Юрий Сальников - Шестиклассники

Стоял солнечный, сухой и тёплый день. Высокие сосны, слегка покачивая верхушками, ровно гудели, будто вели меж собой непрерывный степенный раз­говор. Под подошвами мягко пружинил хвойный по­кров. На нём почти нет травы, и поэтому весь лес казался раздетым: на голой жёлтой хвое стоят корич­невые сосны — множество однообразных стволов; по­всюду, куда ни кинешь взгляд, уходят в глубину стройные мачты, освещённые кое-где пробивающимся сверху солнцем. Вокруг много света, воздуха, и весь бор словно какой-то прозрачный, спокойно-ласковый. Хочется идти по нему всё вперёд и вперёд, не оста­навливаясь, дальше и дальше… Так легко шагается!

И ребята шли некоторое время молча, лишь из­редка нагибаясь и поднимая с земли особенно круп­ные шишки.

Гуденье бора постепенно сделалось привычным для уха, а никаких других звуков здесь не рожда­лось, и от этого стало ещё сильнее казаться, что лес стоит по-осеннему пустой, присмиревший — уже не так в нём празднично, как летом, но всё равно хо­рошо!

— Здесь собирать будем? — спросил тихонько Стасик.

— Не знаю, — ответил Галчонок. — Тут что? Шиш­ки. Травы-то нет.

— А вон немного.

Они приблизились к островку травы, тоже уже не­свежей, поблёкшей.

Стасик присел на кор­точки и стал рассматри­вать стебли и листья при­мятых к земле растений. Они были какие-то неиз­вестные, и как собирать их в коллекцию, Стасик не знал. Он выдёргивал отдельные травинки. Гал­чонок раскрыл сумку и вынул толстую книгу, ко­торую взял специально для того, чтобы склады­вать в неё цветы и расте­ния. Так положили пер­вые листья для коллек­ции.

Потом пошли дальше. Стасик добросовестно вы­искивал всё, что можно взять. А Галчонок вскоре сунул Стасику сумку и, завизжав, засвистев, по­бежал, перепрыгивая че­рез пеньки. И сразу за­кричал издали:

— Стас! Сюда иди! Смотри, муравейник!

Он начал разгребать его палкой, а Стасик хо­тел заметить, что незачем разорять муравейник, но в нём всё равно не ока­залось ни одного муравья.

— К зиме спрятались, предположил Галчонок.

— Наверное, — со­гласился Стасик и посове­товал: — Давай лучше собирать, а то время идёт.

— Успеем, — ответил Галчонок и опять побежал вперёд.

Сосновый бор кончился — около города он неболь­шой. Дальше лежало поле; на одной его стороне вдали виднелись белые двухэтажные дома, наверное там ещё продолжался город, а с другой стороны почти к самой опушке подходил овраг, и в овраг спу­скались берёзы — по-осеннему золотые. По склонам оврага росла трава, уже сухая, побуревшая, и позд­ние цветы — ромашки, лютики, но и они были все не­сочные, чахлые…

— Возьмём их! — предложил Стасик.

Они сорвали и ромашку, и лютик, и неизвестный белый цветок, похожий на зонтик, но Галчонок опять потащил за собой Стасика кувыркаться и прыгать. Стасик даже рассердился.

— Будет тебе! Не баловаться пришли!

— Ох уж, затронуть нельзя! Догоняй!

Галчонок побежал, но, увидев, что Стасик остался стоять на месте, вернулся и сел у его ног.

— Давай отдохнём.

Стасик нахмурился:

— Смотри, солнце где.

— А ты умеешь по солнцу время угадывать?

— Не об этом разговор. А если начали, надо кон­чать!

Галчонок потянулся к сумке.

— А ну, покажи, сколько собрали?

Собрали мало. Вздохнув, Галчонок сказал:

— Давай поедим.

Сложили в общую кучу продукты. К картошке Стасик забыл взять соли, но решили есть её с сы­ром — получилось вкусно.

Торопливо проглотив свою порцию, Стасик под­нялся.

— Ну, пошли собирать.

Галчонок развалился на траве.

— После обеда требуется мертвый час.

— Эх ты! — не выдержал Стасик. — Семь пятниц у тебя на неделе!

— Какие пятницы? — сел Лёня.

— А такие…

— Ну ладно, — Галчонок опять потянулся за сумкой. — Пошли!

Недовольные друг другом, молча, они снова ста­ли собирать растения; в берёзовом перелеске, в ов­раге нарвали красивых красных и жёлтых листь­ев, потом опять приблизились к бору и побрели его опушкой, натолкнулись на бруснику, поели её сколько было и нарвали в коллекцию брусничных листьев и жёлтого папоротника, который в одном месте разросся сплошным ковром. Галчонок вдруг объявил:

— Пошли на реку!

— Зачем же на реку? — спросил Стасик. — Нам надо, что лес даёт.

— Просто так. Пошли!

— Опоздаем.

— Да мы и так опоздали!

