Вупи Голдберг - Само совершенство
И тут из коридора доносится пронзительный вопль — кажется, Джоаннин, — и грохот падения. Потом — тишина.
Глава 15
Я выбегаю из комнаты и едва не сталкиваюсь с Джессикой, которая тоже выбежала в коридор. Мы бежим в комнату Джоанны и видим сестру на полу. Она лежит и постанывает. Вбегает Мейсон, глаза у него большие и испуганные.
Мама с папой одновременно взлетают по лестнице.
— Что случилось? — кричит папа. В этот миг он совсем не похож на себя — куда только девалась его рассеянность!
— Я споткнулась… — говорит Джоанна. — Нога болит. Ой-ей-ей! — ее лицо искажено, глаза зажмурены.
— Я звоню в неотложку, — говорит мама и выбегает из комнаты.
Мне показалось, что мы прождали врачей несколько часов, но позже папа сказал, что они приехали через пять минут. По лестнице поднимается низенький толстячок и худая высокая женщина. У них с собой каталка. Женщина бережно осматривает распухающую на глазах ногу Джоанны и объявляет, что это перелом.
В двух футах от Джоанны лежит скейт. Разумеется, споткнулась она именно о него. Но мама молчит. Наверное, хорошие родители всегда знают, когда не стоит говорить «я же тебя предупреждал».
— Чем помочь? — спрашивает папа. — Что-нибудь нужно?
Мужчина говорит — нет, но они отвезут Джоанну в больницу.
— Оставайтесь тут, — говорит мама нам с папой, Джессикой и Мейсоном. — Я поеду с Джоанной и позвоню вам, когда что-нибудь станет известно.
Женщина осторожно приподнимает Джоанну за плечи, а мужчина перекладывает ее ноги на каталку. Джоанна вскрикивает, из глаз брызжут слезы. Джессика застыла у двери, в глазах у нее страх.
У меня в животе что-то сжимается и разжимается.
— Она поправится? — спрашиваю я у мужчины.
Он оборачивается через плечо.
— Конечно, поправится, — уверяет он. — Просто придется какое-то время обходиться без скейтборда.
Мама идет рядом с каталкой и держит Джоанну за руку. Мы смотрим, как врачи выкатывают каталку в дверь и несут ее вниз по ступенькам, туда, где ждет их машина «Скорой помощи». На улице темно, сыро и холодно. Кажется, только что прошел дождь. Всполохи красной мигалки отражаются в лужах. Было бы красиво, если бы только не так страшно.
Врачи заносят каталку в машину. Мама пригибается и залезает следом. Мы с папой, Мейсоном и Джессикой стоим неподвижно и смотрим, как «Скорая помощь» отъезжает от дома. Вот взвыла сирена. Глупо, конечно, но мне так хочется, чтобы мама обернулась и помахала нам рукой. Тогда можно было бы поверить, что все будет хорошо. Но мама не оборачивается.
Мы молча возвращаемся в дом. Папа выглядит каким-то потерянным. Он все еще держит в руках газету, которую читал перед тем, как Джоанна упала. Папа сворачивает газету в трубочку, все плотнее и плотнее.
— Ну, ладно, — говорит он, — вы идите поиграйте, а я скажу вам, когда будут новости от мамы.
Поиграть? Как мы можем играть, когда у нас сестра попала в больницу? Я люблю папу, но, как я уже говорила, временами он бывает немножко бестолковым.
— А можно, мы побудем с тобой в кабинете? — спрашивает Джессика.
Папа непонимающе разглядывает газету у себя в руках, словно гадая, откуда она взялась и почему так туго свернута.
— А, ну да, конечно, — говорит он. — Конечно, вам сейчас не до игр.
Все вместе мы идем в кабинет. На стенах висят маски, которые папа привез из Африки, когда ездил туда со своими студентами. Обычно я думаю, что эти маски экзотические и очень классные, но сейчас их пустые глазницы смотрят как-то угрожающе.
Папа садится за свой стол. Джессика, ссутулившись, устраивается на обитой вишневой тканью скамеечке у стены. Я растягиваюсь на толстом восточном ковре.
Ко мне подходит Мейсон.
— Можно, я с тобой посижу, Джерзи? — спрашивает он и сворачивается клубочком рядом со мной. Я обнимаю его одной рукой.
— Все будет хорошо, Мейсон, — говорит Джессика.
Мама все не звонит и не звонит.
— Врачам нужно время, — говорит папа, словно пытаясь объяснить это не только нам, но и себе. Немного погодя Мейсон засыпает рядом со мной на полу, и папа относит его наверх, в постель.
Наконец звонит телефон. Джоанне будут делать операцию, чтобы правильно сложить сломанную кость.
— Идите отдохните, девочки, — говорит папа. — Я уверен, что утром все уже будет в порядке.
