Ольга Колпакова - Большое сочинение про бабушку
«Одобрение» рогатыми животными — один из множества способов отыскать правильное место для постройки. Хорошо было строиться и на обжитом, проверенном месте, где уже долго и счастливо жили другие люди. Сухо, светло и тепло — такой участок нужен был для постройки добротного дома.
Конечно, на одну корову будущий домовладелец не рассчитывал — существовало множество гаданий, помогающих понять, не ошибся ли он с выбором. Если под оставленной в середине будущего дома сковородой за ночь появлялась роса — это хорошо. Если рассыпанное по углам зерно или оставленную в центре воду с хлебом до утра никто не тронул — добрый знак. В Белоруссии хозяин перед началом строительства ходил на четыре поля, брал четыре камня, нёс их в шапке на выбранное место и выкладывал по углам будущего дома. Становился в середине четырёхугольника, клал на землю шапку и просил предков-дедов подсказать, правильно ли он решил здесь строиться. Если три дня камни оставались на месте, считалось, что выбор верный. А то ещё подбрасывали испечённый пряник: упадёт плоской стороной вниз — можно строиться. Каких только не было проверок: с горшком, с шерстью, с мелом, с мясом, но гадал всегда мужчина, обычно хозяин — женщинам такое дело не доверяли. Трудно объяснить истоки этих действий — проще объявить мракобесием. Хотя, пожалуй, какую бы физику мы сюда ни привязали, в основе будет желание получить подсказку из мира предков. А кто не надеется, что они помогают нам и после смерти?..
Мы давно уже распрощались с деревней на крутом берегу и катили дальше, на юго-восток. Следующая остановка должна быть в Ишиме.
— Ну вот, предположим, — рассуждала я вслух, — нашли мы правильное место. Дальше, наверное, надо дождаться подходящего времени?
Тётушка кивнула:
— Говорят же: «Без Троицы[6] дом не строится» — период строительства должен был захватить Зелёные святки. Зелёные святки — праздник весенний, и дом должен был прорасти, как трава, распуститься, как листья на деревьях. Сверялись и с луной: на убывающей новых дел не затевали, стройку начинали после новолуния.
— Надо попробовать, — встрепенулась Младшая, — посадить два одинаковых семечка: одно на убывающей луне, другое — после новолуния, и посмотреть, какое лучше расти будет.
Подростком в полнолуние Тихон начинал говорить во сне. А просыпался — и опять молчок. Потом разговоры прекратились. Подруга-доктор, взвалив на себя организацию обследования, пыталась приободрить: мутизм, но редкий случай, руки опускать не надо.
Мы и не опускали. Мы ими начали говорить и петь. Тонкие пальцы Тихона летали как птицы. Он начал рисовать.
«Мутизм» звучало как «мутант». Мутант — изменённый, не такой, как родители. Это было совершенно справедливо. И совершенно непонятно. Какой был смысл ребёнку рождаться в семье, где он не нужен?
«Крест мой, крест! Иоанн Златоуст, спустись с небес, разомкни уста рабу Божьему Тихону. Как ты благославно говорил, разговаривал, так бы и раб Божий Тихон тоже говорил, меня, свою матушку, речью удивил…» — то ли древняя молитва, то ли современный заговор не работали, как и комплекс выписанных врачами препаратов. Может, потому, что хоть и матушка просила, да не та?..
— В какой день недели начинать строительство, зависело от небесных покровителей, — ведь у каждого дня он свой, — тётушка продолжала выкладывать всё, что знала о древних обычаях наших предков. — Удачных дней было два — вторник и четверг, когда за землёй присматривали Ярило или Велес с Перуном. Эти боги благоприятствовали удаче, богатству, новому делу. С приходом христианства «счастливые» дни остались, только выбор их стали связывать с именами христианских святых.
Помимо места и времени важен был материал. Избы на Руси строились из дерева. Даже там, где было мало лесов и достаточно камня, дома всё равно были в основном деревянными. И не так давно на смену живому дереву пришли бетон, кирпич и другие материалы. Вроде бы, по всем стандартам, они не должны наносить вреда здоровью человека. Как бы не так! При строительстве современной квартиры смешивают столько разных материалов, что в результате мы вдыхаем около ста летучих химических веществ. Не все они безопасны. И в первую очередь от этого, а не от грязного городского воздуха страдает здоровье жителя современного мегаполиса. Крысы, поселившиеся в железобетоне, в третьем поколении теряют способность к размножению…
— Можно этим… дозиметром померять, — предложила Младшая. — Есть вред или нет. А в древности-то таких инструментов не было, как узнаешь: вдруг дерево радиацией заражено.
