Анна Антонова - Лето на Меркурии
– Нет, – мрачно утешила я. – У меня нога подвернута. Я на нее машинально оперлась, и теперь болит.
– Сильно? – обеспокоился он.
Я не стала его жалеть и коротко ответила:
– Угу.
– Так пойдем ко мне, – чему-то обрадовался он. – Нас на ОБЖ учили повязку на вывих накладывать.
– У меня никакой не вывих, – обиделась я. – И не учили нас такому на ОБЖ, не ври!
– Да это еще не в этой школе было.
Я уже хотела сказать, что мне бабушка дома забинтует, но почему-то вместо этого подозрительно поинтересовалась:
– А кто у тебя дома?
– Никого, – просто ответил он.
Почему-то это меня успокоило, и я ответила:
– Ладно, пошли.
Я думала, у Ромки дома все будет уставлено всякими сувенирами и прочими заграничными штучками, но ничего подобного, совершенно обычная оказалась квартира.
– Садись, – он деловито кивнул на кресло. – Я сейчас.
Он ушел в другую комнату, а я тем временем сняла носок и закатала штанину джинсов. Хорошо, что я в юбку не нарядилась по случаю зачета, а то как бы сейчас колготки снимала… Впрочем, тогда бы я вообще никуда не пошла, успокоила я себя и тут же пожалела, что не надела юбку. Впрочем, какая юбка с подвернутой ногой, что-то я уже совсем….
Ромка появился с эластичным бинтом, встал на колени и довольно ловко замотал им мою щиколотку.
– Все, хозяйка, принимай работу, – весело сказал он.
Я осторожно покачала ногой, поставила ее на пол.
– Ну как?
– Вроде лучше, – сказала я, прислушиваясь к своим ощущениям.
Зафиксированная нога и правда больше не вихлялась из стороны в сторону и успокоилась.
– Спасибо, – улыбнулась я, а Ромка вдруг отвернулся и спросил:
– Как зачет?
– Хорошо, пятерка, – довольно сказала я, подумала и уточнила: – Две пятерки.
– Три пятерки! – дурашливо подхватил он. – Четыре пятерки! Кто больше!
Я почувствовала подвох, но не подала вида:
– А ты как сдал?
– Да что я, ерунда! – все тем же неестественным тоном продолжал он. – А вот ты, я вижу, не зря готовилась, все же блеснула знаниями! И даже наедине!
– Не поняла? – тихо переспросила я.
– А что, не ты последняя осталась?
– Ну я, а что?
– А то! – непонятно высказался он, но я уже поняла, что он хочет сказать.
– Так ты меня специально в гости затащил, чтобы про своего любимого историка расспросить? – зловеще поинтересовалась я.
– Конечно, я еще тогда понял, что ты в него влюбилась!
– Ну ты и…
– Сама-то! Специально осталась последняя, чтобы никто его от твоих великих знаний не отвлекал!
– Свинья, – наконец закончила я.
Я вернулась домой в совершенно растрепанных чувствах, даже Лешка заметил:
– Что это собой?
– Нога болит, – отговорилась я. И, чтобы не развивать тему, поинтересовалась:
– Ну как там Витаминка, посетила этого вашего Дюху?
– Ой, да вообще круто вышло, – развеселился Лешка. – На перемене сидит Витаминка за столом, что-то пишет. А Дюха прохаживается вокруг, будто бы случайно, и бормочет:
– Бомжи какие-то в очках приходили… Вчера ломились… Я им не открыл, а то еще обворуют…
Витаминка делала вид, что ничего не замечает, и тогда Дюха отошел и рассказал нам подробности. Сидит он, короче, дома и смотрит футбол «Спартак» – «Аякс». За десять минут до конца встречи спартаковцы забивают гол! И тут, на самом интересном месте, звонок в дверь. Дома у Дюхи была только бабушка, поэтому, догадавшись, кто к нему пожаловал, он первым подбежал к глазку. Свет на площадке он вырубил заранее, но все же смог разглядеть зловещую фигуру в очках. Андрюха отошел от двери и сказал бабушке, что там какие-то бомжи. Бабушка смотреть в глазок не пошла, но Витаминка не растерялась, позвонила в квартиру соседей и велела передать, чтобы ее навестила мама Андрея. Видимо, соседи маме пока ничего не передали, и Дюха ходит веселый и довольный.
– Как же она нашла, если адрес неправильный списала?
– Не знаю, наверно, потом проверила, – с сожалением протянул Леха.
– Хорошо, что у нас рисование уже кончилось, – снова порадовалась я.
– Угу, – кивнул он. – Я тут слышал, седьмой «Д» написал директору письмо, чтобы у них убрали Витаминку. Весь класс подписал. Андрюха тоже подбивал нас написать письмо…
– И что?
