Дина Бродская - Марийкино детство

— Что ты делаешь? — закричала Вера. — Разве позабыл: кто жабу убьёт, у того мать помрёт?…

— Так я ж её только напугаю…

Загрохотал гром. Где-то на дальнем краю неба блеснула молния.

— Это боженька небо раскрыл и молнию кинул, чтобы чёрта убить… — задумчиво сказала Вера.

— Вот враки! — закричал Сенька. — Молния получается, когда сталкиваются две тучи.

В это время во двор въехала извозчичья пролётка с мокрым, блестящим от воды поднятым верхом и остановилась у подъезда.

С пролётки спрыгнул высокий мужчина в котелке и в клетчатом пальто. Он снял с облучка два больших чемодана, какие-то странные металлические палки с перекладинами и огромную железную лейку. Потом он вытащил из коляски девочку, закутанную в одеяло, и на руках перенёс её через лужи в подъезд. Вернувшись обратно, он стал расплачиваться с извозчиком. Марийка и Вера подошли поближе и во все глаза смотрели на некрасивую, чёрную, как галка, девочку, которая неподвижно стояла, завёрнутая в одеяло, точно в плащ. Зелёная железная лейка, стоявшая рядом, была так велика, что носик её приходился как раз над головой девочки.

— Вот так леечка! — зашептала Марийка на ухо подруге. — Побольше, чем наш самовар…

Девочка опустила тёмные ресницы и закричала сердитым птичьим голосом:

— Папа, иди скорей!

Человек в клетчатом пальто взбежал на крыльцо, стряхнул с себя дождевые брызги, взял в одну руку чемодан, в другую — лейку и стал подниматься наверх. Девочка сунула себе металлические палки под мышку и пошла вслед за ним, волоча одеяло по ступенькам.

— Новые жильцы в шестую квартиру переехали, — сказал Сенька. — Ещё вчера дворник говорил, что к Сметаниным жилец приедет…

— Он, наверно, садовник, — заметила Марийка, — только почему у него лейка такая большая?

— Это чтобы поливать деревья, — уверенно сказал Сенька. — А палки видали? Вроде как бы для удочек. А в чемодане у него что-то гремело железное. Может, у него там и велосипедный насос есть…

Вечером все дети узнали от дворниковой Машки замечательную новость: в квартиру к Сметаниным переехал клоун, который представляет в цирке Труцци. Это про него во всех афишах написано — Патапуф.

На следующий день во дворе только и было разговоров, что о клоуне.

— Я был с мамой в цирке, — говорил толстый Мара, — и ничего там особенного нет. Там был один клоун, и у него в носу зажигалась лампочка… А за пазухой у него была настоящая белая крыса, которую он бросал в публику. И эта крыса попала в одну старушку. Старушка ка-ак закричит. А крыса-то, оказывается, была из ваты…

— И не стыдно так брехать! — укоризненно сказал Сенька. — Как может зажигаться в носу, лампочка? Ведь провода туда не протянешь.

Мара был известный врунишка, и ему не верили даже тогда, когда он говорил правду.

Ребята увидели Митю, шагавшего с корзиной на голове.

— Вон прачка идёт! — закричала Машка.

— Каплаухий, кому бельё несёшь?

— Сметаниным, — ответил Митя.

Все его окружили:

— К Сметаниным клоун переехал!

— У него лейка огромной величины…

— И в чемодане что-то звенит, а девочка в одеяло завёрнута…

— Он в цирке служит…

— Ты, как пойдёшь к Сметаниным, осмотри всё как есть и нам расскажи…

— Ладно, — сказал Митя, — посмотрю. Ну, пустите, а то у меня делов ещё много…

Он вошёл в подъезд, поднялся во второй этаж и позвонил у дверей квартиры № 6. Все ребята со двора проводили его до самого порога этой квартиры.

Дверь приоткрылась, пропустила Митю и снова захлопнулась за ним. Митя вышел обратно минут через двадцать. Пустую корзину он надел на голову, как шляпу.

— Ну что?

— Чего ты так долго?

— Видел лейку?

— А клоуна видел? — спрашивали ребята.

— Видел. Я со Сметанихой в кухне бельё пересчитывал, а клоун этот входит со сковородкой в руке…

— А сковородка большая? — перебила Марийка.

— Да погоди ты, не перебивай! Входит он, значит, со сковородкой в руке и говорит: «Позвольте, мадам, на вашей плите зажарить яичницу для моей дочки…»

— Яичницу! — ахнула Машка.

— Нет, ты скажи лучше, какая сковородка, — допытывалась Марийка.

— Вот пристала! Ну самая обыкновенная сковородка, — ответил Митя. — И вот, значит, ставит этот клоун эту самую сковородку на плиту и начинает жарить яичницу. Шесть яиц разбил — видно, богатый…

— А потом что было? — спросила Марийка.

