Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Правда, я успел уже провиниться. Ты не сердись. Ничего страшного не было. Просто мы с одной девочкой наелись айвы. Айва была еще зеленая, но нам очень хотелось ее попробовать. Ну, попробовали, а потом заболели у обоих животы, и нас положили в изолятор. Пришлось отлежать четыре дня.

Наша вожатая сказала, что скоро приедут к нам моряки из Севастополя на военном катере. Вот будет весело! Мы уже начали готовить им подарки. Гриша Новиков решил сделать пароход. «Приедут, — смеется, — на катере, а пусть уезжают на настоящем пароходе». Ну, да это еще надо сделать его, пароход-то.

Новостей еще много, но о них в другой раз. Крепко вас всех целую.

Дорогие папа и мама!

Шлю вам горячий привет из Артека. Отдыхаю я хорошо. Купаюсь в море. Хожу на прогулки, рисую.

Недавно у нас был большой праздник. Приезжали в гости военные моряки. Они рассказывали о Севастополе. Особенно мне понравился рассказ про матроса Кошку. Он совершил много подвигов, защищая Севастополь от англичан и французов, когда была война с ними.

Гриша Новиков не успел сделать корабль, чтобы подарить морякам, но зато они привезли нам в подарок модель настоящего крейсера.

Мы тоже сделали им много подарков. И знаете, что я им подарил? Я подарил им картину, на которой нарисовал морской бой. Им очень понравилось, и сам командир меня благодарил.

Вы все спрашиваете, есть ли у меня друзья. Даже очень много. Про Гришу Новикова — самого главного друга — я вам уже писал. А еще есть Костя Смирнов, интересный такой выдумщик. Как начнет выдумывать — обсмеешься. Он все собирается на луну лететь. «Вот, — говорит, — построю воздушный корабль и полечу». Еще дружу с Федей Сверчковым. Это наша компания, а кроме того, со всеми дружим.

На этом кончаю. Идем на экскурсию в ботанический сад. Ребята уже зовут.

Здравствуйте, мама и папа!

Вы спрашиваете, соскучился ли я по дому? Конечно, соскучился. Но я об этом не думаю. И когда не думаю, то мне совсем не скучно. А вот когда начну думать и вспоминать, тогда, конечно, скучно, хочется повидать вас всех и потом опять можно в Артек.

Особенно скучать нам некогда. Так много всего интересного. Сейчас собираем гербарий. Но не все деревья и растения здесь есть. Нету березы. А ребята, которые с Урала, из Сибири, говорят, что у них ее сколько хочешь. Обещают мне прислать в письме для гербария.

Гриша Новиков все-таки доделал свой пароход. Но когда пустили его на море, он перевернулся. Гриша чуть не заплакал. Но вожатая успокоила его. Она сказала, что пароход неправильно рассчитан, и объяснила, как его надо переделать. И Гриша опять над ним сидит целыми часами.

Через несколько дней у нас большой пионерский костер. Вот красота! Говорят, в этом году будет особенно интересно.

Про костер я вам обязательно напишу.

Скоро домой. Славка, наверное, уже заждался.

Что-то он там делает? И не пишет. А ведь обещал! Ну, да ладно.

Дорогие папа и мама!

Как жаль, что вы не видели большого пионерского костра. Рассказать о нем все просто невозможно.

Целую неделю только и разговору было, что о костре. Вожатых прямо затормошили. Готовили костюмы, репетировали.

Самое интересное было вот что. У нас в Артеке ребята со всех концов Советского Союза. И на кострё каждый из них стал рассказывать о том месте, где он живет. Выступает, например, украинец. На карте загораются маленькие лампочки по всей Украине. Поют украинские песни, рассказывают легенды, читают Гоголя, Тараса Шевченко. И так обо всем: об Урале, о Сибири, Алтае, Азербайджане. А потом, когда уже стемнело, начали сказки рассказывать. И опять так же: украинские, таджикские, узбекские, русские. Ой, сколько я их наслушался. Вот приеду — расскажу.

Скоро увидимся.

ПРОЩАЙ, АРТЕК…

Спросите у кого хотите из ребят, и они скажут, что нет более чудесного места, чем Артек. Конечно, хорошо летом в Подмосковье, на Урале, в степях Украины, на Широких плесах Днепра. Но Артек! Нет лучше края на всей земле!

Так думал и Витя. Ему казалось, что он попал в какую-то сказочную страну.

Он не спрашивал себя о том, кто создал для ребят это счастье. Он просто наслаждался жизнью, веселился, мечтал, заводил друзей.

И вдруг над этим безмятежным житьем разразилась гроза.