– Да у нас в классе ничего из задуманного не делается, – махнул рукой Лешка.
– Прямо как у нас, – кивнула я.
– И потом, если честно, мы боимся мести Витаминки. А то у нее рука не дрогнет нарисовать «два» просто так! Да и вообще… у меня лично проблем с ней нет.
– Вот и все так рассуждают, – согласилась я.
Глава 11 Месть Медведя-Тугодума
Прозвенел звонок, а литераторша все не появлялась. Уже раздались первые робкие предложения забить на это дело и пойти куда подальше, но тут дверь распахнулась. Но появилась на пороге вовсе не литераторша, а Татьяна Дормидонтовна.
– Пойдемте в актовый зал, – хмуро сказала она.
– Что? Зачем? – повскакивали мы.
– Быстро, – не отвечая, скомандовала классная.
Видеть ее такой было непривычно, так что мы уже без долгих разговоров собрали вещички и потопали в указанном направлении.
Похоже, в актовом зале собралась вся школа. Все спрашивали друг у друга, в чем дело, но никто ничего не понимал и вразумительно ответить не мог.
– Война, что ли, – раздался чей-то тонкий голос.
На него же зашикали, замахали руками. И тут на сцену поднялась Римма.
– В нашей школе произошло вопиющее и крайне возмутительное событие! – трагически провозгласила она.
Ну слава богу, «в нашей школе». Значит, все-таки не то, что кто-то там предположил. А у нашей директрисы любая мелочь вопиющая и возмутительная. Но что могло случиться, чтобы по этому поводу в актовом зале собираться?
– Какие-то… – она сделала паузу, подобирал слово, – негодяи расписали стены и дверь кабинета истории неприличными надписями и рисунками. И разбили там окна.
Зал загудел, то ли возмущенно, то ли восхищенно.
– Считаю, что заниматься в такой школе недопустимо, – продолжала директриса. – Так что на сегодня занятия отменяются.
– Ура! Круто! – тут же завопили в зале. Народ повскакивал с мест и с радостными воплями повалил к выходу.
Я сидела прямо, словно меня вжало в спинку жесткого неудобного кресла турбулентностью. Единственный нормальный препод во всей школе! Не орет, не истерит, не заставляет тупо пересказывать учебник… Интересно, они, дебилы, которые это сделали, в институт поступать не собираются? А почему, собственно, я решила, что это кто-то из старших классов? Ой, что-то у меня в мозгах совсем помутилось – историк только в старших классах, кажется, и преподает…
А Римма хороша! Неужели она всерьез рассчитывала, что отпустить с уроков – это наказание? А может, ей казалось, что всем станет стыдно, мы возмутимся и закричим: «Нет, нет, мы хотим учиться!» Да если бы она хотела, чтобы кто-то на самом деле что-то понял, надо было заставить все это дело убирать! А заодно и остальную школу отдраить, устроить массовую генеральную уборку. Да еще и стекла заставить самим вставить. Вот тогда бы мы, может, что-нибудь и поняли…
Хотя, наверное, директриса не хочет, чтобы мы любовались на «неприличные» надписи и рисунки. Так что все как раз крайне педагогично…
– Пошли, – дернула меня Ирка, словно прочитав мои мысли. – Посмотрим, что там за надписи.
Как оказалось, неумеренным любопытством отличались не только мы – народ тоже ломился отнюдь не в сторону выхода, а вверх по лестнице. И напрасно – вход на третий этаж был надежно перекрыт. Да не какими-нибудь там банальными дежурными по школе с красными повязочками на рукавах, а школьными охранниками.
Так и не полюбовавшись на интригующие надписи, мы вместе с толпой вышли во двор и удовольствовались видом на окна, которые и в самом деле оказались разбиты. Все три. Бедный историк…
Кстати, а где он сам? В зале я его не видела, да и вообще… Вообще, конечно, трудно представить его в таком расстройстве, что не смог вести уроки и попросил выгнать всех из школы. Неприятно, да. Но отмена уроков – наверняка Риммина затея, вполне в ее духе.
Где же Яблоков? Может, уволиться решил? От этой мысли стало совсем тошно, и я ее сразу отогнала. Да нет, не мог он. Это ж не какая-нибудь истеричка, а наш Яблоков. На моих глазах еще никому не удавалось вывести его из себя, да и не на моих, думаю, тоже. Он никогда не повышал на нас голос, но это почему-то действовало куда лучше, чем крики и вопли.
Как-то в девятом классе, когда концентрация дебилов еще значительно превышала предельно допустимые нормы, они довели до слез училку по русскому Ольгу Владимировну. В классе повисла мертвая тишина, а она плакала у окна, отвернувшись спиной. А потом, всхлипывая, диктовала упражнение…
