Иосиф Дик - В нашем классе
— Это не обязательно, что все плохие ученики будут несчастными. Толстой тоже неважно учился, — сказал Горшков.
— Ты, Горшков, трудный тип! — рассердился Димка. — Савелий Яковлевич правильно говорит, и тут все ясно. Мой отец тоже всегда жалел, что не закончил образования. Ему трудно было, он и у знакомых спал, пока комнату в Москве получил, а все-таки учился. И окончил бы институт, если бы я ему не помешал…
— А как ты ему помешал?
— На свет родился. Ему деньги на меня пришлось зарабатывать да еще старикам-родителям помогать…
К концу репетиции ребята уже сыгрались окончательно. Кроме песни «Светит месяц», они исполнили «Широка страна моя родная» и «Вдоль по улице метелица метет», которую предложил Савелий Яковлевич, сказав, что от этой песни у него ползут приятные мурашки по коже, такая она широкая и раздольная.
Перед уходом ребят Димка показал радиоприемник, который стоял на подоконнике.
— Уже готов, — не без гордости сказал он и щелчком смахнул какую-то проволочку с футляра.
— Ну-ка, включи, — заинтересовавшись, попросил Горшков.
— Он сейчас работать не будет. Его отрегулировать надо.
— А ты его все равно включи, — сказал Валя Сидоров. — Пусть хоть ребята посмотрят, как лампочки горят.
— Они-то горят хорошо…
Димка всунул вилку от приемника в штепсель и полез в ящик исправлять сетевой шнур, который он замкнул на панели переключения. И тут Димка заметил, — как он раньше не догадался! — что тот провод, который должен быть припаян к трансформатору, соединяется совсем с другой деталью.
— Подождите, ребята, — обрадовался Димка, — сейчас налажу.
Он быстро нагрел паяльник и переставил провод. Вдруг на волновой шкале вспыхнул зеленый глазок, и приемник загудел.
— Дышит! — закричал Димка. — Дышит!
И впрямь, глядя на темный сектор зеленого глазка, который то суживался, то расширялся, можно было сказать, что приемник дышит. Его слабое гуденье переходило в сильное, затем затухало и снова нарастало.
Ребята, сгрудившись возле подоконника, молча следили за товарищем. Димка уже крутил ручку настройки. В приемнике, казалось, неистовствовали сверхъестественные силы. Он оглушительно вопил, улюлюкал, а то вдруг так трещал, что ребята затыкали уши. Но для Димки эти звуки были самыми приятными. Он знал, что приемник уже живет, и это главное, а помехи можно устранить.
Димка получше воткнул в гнезда уже согревшиеся радиолампы, подкрутил винт в катушке и вдруг ясно услышал, как на одной волне пришла русская и английская речь. Казалось, перебивая друг друга, люди спорили между собой.
Димка поворачивал ручку настройки.
Германская радиостанция транслировала танцевальную музыку. В Бухаресте на русском языке пел хор кантату о мире. Из Болгарии летели слова: «Вдоль по Питерской…» А Венгрия передавала скрипку. Скрипка пела нежно и задумчиво. И Димка почему-то вдруг вздохнул. Нет, Аня, наверно, совсем, совсем не знает, сколько труда потрачено на этот приемник! А если бы не она, он, может быть, и не взялся бы за эту работу.
Димка переключил диапазон, и вот, оглушая всю комнату, радио заговорило на полную мощность:
— Говорит Москва! Московское время двадцать три часа тридцать минут. Передаем последние известия. На заводах, фабриках и в колхозах страны.
— Да-а… — восхищенно прошептал Горшков. — Вот это ты, Димка, здорово смастерил!
Но его никто не услышал, потому что динамик ревел так, будто стоял на улице и передавал последние известия для сотен людей.
XI
Горшков на следующий день подробно рассказал Парамонову о том, как сыгрался Димкин оркестр и кто чего говорил про Парамонова. И, как бы между прочим, он добавил:
— Да, ты знаешь, в это воскресенье Димка со своими уже в женскую школу идет узел оборудовать. Давай пойдем и мы, а?
— Уже одурачили тебя в оркестре? — усмехнулся Юра. — Трында-брында балалайка — и ты уже готов!
— Почему одурачили? Я всегда с тобой был и с тобой останусь. А ведь мы можем и не работать. Они будут работать, а мы не будем. Просто так придем. Может, почудим.
Почудить — это было одно из самых любимых занятий Парамонова. Он приносил в класс кусочки карбида и клал их в чернильницы. Чернила пенились, и по классу шел тяжелый запах ацетилена. Потом он любил во время уроков незаметно привязывать ребят за ремешок к партам. А однажды на киносеансе, когда показывали «Лесозаготовки», Юра повернул специальный переключатель в киноаппарате, и вдруг всё на экране пошло наоборот: спиленные деревья начали подниматься с земли и поляны на глазах зарастали лесом.
