Кэндзиро Хайтани - Взгляд кролика
Подавленная и отчаявшаяся она коротала вечер с бутылкой виски. И когда на бутылку села муха, Котани-сэнсей вдруг почувствовала в ней родственную душу. Может, это было связано с количеством выпитого, а может, с тем, что Котани-сэнсей до слез хотелось, чтобы кто-нибудь, все равно кто, пожалел бы ее, разделил ее одиночество. Как бы то ни было, но муха показалась ей родной и близкой.
В почерпнутом из книг Котани-сэнсей потрясли две вещи. И ей надо было срочно их с кем-нибудь обсудить. Оглядевшись, она увидела, что Адачи-сэнсей еще не ушел. "Замечательно, вот с ним и обсужу", — подумала Котани-сэнсей и почему-то смущенно покраснела.
— Можно вас на минутку? — обратилась она к коллеге.
— А то! — ответил Адачи и с готовностью оторвался от дел.
— Странно, что вы в школе в это время. Уже поздно, а вы до сих пор здесь.
— Бывает и такое.
Рабочий день у учителей заканчивался в пять часов вечера. Но для Адачи расписание ничего не значило. Он на такие мелочи не обращал внимания, за что некоторые коллеги его недолюбливали.
— О, что я вижу — синяки на лице. Это откуда? — с улыбкой спросил Адачи. Но Котани-сэнсей не собиралась это обсуждать.
— Мой муж здесь ни при чем, если вы это имеете в виду, — неохотно ответила она.
— Это ведь Тэццун постарался, да? — спросил Адачи и засмеялся.
"Вы только посмотрите, он уже все знает, — ревниво подумала Котани-сэнсей. — Ох уж эти мальчишки. Получается, что его они все-таки любят больше, чем меня".
— Я вовсе не об этом хотела с вами поговорить.
— Конечно-конечно, — покорно сказал Адачи.
— Вы слышали про танец мух?
— Танец мух?
— Ну да. Вы разве не знаете? Мухи умеют танцевать.
— Серьезно, что ли? — Адачи недоверчиво взглянул на учительницу. Та обрадовалась — видно, об этом мальчишки ему еще не рассказывали.
— Если вы поймаете мне муху, я вам покажу, как она танцует.
— Это шутка? — Адачи все еще не верил.
— Да нет же!
Адачи отправился в туалет и поймал на окне муху. Муха была большая и черная.
— Это хорошо, что она большая, — сказала Котани-сэнсей.
"Ну что ж, приступим", — сказала себе учительница, пытаясь преодолеть отвращение, ей во что бы то ни стало хотелось утереть нос вредному Адачи. Внутренне обмирая от ужаса, она "прооперировала" муху так, как объяснил ей Исао. При этом она повернулась к Адачи спиной, чтобы он не видел, что именно она делает.
— Ну вот, — наконец сказала она и положила муху на стол.
Муха сидела неподвижно, тогда Котани-сэнсей легонько стукнула ладонью по столу. Муха принялась танцевать.
— У-у-а-а! — взревел Адачи.
Котани-сэнсей осталась довольна произведенным эффектом.
— Эй, смотрите-ка, муха танцует! Э-эй, живее сюда, — закричал Адачи, обращаясь ко всем сразу. Учителя окружили стол и с любопытством воззрились на муху.
— Что это с ней? Почему она так дергается?
— Откройте нам секрет.
Котани-сэнсей отвечала с видом знатока:
— Мухи относятся к отряду двукрылых. Подобно оводам и комарам, у них только одна пара крыльев. Однако в древности у мухи было две пары крыльев, как, например, у стрекозы или бабочки. Позднее задняя пара преобразовалась в придатки-жужжальца, которые сохраняются у мух и по сей день. Жужжальца необходимы насекомому, чтобы поддерживать равновесие при полете. Если их удалить, то муха полностью теряет способность к полету. Она старается взлететь и не может. А со стороны кажется, будто она танцует.
— Котани-сэнсей, откуда вы все это знаете? — заинтересовались собравшиеся вокруг стола учителя.
— Я это только что вон в той книжке прочитала, — выпалила Котани-сэнсей и своим чистосердечным признанием ужасно всех насмешила.
После того как шумиха вокруг танцующей мухи улеглась, Котани-сэнсей снова заговорила с Адачи.
— На самом-то деле это меня Тэцудзо научил, про муху.
— Про придатки-жужжальца? Откуда он слова-то такие знает? — удивился Адачи.
— Нет, про жужжальца он не знает, но он знает, что если перерезать штуку, похожую на веревочку, которая у мухи находится под крыльями, то муха не сможет летать. Думаю, он узнал это опытным путем. А потом рассказал другим ребятам. Я услышала об этом от Исао.
— Ну и ну, — восхищенно сказал Адачи. — Замечательная история. Вот увидишь, Тэцудзо еще станет великим ученым.
— Да-да. Но это еще не все. Я тут кое-что прочла и теперь все время об этом думаю. Посмотрите, я даже себе в тетрадку это переписала. Вот, почитайте.
