Алексей Мусатов - Мамаев омут. Повести и рассказы
Семён Иванович погрозил внуку пальцем:
— Ладно уж тебе, ладно… А подарочек у меня особенный, редкий… Цены ему нет. Оно, конечно, не положено до дня рождения подарок подносить, но ради отъезда придётся, видно, нарушить это правило. Вручить, так сказать, досрочно.
И Семён Иванович вышел в соседнюю комнату. Едва лишь за ним закрылась дверь, как Анка набросилась на брата:
— Выклянчил…
— Ну и что? Всё идёт как по маслу. Слыхала, что дедушка сказал — подарок особенный, редкий. Не иначе, как он на приёмник раскошелился.
— А ты подумал, где дедушка такие деньги возьмёт?
— Ничего, выдюжит. Зарплата дедушке капает, пенсию он получает.
— Выжига ты, Васька! Совести у тебя нет! — возмутилась Анка.
— Ну-ну, ты потише, — нахмурился Вася, надвигаясь на сестрёнку.
Но тут со свёртком в руках появился Семён Иванович.
— Вот, Васенька, и подарок от меня. Прими на здоровье. Поздравляю тебя с днём рождения!
— Спасибо! — Вася принял бумажный свёрток и крепко сжал его, стараясь нащупать через слой газет долгожданный приёмник. Пальцы его почувствовали что-то твёрдое. Интересно, какой же приёмник преподнёс ему дедушка: большой, средний, поменьше или совсем маленький транзистор в кожаном футляре и с ремешком, чтобы можно было носить его в кармане или на шее. — А где ты его достал, дедушка? В нашем сельпо или из города кто привёз?
— Ты глянь сначала, потом спрашивай, — усмехнулся Семён Иванович. — Такой подарок в магазине не продаётся.
Вася поставил коробку на стол, раскрыл её, принялся развертывать листы газет, пока наконец не вытащил на свет… металлическую пластину. Она имела треугольную форму, тускло поблёскивала на свету, и один край пластины был заточен, хотя и не очень остро.
— Что… что это? — с недоумением спросил Вася и вновь принялся шарить в коробке, надеясь всё же найти хотя бы карманный приёмник. Но там ничего большо не было.
— Вот как, даже не узнаёшь, — опечалился Семён Иванович. — А это, Васенька, лемех, лемех от тракторного плуга, которым твой дедушка пахал колхозную землю.
— А где же подарок? — Вася всё ещё не мог прийти в себя.
— Это и есть мой самый дорогой подарок. От всего сердца. Храни на здоровье.
— Дедушка, а ведь Вася другой подарок от тебя ждал — приёмник или транзистор, — сказала Анка.
— Это какой ещё транзистор?
— А помнишь, летом к нам в колхоз ребята из города приезжали? Вася ещё с одним мальчиком подружился. А тот такой маленький радиоприёмник на шее таскал.
— Помню, помню я ту тарахтелку, — кивнул Семён Иванович. — Покою от неё не было — ни в доме, ни на улице. Нет, Васенька, не собирался я тебе такую штуковину дарить. Да и дороговата она, поди.
Покосившись на брата, Анка собралась было посмеяться; «Вот тебе и запланированный подарочек», но Вася выглядел таким растерянным, что ей даже стало жалко его.
— А лемех, он тоже подарок ничего, — шепнула она. — Ты бери, Вася, бери. Ребятам будешь показывать или в школьный музей отнесёшь.
— Сама показывай! — огрызнулся Вася, сунув лемех в руки Анке. — А мне такой утиль не требуется.
Семён Иванович грустно покачал головой:
— М-да… Не угодил, значит…
С улицы донёсся хриплый гудок грузовой автомашины, потом в окно постучали и раздался голос:
— Готов, что ли, Семён Иванович? Поехали!
— Дедушка, это кто за тобой? — спросила Анка.
— Дружок мой из совхоза, Кузьма Григорьевич. Мы с ним вместе землю пахать начинали. — Семён Иванович подхватил баул с вещами. — Ну, ребятки, давайте прощаться.
— Я тебя провожу, дедушка. — Анка сорвала с вешалки пальтишко, накинула платок на голову. — Вась, а ты чего? Поехали.
— Ладно, идите… Я вас догоню.
3
Но провожать дедушку он так и не поехал. Едва за Сёменом Ивановичем и Анкой закрылась дверь, как Вася в сердцах швырнул под лавку лемех и закрутился по избе.
Вот так получил он подарочек!
Теперь уж Анка растрезвонит по всей Ольховке, как он ластился и обхаживал деда Семёна, а получил от него вместо транзистора какой-то кусок ржавого железа. А что подумают о нём дружки: Вовка Пахомов, Петька Ремешков, с которым он поспорил, что ко дню рождения у него обязательно будет собственный транзистор? Ходи тогда с ним куда угодно: хоть в лес, хоть на речку, лови любую станцию и слушай любую передачу. Что же теперь скажут его дружки: трепач, мол, Печкин, хвастун, балаболка.