— Существовали другие способы выбрать правильное дерево. Не рубили «особенные» деревья — необычные с виду, одиноко стоящие, растущие на опасных местах. Не рубили те, что человек вырастил сам, на своей усадьбе. Не брали старые деревья — они должны были умереть своей смертью. Но и молодняк тоже не трогали.
Я читала, что на Урале за последние двести пятьдесят лет лес трижды сводили чуть не под корень. Не для изб — для заводов, для угля он нужен был. Но то, что хорошего леса не найти, жаловались и почти столетие назад. В хранящейся у нас дома старой брошюрке «Крестьянин плотник-строитель»[7] автор сетует: «Дерево раньше как в 80 лет в стройку не шло. Зато и стояло оно в стройке без изъяну лет 200–300. А вот теперь идёт в стройку дерево едва-едва 40 лет. И потому-то и ждать от такого дерева долгой службы нечего. Происходит это от того, что леса выводятся; спелого, старого лесу всё меньше и меньше делается».
Младшая прикрыла окно: за Тюменью появились серьёзные комары. Деревья постепенно исчезали, уступая дорогу полям.
— Сухие деревья, — не умолкала тётушка, — тоже не годились для избы: в таком доме и люди будут «сохнуть» — болеть и умирать. В доме, построенном из поваленного ураганом дерева, нужно готовиться к бурям. Очень важно было не ошибиться, не взять для дома «буйное» дерево. Такое дерево с виду мало чем отличалось от остальных, но из-за него могла порушиться вся постройка. Даже щепки от буйного дерева приносили болезни.
— Как же отличить буйное дерево от обычного? — заинтересовалась я.
— Буй — межа, граница (а ещё — церковная ограда и кладбище). Эти деревья росли на меже, на границе, на грани.
— И что же тут плохого, если дерево не сухое, не больное? — спросила Младшая.
— Вырастая на пограничье, деревья становились дорожкой с этого света в мир потусторонний. Не зря слова «дерево» и «дорога» восходят к одному корню. И не только в русском языке. «Дерево» у сибирских народов тоже имеет в основе «путь», «дорога». Каким будет этот путь, куда приведёт — имеет большое значение. В Белоруссии опасные деревья называли «стоеросовыми».
— Дубины стоеросовые! Нас физрук так иногда обзывает, — вспомнила Младшая.
— Грамотный ваш физрук, — усмехнулась тётушка. — Только непонятно, что он имеет в виду. Стоеросовыми (то есть стоя растущими) называли деревья, породу которых не знали, а значит не были уверены, что они не принесут с собой худа. Выходит, он так говорит не потому, что считает вас дураками, а потому, что вы для него загадка.
За окном изредка мелькали небольшие рощицы. Надо же, значит, и там, как у людей: одни деревья счастливые, другие несчастливые. В разных районах России были свои «несчастливые» деревья. Где-то не рубили сосну и ель, где-то липу. Не использовали черёмуху, особенно боялись её корней. Плохим деревом считалась осина. Она действительно не годится для стен из-за мягкой древесины. Зато поделки, посуда, колодцы, ёмкости для воды и лемехи (чешуйки на маковки церквей) из неё получаются отменные. И крыши крыли осиновой дранкой — она прекрасно выдерживает влагу. Охотно брали для строительства сосну, лиственницу, кедр, ель, дуб. В музеях деревянного зодчества можно увидеть, какой толщины деревья росли в наших лесах триста-двести лет назад. Этой весной мы ездили в Нижнюю Синячиху так там стоит баня высотой… в три бревна. Сейчас из трёх брёвен разве что собачью конуру получится сложить.
— Если хозяин приходил в лес и браковал три дерева подряд, в этот день не стоило приступать к выбору строительного материала. До определённого дня (в одних климатических зонах до Николы зимнего[8], в других до Троицы) деревья не тревожили, не рубили, а в некоторых местах запрещалось даже ломать ветки. Бережно относиться к природе было необходимо, чтобы дать ей возможность восстановиться. А ещё потому, что деревья живые.
— Да, нам это на ботанике рассказывали, что живые, — кивнула Младшая. — Ну, в смысле живая природа. Это же не значит, что они чувствуют, как люди, или понимают, что мы им говорим.
— О, царь зверей, поглядите на него! — закипает тётушка. — Сто раз доказано, что и слышат, и чувствуют, а они всё своё: раз не человек, то и нечего с ним цацкаться! Если дерево не кричит, не бросается на тебя с кулаками, чтобы отомстить, когда ты ветку ломаешь, думаешь, ему и не больно?
