Елена Усачева - Рыцарь на коньках
Валька добрел до катка и упал в сугроб. Переобуваться обратно в коньки уже не хотелось – руки и ноги после пережитого ужаса подрагивали. На таких ногах далеко не уедешь.
Девчонки ворковали над пушистым комочком, кто-то совал ему в мордочку кусочек яблочка. Ленка Носова держалась в стороне, впрочем, она Вальку не волновала. Он еще помнил темные фигуры псов, несущихся к забору...
Кстати, о фигурах. Шейко выпрямился, оглядываясь. Было уже довольно поздно, на школьном дворе мало кто остался. Вдалеке гуляли собачники, на катке человек десять. Колючие звезды смотрят сверху.
Он не увидел, скорее почувствовал – движение около калитки. Потом до него донеслись визгливые крики собак. Он вытянулся, всматриваясь в темноту – собачники с трудом сдерживали своих зверей. Те хрипели, ругались и все норовили сорваться и броситься на внезапно появившихся конкурентов.
Конкурентами были две темные короткошерстные псины, вырулившие из-за угла. Валька узнал их – это была та самая тьма, что охотилась за ним на площадке детского сада.
– А-а-а! – вскочил он, вытягивая руку в сторону приближающейся угрозы.
Девчонки, увлеченные своей новой игрушкой, не слышали его. Только Митя поднял недовольное лицо.
– Собаки, осторожно!
Первым сообразил, что нужно бежать, котенок. Он извернулся в Аниных руках, оставив на ее ладони пару кровавых следов, и исчез в сугробе. Собаки с ворчанием кинулись на него.
Над катком взлетел испуганный крик. Все бросились врассыпную. Забывая шапки и варежки, прямо в коньках все мчались к выходу. Весь ужас происходящего был в том, что орали только люди, собаки действовали молча.
Котенок вынырнул из снега, сделал два больших прыжка, споткнулся и очутился около Носовой.
Бегать по снегу на коньках не то же самое, что бегать по тому же снегу в ботинках. Криво ногу поставишь, и тебя с распростертыми объятиями примет сугроб. Это и произошло. Лена вскинула руки и ухнула в снег. К ней прыгнул котенок. За ним собаки.
Валька как сидел с коньком в руках, так и помчался с ним. Размахивая остро отточенным лезвием, как саблей, Шейко рухнул между Носовой и копошащимися в снегу зверями. Он пару раз ткнул коньками в морду псинам и стал отталкивать Ленку обратно на каток.
– Давай на лед! – тяжело выдохнул он.
Откуда около него взялся котенок, Валька даже не понял. Он схватил мелко дрожащий комочек и швырнул, не глядя, назад. Собаки попытались прыгнуть, но он рубанул перед собой воздух коньком, заставляя псин тревожно поджать уши.
Оттолкнувшись от сугроба, он проехался на ногах по льду, затормозил около сидящей Носовой и замер.
Первая собака опасливо шагнула на лед, попыталась бежать, лапы ее разъехались, и она, упав на зад, откатилась обратно. Вторая с разбегу прыгнула на скользкую поверхность, кувыркнулась и плюхнулась на бок. Попробовала встать, упала, еще раз встала, ноги ее разъехались, переплелись, и она снова брякнулась на лед.
У Валькиных ног жалобно мяукнули. Только сейчас Шейко почувствовал, как напряжены все его мышцы, как их скрутило в один большой узел. Он с трудом согнул свое деревянное тело, поднял котенка и сунул его за пазуху. Потом глянул на Носову.
Она сидела, приклеившись ко льду, на посиневших губах у нее играла легкая улыбка. Она смотрела на мучения собак, которые, как заколдованные, все возились на льду, не в силах донести свои тяжелые неуклюжие тела до спасительного снега.
Неожиданно для себя Валька подумал, что Ленка, наверное, красивая. Особенно сейчас, когда молчит, когда из ее глаз не льются слезы и она не пытается ничего делать (все равно не получится, она известная неудачница). О том, что он сам не такой уж и удачливый человек, Шейко и не подозревал. Он так же не догадывался, что все эти события могли произойти только с ним. С ним и с Ленкой Носовой.
Пока он так стоял, размышляя о природе женской красоты, которая, как выяснилось, проявляется в экстремальных ситуациях, собаки сползли с катка и потрусили прочь.
– Чего сидишь? – голос от пережитого волнения у Шейко слегка сел. – Вставай!
Лена шевельнулась, и улыбка сползла с ее лица.
– Ой, что-то... – пробормотала она, выпрямляя ногу.
– Да чего они у тебя, соломенные, что ли?
Валька не мог сдерживать себя. Ему хотелось ругаться, хотелось на кого-нибудь накричать, а все потому, что он ведь зарекался не связываться с Лехой и принцессами, слово себе давал. И вот нет, повелся. На первую же просьбу повелся!
