Поиск звука Творогов - Нина Сергеевна Дашевская
— Нет, я не танцевал никогда. Разве там беспомощный? Мне казалось, танец же… это наоборот. Свобода… счастье.
— Ну, Вань. Просто есть люди талантливые, у них отношения со своим этим… организмом дурацким… нормальные. А я всегда была — руку сюда, ногу… не понимаю, сейчас упаду… на велосипеде до десяти лет не могла научиться.
— И я! Я до сих пор не могу!
— Да?…
Зачем я это сказал, идиот… Я вообще-то могу. Но без удовольствия как-то. Я же пешеход.
— И тут тоже, тебе говорят: не напрягайся! А как не напрягаться? Расслабь руку! А как я её расслаблю, смычок же упадёт.
— Ну да, я понимаю. Я когда на доске кататься учился, тоже сначала непонятно было. Видимо, фишка в том, что нужные мышцы должны работать, а ненужные нет. И вот эти лишние надо расслабить, тогда нормально едешь. Но я так и не смог толком, потому что я лентяй.
— Просто тебе не очень хотелось. Я ведь тоже лентяй, Вань.
Я покосился на виолончель за её спиной:
— Ну да, это заметно…
— Да ну тебя… мне просто сейчас очень хочется. А так — я же музыкалку бросила в третьем классе.
— Ты?… тоже бросила?
— Ну да, чего-то там не задалось.
— А сейчас чего вдруг?
— Так у меня пианино же было… А тут — виолончель!.. Ваня… ты думаешь, я совсем того, да?
— Думаю, да.
Варя сразу заулыбалась.
Как можно с такой огромной штукой ходить и ещё улыбаться!
— Расскажи ещё, — попросил я, — что тебя так… почему вот, на ровном месте — виолончель?
— Да я не знаю! Просто… как тебе объяснить. Вот, ничего не было. Только что ещё совсем ничего не было! И тут — Ваня, она отвечает! Понимаешь?
— Слушай… ты, наверное, ужасно способная. Ведь не может же быть, чтобы сразу. Это же… люди годами учатся.
— Да, если пальцы ставить — конечно, сразу всё портится… и пальцы не туда. Но по открытой струне можно сразу звук! И потом — просто ищешь его, и всё. Он у тебя в ушах. Ты ищешь такое движение, чтобы звук… соответствовал. Ищешь звук, понимаешь!
— И находишь?
— Да! Ненадолго… потом теряешь — и опять ищешь… Он пробивается, отвечает… и, знаешь, пока даже на четырёх нотах… но вроде играю же!
— Я понял. Это… наверное, интересно. Поиск звука… Послушать бы тебя.
— Это нет! — вдруг испугалась она. — Это пока рано… потом. Ну и, знаешь… вот я рассказываю, и ты воображаешь, как это прекрасно… зачем же портить впечатление грубой реальностью?
Я засмеялся.
— Тем не менее, на плечах её таскаешь, грубую реальность. Не воображаемую. Устала? Дай я!
— Ну да, устала. Но это с непривычки. И так, хорошо… заземляет. Нет, Ваня, спасибо. Я сама.
* * *Интересно вообще. А как мои родители, со своим актёрством. Тоже звук ищут, наверное… или нет, уже не ищут. Мама вот распевается как будто механически, ничего она там уже не ищет, просто — как зарядка. И думает о другом наверняка. Или нет? Папа, кстати, дома почти никогда не поёт, только вполголоса бормочет, учит, повторяет… А так — по-настоящему — только в театре. Или без меня, когда я не слышу. Я же не так часто дома, утром в школе, потом болтаюсь.
Но они же не просто так, выучили ноты, слова и поют? Они же… ищут. Звук.
— Мам.
— Что?
— Я хотел спросить. Про звук.
— Про какой звук? …Илюша, я же просила чайник помыть! — сказала мама. — Два дня прошу!
— Я что у вас… специальный человек для мытья чайников? — спросил папа.
— А я? Я у вас специальный человек для… для вот этого всего? — мама патетически обвела взглядом «вот это всё», и меня заодно.
Ну, и началось!
Не до звука. Я включил телефон… А потом выключил. Встал, взял чайник. Да, действительно — не два дня, больше. За два дня новые формы жизни не зарождаются.
Они так удивились. Оба. Моему вот этому движению… что даже замолчали как-то. Удиви родителей, сломай систему, вымой чайник. Главное — не перестараться. Чтобы тоже… не вошло в систему. А то перестанет удивлять.
В общем, пока я мыл чайник, обдавал его кипятком и ещё мыл — папа как-то бесшумно собрался и убежал, я даже не заметил, как он вышел. А с мамой разговор чего-то не клеился. И я вместо того, чтобы спросить, как она там звук в роли ищет, ляпнул:
— Мам. А знаешь, он сказал, что ты лучше актриса, чем он.
— Что? Кто, папа сказал?
— Ну да.
— Да ну, брось, не мог он такого. Он себе цену знает.
— А ты что, думаешь — не так? Не лучше? Ты сама себе… цену знаешь? — чего я несу вообще… вернее, куда меня несёт! Зачем это я?
— Брось, Ванька. Какое тут лучше или не лучше. Что лучше: жёлтое или кислое? Просто Илья… он необыкновенный. Ты ведь не ходишь в театр, не слышишь его и не знаешь. Думаешь, он тут… чайники моет всю жизнь. Он хороший певец, и актёр хороший очень. Да за кого ты меня принимаешь! Я бы никогда не вышла замуж за посредственность! Он… ты даже себе представить не можешь, какой он. Ты думаешь, он специальный человек для мытья чайников?!. Да?…
— Мам, да ты чего? Да я разве…
— Он необыкновенный! Ты не знаешь просто! А его, между прочим, в Мюнхен звали. Вагнера петь, между прочим!..
— А он?…
— А он мне сказал: как я уеду на целый сезон, а ты тут одна будешь… и потом, я хочу видеть, как Ванька растёт…
* * *