Лежа в постели и пытаясь заснуть, я снова и снова прокручиваю в голове случившееся. «Придется какое-то время обходиться без скейтборда», — сказал тот врач.
И тут я понимаю, что Джоанне придется обходиться не только без скейтборда, но и без танцев.
Глава 16
— Сильно же тебе не нравится принцессное платье, подруга, если ты готова ногу сломать, лишь бы его не надевать, — говорит Эпата. — Зато у гипса цвет классный.
Прошло два дня. Мы — мама, папа, Джессика, Мейсон, Эпата и я — приехали в больницу навестить Джоанну. У сестры на ноге огромный гипсовый кокон ярко-зеленого цвета, от щиколотки до бедра. Медсестра сказала, что перелом был сложный, поэтому в кость пришлось вставить несколько штифтов.
— Так что я теперь наполовину человек, наполовину робот, — с удовольствием говорит Джоанна Эпате.
— Точно, только правильнее сказать — наполовину человек, наполовину скрепка, — говорит Эпата. С тех пор, как стало ясно, что Джоанна полностью оправится, настроение у нас стало куда лучше.
Мама встает со стула.
— Давайте дадим нашей болящей отдохнуть, — говорит она. — А то сегодня у нее сплошные гости.
Алекс, Террела и Бренда уже приезжали сегодня к Джоанне сразу после школы. Их привезла мама Алекс. Бренду очень заинтересовала медицинская аппаратура, которая громоздится и попискивает вокруг кровати Джоанны. Еще Бренде хотелось точно знать, какого рода перелом был у моей сестры и как именно врачи его вправляли. Когда к Джоанне пришла врач, Бренда закидала ее вопросами, так, что в конце концов доктору начало казаться, будто она держит экзамен в медицинском университете. А когда девочки ушли, почти сразу же явились Эпата и ее старшая сестра Амара.
Мы встаем — все, кроме папы, потому что он собирается остаться с Джоанной.
— Слушайте, — говорит Джоанна нам с Джессикой, — извините, что так вышло с концертом. Я вам все испортила.
— Господи боже мой, — говорит мама, — концерт! Я про него совсем забыла! Как только приедем домой, позвоню мистеру Лестеру.
Стоит пасмурный день. Мы возвращаемся домой. Я думаю о танце. Я очень стараюсь не расстраиваться, ведь здоровье Джоанны гораздо важнее. Но в уголках глаз у меня все равно закипают слезы. Мне-то ведь наконец достался красивый наряд, и я впервые в жизни готова была танцевать хорошо.
Мы идем к дому. С неба падает снежинка.
— Смотри, снег! — говорит Джессика. — Первый снег в этом году.
Мы останавливаемся и смотрим вверх. Фонари только что зажглись, и снежинки танцуют в их свете. Сначала снежинок совсем мало, но потом становится все больше и больше.
Если бы только можно было танцевать без Джоанны! Но танец рассчитан на троих. С двумя танцовщицами будет совсем не то.
— А я снежинку поймал! На язык! — говорит Мейсон и вертится туда-сюда, разинув рот в попытке поймать еще одну. — Вот, гляди!
И тут мне в голову приходит одна мысль.
Глава 17
— Нет! Ни за что! — говорит Мейсон, решительно сложив руки на груди.
Мы только что вернулись домой. Я схватила Мейсона, утащила его наверх, плотно закрыла дверь и рассказала, что придумала. Танец будет спасен, если Мейсон согласится танцевать с нами. Ну, и я смогу больше не врать, что выучила все сама. На меня ведь теперь смотрят как на какую-то чудо-балерину, а мне от этого очень стыдно.
— Но ведь это же так весело! — говорю я.
— Выйдешь на сцену, перед полным залом. Как… — я ищу достаточно заманчивое сравнение, — как игрок Национальной Баскетбольной Ассоциации!
Мейсон вздыхает.
— Ни разу не видел, чтобы баскетболисты переодевались какими-то там глупыми принцессами, — говорит он. — И ты тоже не видела. И вообще, ты обещала никому не говорить, что я умею танцевать.
Я привстаю на носочки и опускаюсь обратно.
— А я и не говорила. Но ты ведь можешь спасти целый концерт. Будешь супергерой, как Супермен!
Мейсон отчаянно трясет головой.
— Супергерои не танцуют, — говорит он.
— Еще как танцуют, — говорю я, а сама быстро придумываю довод. — Им обязательно надо уметь танцевать! Вдруг придется следить за негодяем на каком-нибудь балу.
Мейсон смотрит задумчиво, словно взвешивает мои слова.
— Все равно они не носят платья.
Ох, а ведь тут он прав.
— А если… — я замолкаю и быстро соображаю. — Если танец будет не про трех принцесс, а про двух принцесс и прекрасного принца? Или прекрасного рыцаря?
