мгновенно улеглись по кроватям.
В спальне было темно, и только неясно светлели квадраты раскрытых настежь окон. Ночной влажный воздух вместе с запахом трав и цветов вливался в комнату.
— Сегодня кому итти? — вполголоса спросил толстый Генка, приподнимаясь на локте. Кровать под ним взвизгнула и закряхтела.
— Сегодня Аркадию, — тонким голоском сказал Кузя. — Аркаша, нынче твой черёд.
— Знаю, — шепотом подтвердил Аркаша. — Сегодня моя очередь.
— Беги пораньше, — сказал Женя Воробьёв неумного начальническим тоном. Он старший и слегка верховодит мальчиками. — Пораньше несись, а то проворонишь, как вчера Генка.
— Да-а, — обиженно сказал Генка, — а чем я виноват, если Софья Николаевна с ночным обходом явилась? Мне итти, а она, как нарочно, из комнаты ни на шаг…
— Виноват, не виноват, а прозевал, — проговорил Женя. — Самое начало прозевал. Скажешь, нет?
— Прозевал, — мрачно подтвердил Генка.
— Правда, Аркадий, — послышался с дальней кровати голос Коли Бабурина, — беги лучше сейчас, а то опять дежурная нагрянет!
— Нет, — быстро проговорил Кузя, — сегодня никто не нагрянет: сегодня ночная дежурная не Софья Николаевна, а Галя. Галя в эту пору не ходит по комнатам.
— Всё равно, пусть сейчас идёт, — проговорил Женя. — Знаешь, Аркадий, лучше возьми левее, огородами: значительно безопаснее.
— Ладно, — сказал Аркадий и выскользнул из-под одеяла.
Оказывается, он и не раздевался (ох, если бы об этом знала Софья Николаевна!), а улёгся в кровать прямо в штанах и рубашке.
— Обратно скоро не ждите, — сказал он.
И, перекинувшись через подоконник, спрыгнул вниз и пропал в тёмных зарослях бузины.
Мальчики сразу, словно сговорившись, замолчали.
Тихо. Только два осенних комарика тонко и печально выводят комариный дуэт на своих свистульках.
Аркаша вылез из бузины и огляделся.
Никого.
Путь открыт и безопасен.
И такая тишина, что, кажется, упади с берёзы сухой лист — услышишь его падение…
Никаких голосов. Только перекликаются молотилки на колхозных токах. Но и этот звук не мешает тишине.
Свой золотой путь прочертила на небе лёгкая падучая звезда. Куда-то скатилась в темноту и пропала… Звёзд падает в августе великое множество. Недавно они вместе с Наташей взялись подсчитать, сколько их скатится за один вечер. Досчитали до ста сорока трёх, и надоело. Ему-то не надоело, а Наташе надоело. «Ну их, эти падучие звёзды!» — воскликнула она и умчалась на поляну играть в пятнашки…
Аркаша слегка поёжился. Прохладно становится. Это вам не лето, когда всю ночь нельзя дышать от жары и духоты. И лягушки на пруду не ведут своих лягушачьих споров-разговоров. Наверное, озябли и сидят помалкивают. А летом что было! Трезвон стоял от этих лягушек. Как начнут, не могут остановиться до утра!
«Побегу!» — подумал Аркадий и, как приказал ему Женя Воробьёв, взял левее, огородами.
Он бежал задами, кое-где перескакивая через канавы, кое-где пролезая между жердями плетней. Один раз на него свирепо огрызнулась собака.
— Я тебя! — шепотом прикрикнул Аркаша и на всякий случай свернул слегка в сторону.
Пробежав с полкилометра огородами, Аркадий нырнул в узкий проулок между избами и выскочил на проезжую дорогу, проходившую деревней. Дорога была мягкая и ещё не остыла от дневного солнца. Аркаша потоптался босыми ногами в тёплой дорожной пыли. После влажной травы было приятно. «Придётся сбегать в умывалку ещё разок ополоснуть ноги», — подумал Аркаша и припустил дальше.
Но вместо того чтобы бежать вперёд по дороге, он помчался обратно, в сторону детдома, прячась в тени плетней. Когда он был напротив тёмных детдомовских окон, он остановился, перевёл дух и огляделся. По-прежнему кругом было тихо и пусто. Ни людей, ни света. Но в одном окне их дома горел светлый огонёк: в кабинете у Клавдии Михайловны. Это она допоздна работала у себя. Да ещё слабо-слабо переливался свет коптилки в комнате дошколят. Там дежурили воспитательница Галя и ночная няня малышей. Только они вдвоём не будут спать сегодня всю ночь, охраняя сон и покой детей.
Аркаша покосился на тёмный, вытянутый на пригорке силуэт их дома и, крадучись, подошёл к небольшому домику у дороги.
И у старших девочек в этот вечер тоже не спали.
— Есть! Опять побежал… — отскочив от окна, громким шепотом сказала Мила.
Она уже с час наблюдала за окнами мальчишек. Обе комнаты выходили в сторону дороги. Только окна девочек находились в центральной части дома, а мальчишеские окна были слева, ближе к воротам.
— Сегодня, кажется, Аркадий… Кажется, его хохол на затылке. Выпрыгнул из окошка — и в кусты. А куда дальше, не разглядела. Даже интересно, куда они носятся по ночам?
— Как хотите, девочки, — волнуясь, зашептала Наташа, — это невозможно. Неужели мы не разведаем, какие тайны завелись у наших мальчишек?
— Какие тайны? — сонным голосом протянула Нюрочка. — На колхозное поле за горохом бегают. Завтра обязательно выпрошу горошку…
