Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
В консервной банке во влажной земле копошится огромный червяк. Несмотря на все усилия сохранять беспристрастность и объективность, мне жалко убивать такого отличного червяка. Конечно, живя на ферме, я не раз видела ощипанных индюшек, освежеванных кроликов и забитых свиней. Обычно этим занимался Альберто. Смерть несчастных созданий необходима для нашего собственного выживания. Мы убиваем, чтобы есть. Хотя это был всего лишь червяк, хотя я, наверно, передавила и покалечила сотни червяков, даже не заметив, сейчас я затевала умышленное убийство для удовлетворения собственного любопытства. Мне захотелось извиниться.
— Прости, червяк, — шепнула я. — Пойми, все ради Науки.
Червяк промолчал. Не похоже, что он услышал.
— В жестокости нет нужды, — сказал дедушка. — Старайся убивать по возможности гуманно, но так, чтобы не повредить внутренние строение.
— Как это сделать?
— Образец необходимо на несколько минут поместить в мензурку с десятипроцентным раствором спирта. Все, что нужно, ты найдешь в лаборатории. Когда дело будет сделано, мы приготовим лоток для препарирования.
Я отнесла моего червячка в лабораторию, нашла бутылку со спиртом и воду. Смешала девять частей воды с одной частью спирта и кинула туда червяка. Он только разок дернулся и медленно опустился на дно. Через пару минут подошел дедушка. Вытащил из-под стола неглубокий лоток и пакет воска. Он показал мне, как плавить воск. Небыстрое дело! Потом надо добавить сажи, чтобы фон получился контрастный, и перелить в лоток. Пока воск застывал, дедушка почитывал книгу Познера «Рептилии Юго-Запада и прилегающих областей». Кресло у него старинное, потертое, вся набивка наружу. Я устроилась на табуретке с брошюрой «Руководство по препарированию Lumbricus terrestris».
Воск наконец твердеет, и мы начинаем. Со словами «это тебе понадобится» дедушка подает мне коробочку с булавками, увеличительное стекло и свой перочинный нож.
Кладу червяка на восковую поверхность и готовлюсь сделать первый длинный разрез. Дедушка меня останавливает.
— Погоди. Сначала наблюдение. Что ты видишь?
— Ну, червяка.
— Конечно! — дедушка улыбается. — Опиши то, что ты видишь. Отличается ли один конец от другого?
— Один конец отличается от другого, — я пальцем переворачиваю червяка. — А с этой стороны он более плоский, чем с другой.
— Правильно. На переднем конце предротовая лопасть, а на заднем — анальная. Округлая сторона — это спина, а более плоская — вентральная поверхность или брюшко. Возьми лупу и хорошенько рассмотри брюшко.
Я прищурилась и сумела разглядеть множество крошечных волосков.
— Эти щетинки — его средство передвижения. Давай, потрогай.
Я провела кончиком пальца по щетинкам. На ощупь брюшко оказалось слегка шероховатым.
— Теперь сделай разрез вдоль спины. Будь осторожна. Я разрезала червяка вдоль спины, разложила половинки и прикрепила булавками к воску — все по инструкции.
Мы начали с головы. Последовательно изучили глотку, зоб и желудок.
— У червей нет зубов, так что проглоченная пища накапливается в зобу. Сразу за ним расположен желудок, в нем мелкие песчинки — они перетирают пищу. Потом пища поступает в кишечник. Твой образец подсыхает, сбрызни его водой.
Я так и сделала.
— Дедушка, а он самец или самка?
— PI то, и другое.
— Да ну? — я была поражена.
— Организм, содержащий и мужские, и женские органы, называется гермафродитом. Такое устройство совсем не редкость у цветов, моллюсков, слизней, улиток и других беспозвоночных.
Мы продолжали препарирование. Дедушка показал мне пять изгибов аорты — пять примитивных сердец, органы размножения, нервную цепочку и кишечник. Я убедилась, что дождевой червь — это просто длинная кишка, по которой перемещаются земля, перегнившие листья и навоз, а на выходе получается благоприятная для растений плодородная почва.
— Мы многим обязаны этим скромным существам, культивирующим почву, — продолжал дедушка. — Мистер Дарвин называл их самыми важными животными в истории человечества, и он был прав. Большинство растений обязано своим существованием дождевым червям, и нам, в свою очередь, растения необходимы для жизни. Вспомни, сколько растений ты съела сегодня на завтрак.
Я ела оладьи с сиропом, а никакие не растения. Чуть не начала возражать, но поняла, что дедушка только этого и ждет. Может, я не права?