— Что ты? — испугался Стасик.

— Конечно, — ответил Галчонок. — Думаешь, мы близко? Ой-ой сколько отмахали. Пока возвра­щаться по лесу да ехать на трамвае — вот тебе и уроки начнутся.

— А по-твоему, сколько сейчас?

Они посмотрели на солнце, но время, конечно, не определили.

Только Стасик подумал, что в общем Галчонок прав: в школу к началу занятий всё равно не по­спеть. Стало очень досадно, что Галкин его вроде подвёл. Даже говорить с ним не хотелось!

Но когда Лёня заявил, что в коллекцию соби­рать больше не надо, защёлкнул сумку и, переки­нув её на верёвке через плечо, пошёл по направле­нию к реке, Стасик почувствовал, будто с него сняли ношу: заботы больше не было, а огорчаться из-за опоздания в школу бесполезно. Стасик огля­делся вокруг, и совсем по-новому, не так, как ми­нуту назад, предстали перед ним и лес, и поле, и чистое холодноватое осеннее небо. Тоже захотелось подпрыгнуть, взвизгнуть, побежать, чтоб ветер гу­дел в ушах. И Стасик незамедлительно проделал это, подтолкнув Галчонка. Галчонок погнался за ним.

А потом с высокого, доступного всем ветрам косогора они, стоя рядом, долго смотрели на широкую реку, несущую мимо них свои мутные воды.

— В ту сторону, на север, Анька-то Смирнова нынче ездила, — показал Галчонок.

Стасик смотрел на реку, на расстилавшуюся до самого горизонта бесконечную равнину на противо­положном берегу. Впервые сейчас, в этот яркий, сухой и тёплый осенний день, открылся для Стасика во всей неоглядной красоте сибирский простор. Сколько воздуха! Сколько земли! Стасику не хоте­лось уходить отсюда — стоять бы и стоять так, смотреть, не двигаясь, на дивную красоту! А ещё лучше нарисовать! Подобрать такие цвета, чтобы ахнул от восторга каждый, кто взглянет на картину замечательного художника Станислава Васильевича Гроховского!

С криком «Пить, пить!» Галкин помчался вниз по косогору к реке. Лавиной обрушился вслед за ним песок, посыпались камешки. Поднялась пыль, которую жёлтым облаком сразу отнёс в сторону ветер, Галчонок уже стоял внизу, у кромки воды.

— Холодная? — спросил Стасик.

Лёня присел на корточки и попробовал воду рукой.

— Холодная, — донеслось снизу.

Стасик тоже скатился с косогора.

Большая река лежала теперь у самых ног. Вол­ны накатывались с тихим шелестом и, хотя сверкали под солнцем, казались даже на вид холодными. Две тени от Стасика и от Галчонка падали прямо на воду и колебались на ней. Солнце, скрытое до этого лесом, светило ребятам в спину. А сбоку на синем небе бледным серпиком повис молодой месяц.

— Гляди, — показал Стасик. — Солнце и луна!

— А ты первый раз видишь? — усмехнулся Лёня.

— Не первый, но интересно! Вот почему иногда луна ночью, а иногда днём?

— Так восходит: иногда рано, а иногда поздно.

— А почему?

— По небу, — засмеялся Лёня.

— Значит, не знаешь!

— А ты знаешь?

Стасик промолчал. В самом деле, он тоже не знал, почему так восходит луна.

— А звёзд сейчас из-за солнца не видно, — сказал он чтобы только ответить.

— На звёздах тоже люди живут! — авторитетно добавил Лёня.

— Где-нибудь, конечно, есть, — согласился Ста­сик. — В одной книге рассказывалось, как наши на звезду улетели и там Октябрьскую революцию сде­лали. А можно и вправду улететь!

— Как же ты улетишь?

— Снаряд такой сделать.

— Барон Мюнхгаузен летал! — засмеялся Гал­чонок.

— Эх ты, — обиделся Стасик. — Ни о чем с тобой нельзя по-серьезному.

— Да лети хоть на Солнце! Жалко, что ли?

Стасик обиделся не на шутку. Настроение у не­го упало, может быть, ещё и потому, что близился час возвращения домой и стала беспокоить мысль о пропущенных уроках.

К городу ребята добрались поздно — усталые, голодные и молчаливые.

Прижавшись плечом к стенке трамвая на перед­ней площадке, они терпеливо ждали, когда трясу­чий трамвай довезёт их до нужной остановки. На­конец остался один перегон. Галчонок подвинулся к выходу. Стасик — за ним. А из глубины вагона протиснулась и оказалась впереди Галчонка незна­комая девочка в красной кофточке. На затылке у неё ехидно растопырились косички.

Трамвай остановился. Девочка намеревалась уже сойти, когда Галчонок дёрнул её за косички. Спрыгнув с подножки, девочка оглянулась.

— Хулиган! — На глазах у неё выступили слёзы. Больше она ничего не сказала и побежала от трамвайной линии.

Стасик нахмурился.