— Да ничего, зажарил и ушёл.

Митя забарабанил пальцами по корзине и побежал к себе на задний двор. Так от него больше, ничего и не добились.

На следующий день, когда Марийка и Лора вышли погулять во двор, они увидели дочку клоуна. Некрасивая смуглая девочка в красном пальто с пелеринкой стояла возле крыльца.

— Смотри, — зашептала Марийка Лоре. Тёмные глаза девочки глядели сердито. Она не обращала на Марийку и Лору никакого внимания. Те присели на скамейку.

— У неё лаковые туфли, — прошептала Лора.

Из подъезда вышла докторша Елена Матвеевна.

— Мама, ты куда? — закричала Лора.

— За покупками, — ответила Елена Матвеевна и остановилась, заметив девочку в красном пальто.

— Как тебя зовут, детка? — спросила она, наклонившись к девочке.

— Стэлла.

— Я тебя никогда не видела.

— Мы только вчера приехали.

— Откуда же?

— Из Киева.

— Ах, какие у тебя чудесные ресницы! — воскликнула докторша. — А ну, закрой глазки…

— Они постоянно лезут в глаза и очень колются… — сказала Стэлла, не глядя на докторшу.

Елена Матвеевна посмотрела на Лору и Марийку. Они сидели, обнявшись, на скамейке и шептались, исподлобья поглядывая на дочку клоуна.

— Лорочка, иди сюда, познакомься со Стэллочкой, вот тебе будет новая подруга.

Лора подошла к Стэлле и протянула ей руку. Елена Матвеевна кивнула девочкам головой и направилась к воротам.

— Девочка, вы умеете прыгать через скакалку? — спросила Лора.

— Я такими глупостями не занимаюсь, — строго ответила Стэлла.

— А чем вы занимаетесь?

— Я занимаюсь хозяйством. И потом, папа учит меня акробатике.

— А зачем вы привезли железные палки? — спросила Марийка.

— Это заграничные раздвижные ходули, — сказала Стэлла и отошла в сторону.

Марийка и Лора пошли за ней. Им очень хотелось расспросить про заграничные раздвижные ходули и про цирк. Но Стэлла, насвистывая, прошлась один раз под акациями, потом повернулась и ушла домой.

Через полчаса она снова вышла во двор. Поверх красного пальто у неё на ремне висела через плечо маленькая дорожная сумочка из жёлтой кожи, а в руке она держала проволочную корзинку для провизии.

Стэлла искоса поглядела на девочек и прошла мимо них к воротам. В карманах её пальто звенели деньги.

Марийка и Лора побежали к воротам и увидели, что Стэлла повернула направо и пошла вниз по бульвару на главную улицу.

— Ишь, деньги в кармане звенят, как у большой, — с завистью сказала Лора.

Девочка с заграничным именем

Все дети во дворе гордились тем, что к ним в дом переехала настоящая девочка из цирка. Наверно, во всём городе не было второй девочки с таким красивым заграничным именем, девочки, которая носила бы красное пальто с пелеринкой, широкий гранатовый браслет у самого локтя и умела бы отдавать ногою честь.

Даже Ляля Геннинг и та не выдержала. Она нацепила себе на руку вместо браслета нитку кораллов и попросила, чтобы с этих пор все дети во дворе называли её не Лялей, а «Лилли».

Стэлла бывала во дворе редко. Утром она ходила в лавки и занималась акробатикой, а по вечерам отправлялась с отцом в цирк. Все дети знали, что Стэлла сама хозяйничает и на обед никогда не готовит супа, а только жарит колбасу или оладьи с вареньем. Они часто видели в окне второго этажа Стэллу в голубом переднике. Насвистывая вальс, Стэлла чистила на подоконнике ягоды или перемывала чашки.

Во дворе Стэлла играла только с мальчишками. Она очень быстро бегала, была сильная, ловкая, и ей не по вкусу были спокойные игры девчонок.

Марийке очень нравилась Стэлла, но дочка клоуна не обращала на неё никакого внимания до тех пор, пока не произошёл один случай.

В тот год лето выдалось очень жаркое. Дворники поливали улицы несколько раз в день, но вода тут же высыхала. В городе появилось множество бешеных собак. По приказу губернатора, на углу каждой улицы для собак были выставлены плошки с водой, прикреплённые железными цепочками к тумбам.

Однажды утром, когда Марийка чистила вилки возле своего крыльца, во двор вбежала большая чёрная собака с опущенным хвостом, язык у неё висел чуть ли не до земли, и одно ухо было разорвано.

— Бешеная! Бешеная! — закричала Ванда и первая бросилась бежать.