Раньше Витя не видел ничего страшного в слове «война». С этим словом было связано понятие о героизме, об отваге в бою, о подвиге, большие, хорошие чувства и мысли, романтика, во все времена и годы увлекавшая мальчишек всех поколений. Всю жизнь воевал Александр Суворов, война прославила Михаила Кутузова. С войной связано имя Григория Котовского. А любимый герой ребят Василий Чапаев — легендарный командир гражданской войны! А Чапаев Украины — неустрашимый Щорс! Ребята знали всех героев сражений с японскими самураями у озера Хасан и тех, кто воевал на Карельском перешейке. Вырезанные из газет и журналов портреты воинов, отличившихся в боях, висели у них в изголовьях. И, просыпаясь, они смотрели на них и мечтали о настоящих битвах — в жизни, а не в книгах и играх.

И вот война пришла, ворвалась в их жизнь со всеми ее ужасами, горем, страданиями.

Первые дни война еще казалась чем-то далеким, ненастоящим. В лагере все было как будто по-старому. По-старому утром будил артековцев бодрый клич горна, и день начинался и шел по давно заведенному порядку. По-старому ребята катались в море на катерах, ходили на прогулки, на экскурсии.

Но было и новое, вызывавшее непрерывное чувство тревоги. Дежурили на своих постах наблюдатели за воздухом. Возле зданий появились ящики с песком. Из старших ребят были организованы пожарные команды. Не стало нескольких воспитателей — ушли на фронт.

А потом война вторглась в семьи детей, в их собственный, казавшийся незыблемым мир.

Витя шел из библиотеки. Навстречу ему, всхлипывая, бежала девочка. Он узнал ее: они вместе выступали в самодеятельном спектакле, Ребята прозвали ее Пуговкой за вздернутый задорный носик. Витя остановил девочку.

— Что ты, кто тебя обидел? Да не реви же так… Побил тебя кто-нибудь?

Девочка разрыдалась еще сильнее.

— Вот, — протянула она Вите скомканную бумажку. — Телеграмма пришла, папа на фронт ушел…

Витя растерялся. Впервые он не знал, как ему поступить. Здесь не было обидчика, которого надо проучить. И не было никакой возможности помочь девочке в ее горе.

— Ты не плачь, Пуговка, — сказал он, забыв о том, что она может обидеться за прозвище. — Ведь твой папа уехал фашистов бить. Понимаешь? Гордиться надо.

— Я и горжусь, думаешь, не горжусь? — сквозь слезы шептала Пуговка. — Только зачем он без меня уехал. А если я его больше не увижу… — и она заплакала еще горше.

Витя молча проводил девочку на дачу. Он не умел, да и не мог сейчас ее утешить. Встреча с Пуговкой напомнила об отце. Вдруг представилось, что отец тоже может уйти на фронт, уйти, не попрощавшись с ним. Стало не по себе, завершило в горле. Он заторопился к своей даче, к ребятам. Отряды строились на ужин. Витя быстро разыскал свое звено и с чувством облегчения стал на место в строю, ощущая справа и слева плечи товарищей.

А вечером ребята прощались с лагерем. На линейке им объявили: завтра по домам.

— Прощай, Артек!

СЛУЧАЙНЫЙ ПАССАЖИР

Дорога петляла, взбираясь все выше и выше. На крутых поворотах девочки визжали, хватаясь за поручни. Горы, покрытые густым кустарником, резко выделялись на светлом небе. Море лежало у далеких уже берегов, гладкое, неподвижное, одного цвета с небом, почти не отличимое от него.

Витя сидел у окна, присматриваясь к мало знакомым местам. По обеим сторонам дороги тянулись виноградники. Проехали Кутузовский фонтан. Лес теперь обступал шоссе со всех сторон.

Дорога была пустынна. Только у самого перевала на обочину вышел человек. Он поднял руку, надеясь, что шофер подвезет его.

Автобусы, направляющиеся из Артека с пионерами, никогда не берут по дороге пассажиров. Но то ли потому, что время было военное, трудное и люди старались помогать друг другу, или по какой другой причине, шофер притормозил, открыл дверцу автобуса, и человек быстро вскочил в машину.

Он был широкоплеч и слегка сутул. Темное, чуть тронутое морщинами лицо, крупный с горбинкой нос, глубоко посаженные глаза и пушистые, почти седые усы. «Интересное лицо, — подумал Витя. — Интересное и очень знакомое».

Он стал припоминать. В памяти неожиданно всплыли строчки из пушкинской «Полтавы»:

….Его блестящий впалый взор,Его лукавый разговор…

«Мазепа, — просиял Витя. — Настоящий Мазепа!! Вот находка!» В Артеке Витя увлекался иллюстрированием поэмы. Его привлекали батальные сцены. Петр I, Кочубей — эти образы знакомы по многим картинам. Но Мазепа… Вот так удача!