Он был страшно на себя зол, а так как ругаться на себя он не мог, то накричал на Носову.
– Ты вообще чего в сугробе застряла? Ходить разучилась? А если бы они тебя разорвали? Тоже мне нашли игрушку! Котенка они никогда не видели. А тут вам бесплатное приложение – собаки! И все деру дали, храбрые тоже нашлись! Собак испугались! – Валька потряс над головой все еще зажатым коньком – он чувствовал, как с каждым произнесенным словом из него выходит напряжение прошедшего боя. – Хорош сидеть, вставай! Никто за тобой не придет. – Он потянул Ленку наверх.
– Я не могу, – всхлипнула Носова. Ей и так было плохо, а Валька своим криком доконал ее окончательно. Холод, боль, страх – все это смешалось в Ленкиной груди и вырвалось наружу истерикой.
– Начинается! – всплеснул руками Валька, из которого еще не до конца выветрился воинственный дух. – Ничего, сейчас все сделаем.
Он отбросил не нужный больше конек.
– Ботинки-то есть?
– Нет, я тут рядом живу.
– Рядом, – по-хозяйски проворчал Валька.
Он подвел Ленку к скамейке и начал разуваться.
– Давай, лезь. А я в коньках пойду.
Если вы когда-нибудь ходили в хоккейных коньках, то можете представить, как Шейко было неудобно.
Пока шли по снегу, он еще хоть как-то пытался поддерживать хромающую Носову, но как только они вышли на асфальт, тут уж Ленке пришлось чуть ли не тащить заваливающегося на сторону одноклассника.
Одно хорошо – жила Носова действительно недалеко. Проковыляв вдоль дома, они свернули к белой двенадцатиэтажке.
На скользком кафеле первого этажа силы Вальку оставили. На полусогнутых он добрался до лифта и с облегчением упал на пол. Ленка села рядом. От слез и холода лицо ее посинело, нос, наоборот, стал красным, на ресничке замерзла слезинка.
Ленка истерично всхлипнула и, старательно отводя глаза, спросила:
– А ты мне помогаешь только потому, что тебя принцем назначили?
– Дура ты, Носова, – Валька перевел дух и блаженно откинулся на стену. – Все бы вам играть. Ты как будто не видишь, что никакой сказки уже давно нет. Вот съела бы тебя собака, я бы тогда посмотрел.
Ленка шмыгнула носом, и на губах у нее появилась довольная улыбка.
У Вальки под курткой зашевелился отогревшийся котенок.
Королева бала
И вот пришло время бала.
Ближе к заветной дате девчонки становились все загадочней и загадочней, с чувством превосходства поглядывали на парней и постоянно что-то записывали в розовые книжечки. Они у всех появились ровно за неделю до бала. Каждая, войдя в класс, первым делом вынимала из рюкзака, портфеля или сумки розовую записную книжечку, а к ней розовую ручку с пушистым пером на конце. Перышки порхали в воздухе, и десяток ручек что-то старательно в этих книжечках выводили. При этом девчонки бросали на парней такие выразительные взгляды, что те начинали ерзать на стульях, отчего зады штанов и джинсов стали лосниться особенно заметно.
Но самым ужасным стал день, когда из этих же самых рюкзаков, чемоданов и сумок на свет стали появляться иллюстрированные книги сказок. В воздухе запахло колдовством. Золушки, Спящие красавицы, Белоснежки и прочие принцессы и будущие покорительницы сердец принцев незримой тенью стали витать в воздухе над головами шестиклассников, совершенно сбивая с нетвердой учебной мысли. Успеваемость мальчишек покатилась под уклон. Никто не учился. Все готовились. И если принцессы проявляли явную активность, мальчишки только нервничали, затравленно оглядывались на переменах – а ну как подкрадется кто сзади и вдруг каааак...
Но подкрадывались к ним только учителя. Они с изумлением заглядывали им в глаза, пытаясь понять, что же происходит.
– Черт знает что! – возмущенно сопел Щукин, в который раз придирчиво изучая свою тетрадку для самостоятельных работ по русскому, где красовалась очередная двойка. Он и слева направо страницу изучил, и справа налево, два раза закрывал и открывал вновь – все равно двойка оставалась на месте. Он захлопнул не желающую его радовать тетрадку и с тоской оглядел класс. – Они скоро на метлах полетят, а мы будем сидеть и ждать, когда они нам на головы посыплются.
Серега Махин в ответ только хихикнул. Он читал толстый сборник сказок, который честно отобрал у Катьки Куропаткиной, и тихо прикалывался над историями детства. В двенадцать лет читать это было невероятно смешно.
Щукин перестал смотреть на глупо ухмыляющегося Махина и повернулся к Вальке, уже какую перемену тупо изучающему пейзаж за окном.
