Лидия Чарская - Щелчок
Этого довольно, чтобы Счастливчик отказался нарядиться в мундир и остался, как все, в коломянковой блузе.
— Господа, а где же Шура? — неожиданно спросил кто-то у присутствующих.
— Надо Галю спросить! Вон она бежит сюда. Галя, Галя! Где твой брат?
Маленькая Галя сегодня вся преобразилась. В нарядном светлом платьице, с тщательно расчесанными по плечам, вьющимися волосами, убранными старательными руками Ляли, она кажется очень хорошенькой. Восемь лет таборной жизни среди грязных и грубых цыган, в нищете и впроголодь, среди побоев и брани, совсем не оставили на ней следов.
— Вы спрашиваете, где Орля?
Галя, единственная изо всех в доме, не может приучиться называть брата непривычным ей именем Шуры.
— Я не видела его! — прибавляет Галя.
— Шура! Шура! Где ты? — несутся через несколько минут призывные крики по всему дому.
Орля отлично слышит их, но не откликается.
Все эти праздничные приготовления, бальное настроение, суета и нарядные костюмы не по нему. Он заранее смущается приезда гостей, чужого народа, танцев и музыки, которые начнутся через полчаса.
Он присел под окном в кустах сирени, не обращая внимания на то, что пачкает в сырой росистой траве свой новенький костюм, белые коломянковые штаны и блузу.
Еще за месяц до бала его и Галю учили танцевать. Monsieur Диро садился за рояль, Мик-Мик показывал «па», и они должны были кружиться по гладкому, скользкому паркету зала. И странное дело: в то время как Галя легко и свободно, с врожденной ей грацией проделывала эти па, точно всю свою жизнь училась танцам, он, Орля, не умел ступить ни шагу под музыку.
Сейчас Орля злился на весь мир безотчетной злобой и даже, чуть ли не впервые в жизни, злился и на Галю.
— И чего радуется! Чего сияет! — ворчал он себе под нос, выглядывая из своего убежища. — Вырядилась чучелом и воображает, что барышня тоже… Подумаешь, как хорошо… И все с Алькой этим ледащим дружит… Ровно он ей брат, а не я… Ишь, вон опять закружилась с ним волчком по зале…
Орля вылез наполовину из своего убежища и впился глазами в окно.
Действительно, Аля Голубин кружился с Галей, повторяя с нею па вальса перед балом.
— Галька! — вне себя крикнул Орля. — Поди-ка сюда!
Услыша голос любимого брата, девочка проворно оставила своего маленького кавалера и побежала к окну.
— Ты здесь, Орля? Почему ты не идешь к нам?
— Очень я тебе нужен! — зашептал мальчик, вылезая из своей засады и подходя к окну. — Ишь, ты, как обарилась с ними! Эх, Галька, не узнать тебя! Такая ли ты была? Ты меня, брата своего, разлюбила?
И Орля взял за руку сестренку.
— Нет, нет, Орля, я все такая же и люблю тебя, братик милый, больше всех в мире! А только и сама не знаю, почему-то мне кажется порою, что все жила я в господском доме, всегда прыгала и танцевала в нарядных комнатах, всегда хорошо одевалась и вкусно кушала на хорошей посуде… Оттого я так хорошо, свободно чувствую себя здесь…
— И все-то ты врешь! — резко оборвал сестру мальчик. — Жила ты в таборе и черствый хлеб глодала.
— А раньше, Орля, а раньше?..
Синие глаза Гальки широко раскрылись. Она точно силилась припомнить что-то и не могла.
— Гости едут! Гости едут! — послышались веселые голоса из окон гостиной.
— Галя! Галя! Иди скорее! Мы сейчас представим тебя нашим гостям.
И, весело улыбаясь, Кира подбежал к окну, схватил за руку девочку и увлек ее за собою.
Орля одним прыжком отпрянул от окна в кусты и притаился там, не спуская, однако, глаз с освещенных окон залы. Его мятежное сердечко снова забило тревогу. Он, казалось, совсем забыл данное Ляле обещание.
— И Гальку-то отняли! И Гальку! — шептал он, и кулаки его сжимались, а черные глазенки разгорались снова недобрым огнем.
Глава VII
— Вот и мы, Валентина Павловна. Мы приехали с папой. Поздравляем вас и Лялечку. Мама с тетей Натали будет через час. У нас новая тетя гостит. Вы ее не знаете. Ах, она такая прелесть! Только грустная, печальная, а уж добрая, как ангел. Говорят, у нее горе большое было в жизни. Она не родная наша тетя, а мамочкина подруга по институту, а уж красавица такая. Дуся! Прелесть! Вот увидите.
Все это бойко тараторила Сонечка Сливинская — нарядно одетая институточка, входя в гостиную Раевых вместе с отцом своим, полковником в отставке, младшей сестрой Катей и братьями, пажом Валей и лицеистиком Анатолем.