А во всём виноват дедушка: пожадничал, пожалел каких-то сорок — пятьдесят рублей на приличный подарок.
А уж он ли не ухаживал за ним последние дни, он ли не угождал ему. Носил на ферму завтраки и обеды, подменял его во время дежурства, терпеливо выслушивал все его поучения и советы.
«Ну и дед, — разобиделся Вася. — Ничем не пробьёшь, ничего из него не выжмешь. Так и придётся с этой тарелкой мириться». Он с досадой покосился на круглый динамик громкоговорителя, что стоял на комоде. Из динамика доносилось еле слышное бормотание.
Шла местная передача. Сначала передавали погоду, затем всякие новости из жизни области. Вася усилил звук и прислушался. Диктор рассказывал о том, какую работу проводит кружок «Умелые руки» при областном Доме пионеров.
Юные техники делают модели разных машин, приборов, изготовили весёлого робота. Они консультируют школьные технические кружки, оказывают помощь отдельным лицам, ветеранам труда, пенсионерам, инвалидам. Одному починили коляску, другому — телевизор, третьему смонтировали радиоприёмник.
«Вот это да! — возбуждённо подумал Вася. — А чем мой дедушка хуже других! И старый он, и на пенсии, и болезней у него хоть отбавляй. Почему бы ему подарок от ребят не получить?»
Эта мысль так глубоко засела Васе в голову, что он не мог от неё отделаться до самого вечера. Ему даже захотелось съездить в город, познакомиться с ребятами из кружка «Умелые руки» и рассказать им, какой у него несчастный и больной дедушка. Должны же они с сочувствием отнестись к такому человеку и помочь ему.
Но потом Вася решил, что в город ему лучше не показываться: пойдут всякие ненужные расспросы о дедушке, уточнения, — а ограничиться письмом. Но письмо, конечно, надо написать с умом, чтобы оно было и сдержанное, и почтительное, и немного жалостливое, и не очень длинное.
Наутро, выпроводив Анку из дому, Вася сел за письмо. И вот что он написал:
«Дорогие ребятки! Дорогие юные радиолюбители из кружка “Умелые руки” при Доме пионеров.
К вам обращается семидесятилетний старик Семён Иванович Печкин из деревни Ольховка. Я почти полностью потерял зрение, а всякие болезни и недуги, как, например, ревматизм и другие, скрутили мне руки и ноги и приковали меня к постели. Я лежу в четырёх стенах, от всего оторван и не знаю, что делается на белом свете и где какое международное и внутреннее положение.
Только я и имею радость и удовольствие, что мой внук Вася прочтёт мне иногда газету или книгу. Но обременять я его не могу, потому как ему надо учиться и выполнять всякие полезные общественные дела.
И вот я решил обратиться к вам за помощью.
Дорогие, любимые ребятки, войдите в моё бедственное положение, смастерите для меня радиоприёмник, говорящий в полный голос, ламповый, или как он там зовётся, а ещё лучше транзистор на ремешке, потому как транзистор для лежачего больного самая удобная штука. Не откажите, пожалуйста, в просьбе, дорогие ребятки, пожалейте меня, старика инвалида. Это письмо пишет под диктовку мой внук Вася, потому как мои глаза видят плохо, а пальцы скрючены от ревматизма и не могут держать карандаш. Если от вас будет какой-либо положительный ответ, то связь держите с моим внуком Васей и через него же вы можете передать мне приемник, если, конечно, сделаете его. Вы только сообщите Васе, и он придёт к вам тут как тут.
Заранее приношу вам большое спасибо и передаю горячий, пламенный привет.
Инвалид-пенсионер Семён Иванович Печкин, деревня Ольховка, Новожиловского района».
4
Дней через десять ранним воскресным утром посреди деревни Ольховки остановился запылённый, обшарпанный автобус, и из него вышли двое городских парнишек.
Не зная, в какую сторону деревни пойти, они остановили пробегавшую мимо девчушку и спросили, где проживает дедушка Печкин.
— А какой Печкин? — Девочка с любопытством оглядывала незнакомых мальчишек. — У нас Печкиных много. И молодые есть, и старые, и средних лет…
— Самый, самый старый… Наверное, пенсионер-инвалид, — пояснил высокий стриженый паренёк. — Зовут Сёменом Ивановичем. У него ещё внук есть, Вася, кажется.
— А-а, так это дедушка Печкин, — первой догадалась девочка. — Ещё его у нас Ходким кличут. Он за прудом живёт, на горушке. А вон и его внук футбол гоняет. — И она показала на зелёную лужайку под пригорком, где среди ватаги босоногих малышей ошалело метался приземистый, распаренный мальчишка в майке и засученных по колено штанах.