— Впрочем, если пойти и почудить — тогда можно, — согласился Юра. — Все равно в выходной нечего делать.
Когда в воскресенье к Димке вместе с Горшковым пришел и Парамонов, Димка дружелюбно поздоровался с ним и даже дал тащить радиоприемник, завернутый в клеенку.
— А-а, блудный сын пришел! — улыбнулся Леня. — К трудовой деятельности потянуло? — и шутя поднес к парамоновскому носу кулак. — Будешь баловаться — во!
Горшков нес в руках одну-единственную граммофонную пластинку, понадобившуюся Димке для пробы патефонного моторчика.
Еще позавчера с девочками было договорено, что в это воскресенье ребята приходят в школу и приступают к оборудованию радиоузла. Вместе с Леней, который был блестящим техническим консультантом, и учителем физики Михаилом Федоровичем, преподававшим в Анином классе, Димка составил план проводки трансляции.
На всех четырех этажах будет стоять по одному мощному динамику, и еще один динамик нужен в физкультурный зал, где всегда проходят школьные вечера. А сама радиорубка устраивается в лаборантской кабинета физики. Это самое подходящее помещение.
Ребят в вестибюле встретила Аня. Она была в лыжных брюках и синем свитере; видно, специально оделась для работы. Она повела всех в лаборантскую.
— Михаил Федорович, мальчики пришли, — сказала она, заходя в комнату.
— Проси, проси, — улыбнулся Михаил Федорович. — На лацкане пиджака у него красовался бело-синий ромб с гербом Советского Союза — знак выпускников университета.
В лаборантской было полно девочек. Они галдели, о чем-то спорили, но, увидев мальчиков, разом смолкли и отошли в угол комнаты, к шкафам с приборами.
— Ты что, из десятого класса? — спросил Михаил Федорович у Парамонова, когда смущенные ребята зашли в лаборантскую.
— Нет, из седьмого! — покраснел Юра.
— Здоров!.. А я по усам подумал, что десятиклассник, — сказал Михаил Федорович, и девочки дружно рассмеялись. — В общем, ребята, работать сегодня будем так: на каждую бригаду девочек мы дадим одного бригадира-мальчика, и каждая бригада будет работать на своем этаже. Кто-нибудь возражает?
— Нет! — хором ответили все.
— Прекрасно! Можем начинать. Наша задача — за сегодняшний день радиофицировать школу. Работа не трудная. Главное — протянуть из радиорубки провода по всем этажам.
Михаил Федорович, Леня и Димка остались оборудовать в лаборантской пульт включения, остальные ребята со своими бригадами, захватив по мотку проволоки и по большому динамическому рупору, выкрашенному в серебристый цвет — их купили в магазине, — двинулись по своим участкам.
Парамонов был определен в бригаду вместе с Аней, но как только девочки направились вниз, в физкультурный зал, он отстал от них и пошел на третий этаж за Горшковым.
— Ну, начнем? — прошептал он приятелю.
— Я не могу, я бригадир.
— У-у… подлиза! — ответил Парамонов. — Работать будешь?
Горшков не знал, что ответить. Откровенно говоря, ему действительно хотелось работать. Но как оставить Парамонова? И он сдался.
Незаметно от всех ребят они прокатились на перилах с четвертого этажа на первый. Лестница была пустынная, и лететь по ней можно было с любой скоростью. На первом этаже рядом с раздевалкой они включили звонок, а сами снова побежали на четвертый этаж. Звонок минуту спустя кто-то выключил. Потом Парамонов и Горшков обнаружили, что зоологический кабинет открыт, и быстро прошмыгнули туда.
В кабинете, словно в оранжерее, кругом была зелень: елочки, пальмочки, фикусы, герани. В длинных ящиках на подоконниках красовались маленькие росточки лука. А у доски на учительском столе, в террариуме, ползал уж и стояли клетка с худощавой лисой и клетка с белкой, соединенная с голубым колесом. Рыженькая белка с пушистым хвостом, увидев ребят, перешла из клетки в колесо. Затем она покачалась в нем туда-сюда и вдруг, сюсюкнув и выбросив далеко вперед лапки с коготочками, пустилась вскачь. Колесные спицы слились в полупрозрачный круг.
— Во дает — тыщу километров в час! — засмеялся Парамонов. — Ой, идея! — хлопнул он себя по лбу. — Ведь так можно где-нибудь в тундре электричество добывать! Посадил лисицу — эта посильнее, чем белка — в колесо, а колесо с динамомашиной соединено, вот и всё! Хочешь, мы сейчас это и попробуем?