"Брошенные родителями еще до рождения, мухи всю свою жизнь проживают в одиночестве — без семьи, без друзей, без дома. Они страдают от пчел, пауков и птиц, но сами по себе безвредны и питаются в основном отбросами, которые производит современное общество. В их жизни нет ничего прекрасного, но в ней нет и жестокости. Мухи скромны и благоразумны. Их жизнь в чем-то похожа на жизнь простых людей".
Дочитав, Адачи рассмеялся:
— Вот это да! Как будто про Тэцудзо писали.
— Правда похоже? Вам тоже так показалось?
— Ага, показалось. Жил себе Тэцудзо тихо-спокойно, не высовывался, а тут вдруг к нему как начали приставать, да не кто-нибудь, а учителя из школы. Неприятно.
— Да-да. Но есть еще кое-что. Вот, послушайте: "Ранней весной большинство мух покидает закрытые помещения и питается нектаром, пыльцой или соком, вытекающим из стволов деревьев. Летом, когда жара усиливается, они переходят на пищу, богатую бактериями, — мусор, испражнения людей и животных и так далее". Получается, что виноваты не мухи, а люди, которые в самую жару оставляют повсюду мусор. Но я это все рассказываю не для того, чтобы защитить мух и восстановить справедливость. Просто я вспомнила, что Тэцудзо начал своих мух разводить именно весной, то есть как раз тогда, когда на них еще не было микробов. Понимаете?
— Понимаю.
— Мне мальчики как-то сказали, а я тогда даже внимания не обратила. Тэцудзо не держит комнатных мух. А знаете, почему? Потому что они едят испражнения. То есть он очень последователен, правда?
— Ну, в общем…
— Теперь-то я вижу, что не понимала мальчика и именно поэтому наделала кучу глупостей.
— И не только ты.
— Адачи-сэнсей, не могли бы вы со мной сходить к Тэцудзо? Пожалуйста.
— Это еще зачем?
— А вдруг он опять на меня набросится…
Адачи сначала засмеялся, но потом строго сказал:
— Ты сама посуди, если все учителя начнут бояться своих учеников, что тогда?
— Но ведь я… — Котани-сэнсей чуть не плакала
— Хорошо, хорошо. Ты просто молодая и неопытная. Так уж и быть, помогу тебе.
С этими словами он поднялся из-за стола.
Стоило Адачи появиться на заводе, как отовсюду сломя голову к нему сбежались дети, прыгая от радости, как кузнечики. Один только Джун отчего-то конфузился, а когда Котани-сэнсей захотела его погладить, увернулся от ее руки.
На радостный вопль: "Адачи пришел!" выбежали на улицу Шигеко, Кэйко и Мисаэ, с которыми Котани-сэнсей еще не встречалась вне школы.
Кэйко была младшей сестрой Исао, а Мисаэ — сестричкой Джуна.
— Токудзи, как поживает Кинтаро? — поинтересовался Адачи, который был в курсе всех дел.
— Я его сейчас к дисциплине приучаю.
— И как, тяжело?
— Ага, тяжеловато.
— Вот и твоей маме тебя нелегко воспитывать было.
Токудзи смущенно почесал в затылке.
— Сэнсей, а можно на ручки? — Мисаэ, в коротеньком сарафанчике похожая на куклу, протянула к Адачи руки.
— Ну, иди сюда. — И Адачи взял девочку на руки.
Мисаэ училась в его классе.
— Ты чего еще придумала?! — Джун ткнул сестренку в спину.
Мисаэ ойкнула, а Котани-сэнсей подумала: "Какая милая девочка".
— А уроки вы тоже в таком стиле проводите? — спросила она, вспомнив, как ловко вскарабкалась на плечи учителю Кими. Она попыталась представить, что творится на уроках у Адачи, и не смогла.
— Ну да, примерно в таком.
— Надо будет зайти как-нибудь к вам на урок, посмотреть. Вы не против?
— Нет, конечно. Заходи, когда хочешь, — пожал плечами Адачи.
Мисаэ наконец слезла с его рук. Рубашка на учителе промокла от пота, но, казалось, он этого совсем не замечал.
Тэцудзо за домом мыл в тазике Раду. Покрытая до самого носа мыльной пеной собачонка скорбно взглянула на посетителей.
— Сэнсей, — зашептал Джун, — помните, вы Тэццуна как-то помыли? С тех пор Тэццун стал свою Раду мыть. Я думаю, это он за вами повторяет.
— Правда? — обрадовалась Котани-сэнсей.
— Тэццун, ты что творишь?! Нельзя, чтобы собаке вода в уши попадала. Ты ей уши сначала прижми, а потом мой. Вот так. Вот. — Адачи принялся помогать Тэцудзо мыть Раду, как будто именно для этого он сюда и пришел.
"Пожалуй, Адачи — самый непредвзятый человек во всем мире в том, что касается других людей, — подумала Котани-сэнсей. — Правда, иногда это у него граничит с крайней грубостью, за что некоторые его не любят…"