Подумала. Так, оладьи. Сделаны из муки, муку делают из пшеницы — первое растение. А сироп получают из сока кленов, растущих в Новой Англии. Мы добавляем туда наш пекановый экстракт, вот сразу два растения.
— У меня получился полностью растительный завтрак, исключая масло, которое делают из молока, которое дают коровы, которые едят растения. Значит, в благодарственной молитве нужно поминать и червяков, ведь так?
— Похоже на то. Без скромных кольчатых червей наш мир явно изменился бы к худшему.
Когда мы закончили, я показала Тревису результаты своей работы.
— Гляди! Ты знал, что у червяка пять сердец? Эти маленькие розовые штучки — кровеносные сосуды. Разве не интересно?
— Ну… да… — только и промямлил Тревис.
Я согласна, образец успел подсохнуть, и, наверно, это не самое приятное зрелище в мире, и, может быть, он слегка припахивает, но зачем же бледнеть и отворачиваться?
— Тебе что, не интересно? Посмотри, вот нервы, эти тоненькие серые ниточки. Красота, верно?
Тревис побледнел еще больше.
— Я, кажется, забыл покормить Банни.
С этими словами он удрал.
Глава 8
А как же день рождения?
В больших количествах встречается здесь маленькая морская выдра; это животное питается не одной только рыбой, но подобно тюленям вылавливает большое количество мелких красных крабов, плавающих стаями около поверхности воды.
Приближался октябрь — месяц дней рождений. Другого названия не подберешь — Сэм Хьюстон, Ламар, Сал Росс и я родились в одном и том же месяце. Все четверо с нетерпением ждали, чтобы октябрь поскорее наступил.
В прошлом году мы праздновали объединенный день рождения — такое не забывается! Четыре дня рождения превратились в один, да еще какой! Приглашен был весь город, пирогам, тортам и мороженому счета не было. Мороженое с крем-содой, катание на пони, крокет, метание подков, бег в мешках и призы, не говоря уже о бумажных коронах, разноцветных флажках, громадном торте с сорока девятью зажженными свечками (сумма лет четырех именинников) и даже бенгальских огнях, когда стемнело. Потрясающий был день!
Неизвестно только, когда вернутся отец и Гарри. Вести доносятся неутешительные: похоже, что они долгими часами занимаются тяжкой, утомительной работой, разгребают один завал за другим, очищают дороги, из последних сил подстегивая и себя, и лошадей. Пытаясь восстановить хоть некое подобие порядка, наши родные трудятся вместе с волонтерами и наемными рабочими со всего Юга. Поговаривают даже о постройке защитной стены, чтобы охранить город от будущих наводнений. Подумывают поставить каждое строение на сваи высотой в десять футов — о подобном инженерном проекте в штате Техас и не слыхивали.
Я украдкой заглянула в газету, наткнулась на заголовки: «Остановлены грабежи», «Восстановление продолжается», «Недосчитываются тысяч пропавших без вести», «Тела хоронят в море». И решила больше газет не читать.
Из наших родных, к счастью, никто не погиб, но над домом по-прежнему висит пелена тревоги. Похоже, в этом году праздника не дождешься. А если мама пойдет на небывалый шаг и отменит дни рождения, что будет с Хэллоуином? С Днем благодарения? С Рождеством, наконец? Боже правый, что нас ждет на Рождество? Можно ли забыть о Рождестве? Это вообще законно? Ужас! Даже думать не хочется.
Но мыслям не прикажешь, и я решила: пора призвать на совет остальных именинников — Сэма Хьюстона, Ламара и Сала.
Ламар явился с опозданием и начал с грубости:
— Ну чего тебе? Читать мешаешь.
(«Читать», тоже скажет. Дешевенькая книжка в бумажном переплете, страшилка с предсказуемым концом. То ли отважные сильные парни спасают пони-экспресс от грабителей, то ли отважные мускулистые парни выручают техасских рейнджеров, то ли отважные здоровенные парни приходят на помощь сыщикам-пинкертонам. Брата, навеки покоренного этими историями, можно обвинить во многих грехах, но никак не в живом воображении.)
— Ламар, ну ты даешь!
Лучше начать с остальных.
— Ну что, братишки-именинники, приходило ли вам в голову, что в этом году дней рождений может и не быть?
Такого взрыва ярости и возмущения я не ожидала.
— Что-о-о-о?
— Чего так?
— О чем это ты?
— Ну догадайтесь, — изумлению моему не было предела, экая наивность. Все мальчишки такие или только те, кто, к несчастью, приходятся мне родней? — Мама переживает за папу и Гарри, за то, что их нет, ну, и за то, что дядя Гас и тетя Софрония лишились дома и что ее друзей так и не нашли. Весь город в трауре.