Валентина Павловна, Ляля, Аврора Васильевна, Мик-Мик, monsieur Диро и дети встречали гостей на пороге зала.
Смех, шутки, поцелуи, приветствия так и сыпались со всех сторон.
За Сливинскими приехали Картаевы: очень важная по виду мамаша и две дочки-двойняшки, Мимочка и Ниночка, одиннадцатилетние девочки, корчившие из себя взрослых.
Затем — купчиха Таливерова со своими шестью дочерьми и четырьмя сыновьями-реалистами.
Еще приехала Зоренька Тимьева — подруга Ляли, нарядная пятнадцатилетняя барышня-подросток, жившая по соседству с Раевыми. Приехала она с братом, гимназистиком Валером.
Приехала, кроме того, бедная помещица Гарина со своими четырьмя детьми — старшей девочкой Сашутой и малышами-сыновьями, и еще несколько человек гостей.
Купчиха Таливерова, необычайно большая женщина с грубым голосом и очень добрым сердцем, лишь только вошла, как забасила на всю залу:
— Ну, а цыганят ваших вы нам покажете, Валентина Павловна?
— Вот один экземпляр, позвольте представить вашему благосклонному вниманию! — выдвигая вперед смущенную Галю, произнес Мик-Мик.
— Батюшка, да она совсем как мы, русские! — забасила Таливерова. — А цыгане-то больше чумазые, прости Господи, на тех похожи, кого и назвать страшно.
— Именно страшно! — подхватил Мик-Мик. — Но сия благонравная девица нами всеми любима за свою кротость. — И он погладил по головке смущенную Галю. — К тому же она приемыш цыганский, а не цыганка вовсе, такая же цыганка, как и мы с вами, — прибавил Мик-Мик.
— А ее брат где же? Мы столько слышали о нем, — интересовались юные гости.
— Он пошел искать луну, — сострил Ивась.
— Зато оставил здесь следы своего пребывания.
И Ваня Курнышов торжественно указал рукою на висевшие вдоль стены картины и портреты со смытыми рисунками.
— Ха, ха, ха! — засмеялась молодежь. — Мы знаем эту историю.
— Дети! Дети! Чаю не угодно ли, фруктов и конфет? Господа взрослые, пожалуйста! — приглашала всех Валентина Павловна к столу.
— Воображаю эту таборную цыганку! — шепнула Мимочка на ушко сестрице. — Как она танцует!
Ниночка презрительно пожала плечиками.
— И есть, верно, не умеет как следует!
Веселая Сонечка подбежала к Ляле.
— Узнаю твою золотую душу! — затрещала она, покрывая лицо хромой девочки бесчисленными поцелуями. — Вся ты живешь для других. Сама не можешь веселиться на балу, так другим предоставляешь возможность поплясать и попрыгать.
— Ляля, наша единственная в мире Ляля! — подтвердил Счастливчик с таким видом и важностью, что все не выдержали и рассмеялись.
Лишь только дети и подростки успели напиться чаю и на славу угоститься сладким и фруктами, — тихие и мелодичные звуки вальса послышались из гостиной.
— Танцевать! Танцевать! Ах, как весело! Идемте. Идемте скорее! — выскакивая из-за стола и бросаясь в гостиную, кричала молодежь.
Столовая опустела. Там осталась одна Галя. Проворным движением девочка взяла со своей тарелки положенные ей туда Лялей грушу, яблоко и конфеты, к которым она не прикоснулась за чаем, и сунула их в карман.
— Это для Орли. Он, бедненький, не пришел к столу! — шепнула она с доброй, ласковой улыбкой и поспешила в залу.
* * *Чудные, душу ласкающие звуки несутся из-под рук тапера, выписанного нарочно из Петербурга Валентиной Павловной ко дню рождения внучки. Звуки эти вылетают сквозь открытое окно в сад. По зале кружатся веселые пары. Юные личики дышат счастьем, разгоревшиеся глазенки так и блестят.
К полному удивлению Мимочки и Ниночки, «таборная цыганка» оказалась очень грациозной танцоркой. Галя своим изяществом поражает даже взрослых, занявших места вдоль стен комнаты и любующихся праздником детей.
Счастливчик, с галантностью настоящего маленького хозяина дома, приглашает без конца юных дам.
Вот Кира останавливается перед высокой Сашутой и расшаркивается перед нею.
— Позвольте вас просить!
Он с особенным удовольствием танцует с девочками Гариными, потому что они очень бедные дети и одеты хуже всех. А бедность и лишения всегда находят себе отклик в отзывчивом сердечке Киры.
— Кирушка, опомнитесь! Да вы мне по талию будете, уж очень я высокая дама для вас! — смущенно бормочет Сашута, которая действительно ростом почти вдвое больше Киры.
— Не беда, — встряхивает кудрями Счастливчик, — лишь бы весело было!
