Роберт Макклоски - Приключения Гомера Прайса
Но в конце концов любопытство дядюшки Одиссея взяло верх над всеми правилами приличия. Он приблизился к незнакомцу и безразличным голосом спросил:
– Ну как? Нравятся вам наши завтраки? Может, желаете еще что-нибудь?
Эти слова повергли незнакомца в еще большее смущение. Даже волосы и борода не могли скрыть, как он покраснел.
– Спасибо, сэр, – ответил он, – Все в порядке. Завтрак очень хороший.
Он кивнул головой, подтверждая свои слова, и борода его угодила в тарелку с кашей, от чего он смутился так, что дальше некуда.
Дядюшка Одиссей помолчал, ожидая, что незнакомец продолжит разговор, но этого не случилось. Тогда дядюшка Одиссей взял дело в свои руки.
– Прекрасная погода сегодня, – сказал он.
– Да, прекрасная, – подтвердил незнакомец и уронил вилку.
После чего смутился окончательно – просто готов был сквозь землю провалиться от смущения.
Дядюшка Одиссей подал ему чистую вилку и поскорее ретировался за прилавок, пока тот не уронил тарелку или, чего доброго, не упал со стула.
Закончив завтрак, незнакомец полез в карман своего потрепанного, залатанного пальто и вытащил оттуда потертый кожаный бумажник. Он долго искал в нем деньги, расплатился, кивнул на прощание и вышел из кафе.
Все напряженно глядели ему вслед, пока тетя Агнесса не кинула на прилавок монету, полученную от бородатого незнакомца.
– Деньги не фальшивые, – сказала она. – Только, похоже, пролежали сто лет в земле.
– Таких стеснительных я в жизни еще не видел, – сказал дядюшка Одиссей.
– Да, – подтвердил шериф. – Муглив, как пышка... то есть я хотел сказать – пуглив, как мышка.
– А бородища-то! – сказал Гомер. Тетя Агнесса посмотрела на часы.
– А ну-ка, Гомер, – сказала она, – отправляйся в школу. Перемена кончается.
Спустя какой-нибудь час после полудня у любого человека в городе, включая стариков и детей, было уже о чем потолковать, поразмыслить, посудачить...
Кто этот незнакомец? Откуда он? Куда направляется? Какой длины у него борода? А волосы? Как его зовут? Чем он вообще занимается? И что спрятано в кузове его автомобиля под большим брезентом?..
Вопросов было много, и ни на один из них никто не знал ответа. Ровным счетом никто.
Знали только, что незнакомец оставил свою машину на городской стоянке и уже довольно долго бродит по городу. Очевидцы сообщали, что время от времени он останавливается и насвистывает какую-то странную, никому не известную мелодию.
Он по-прежнему очень застенчив, и если кто-нибудь из взрослых приближается к нему, чтобы заговорить, незнакомец немедленно переходит на другую сторону улицы или заворачивает за угол. Однако детей не избегает. Он улыбается им и испытывает в их обществе явное удовольствие.
Со всех концов города люди звонили шерифу в парикмахерскую, спрашивали про незнакомца и сами сообщали все новые и новые сведения о нем.
Шерифу становилось уже явно не по себе от всего этого. Он не чувствовал за собой права допрашивать незнакомца, а если бы и допросил, то понимал, что все равно ничего бы не добился. Ведь застенчивость просто душила этого человека и не давала ему выговорить ни слова...
Когда Гомер, уже после школы, шел домой мимо парикмахерской, его позвал шериф.
– Послушай, – сказал он, – мне нужна твоя помощь. Этот незнакомец с его бородой здорово меня беспокоит. Понимаешь, никак не могу выяснить, кто он и что здесь делает. Возможно, он вполне приличный человек, только чудак. Вроде этих... как их... индивидуалистов. Но, с другой стороны, вполне вероятно, что он беглый каторжник или еще похуже...
Гомер кивнул, и шериф продолжил:
– Так вот о чем я тебя прошу: войди к нему в доверие. Говорят, с ребятами он не боится разговаривать. Попробуй узнать у него, что к чему. Только не откладывай в долгий ящик... А за мной тогда считай двойную порцию сливочного с клубникой.
– Договорились, шериф, – сказал Гомер. – Я начинаю действовать сразу.
В шесть часов вечера Гомер докладывал шерифу:
– Он совсем неплохой дяденька. Мы прошли с ним по всей ночной улице, и он мне кое-что рассказал. Нет, не про то, кто такой и что делает... Но зато он говорил, что очень долго не видел людей. А еще спрашивал, где бы ему остановиться, и я посоветовал прибрежную гостиницу. Он туда сейчас и пошел, когда мы расстались...
Ну ладно, шериф, мне надо бежать домой, ужинать, а то мама ругаться будет. А завтра я опять чего-нибудь выясню... Не забудьте про мороженое с клубникой!
– Не забуду, – пообещал шериф. – А ты тоже не оставляй это дело на полдороге.
Надо уж все разузнать.
После ухода Гомера шериф повернулся к парикмахеру и сказал:
– Недалеко уехали! Пока все, что мы знаем о нем, это что он тих и скромен и сто лет не видел людей. Все эти данные одинаково подходят и к беглому каторжнику, и к сумасшедшему, и к этим: как их называют... которые теряют память. Если б еще у него не было таких длинных волос, я бы тогда вмиг определил, кто он и что... Да, да. Не веришь? Разок бы взглянул на его уши и все бы знал!
– Вполне может быть, – согласился парикмахер, – Лично я привык определять людей по волосам... И вот когда я глядел на этого... с бородой, мне показалось, что где-то я видел такое на картинках... или читал. Ты меня понимаешь, шериф?
– Да, кажется... немного, – отвечал шериф. – Но хорошо бы посмотреть на его уши... А, вон Одиссей! Интересно знать, что он думает.
Дядюшка Одиссей помедлил с минуту и сказал потом:
– Что касается меня, я сужу о людях по их животу и по аппетиту. Живота мне видно не было под его старым пальто, а насчет аппетита... Пожалуй, я о нем где-то читал... об этом человеке... Но вот где – убейте, не помню! Наверно, в какой-нибудь книжке.
– Н-да, наверно, – промычал шериф.
И в это время в парикмахерскую зашел Тони, местный сапожник, – он хотел подстричься. После того как Тони уселся в кресло и парикмахер накинул на него простыню, шериф спросил, что он, Тони, думает об этом загадочном незнакомце.
– Что я скажу, шериф? – ответил Тони. – Я привык судить о людях по ногам да по ботинкам. Таких сапог, как у этого волосатого, я не видал уже лет двадцать пять.
Похоже на то, что эти самоходы свалились сюда прямо со страниц какой-нибудь старой пыльной книжонки.
– Вот-вот! – воскликнул шериф. – Кажется, что-то начинает проясняться. Одну минуту!..
Он кинулся к телефону и позвонил мистеру Гиршу, владельцу магазина одежды.
– Слушай, Сэм, – сказал он. – Один вопрос. Как ты смотришь на этого, с блинной дородой... то есть я хотел сказать – с длинной бородой. Да... Так... Понятно...
Одежда как из старинной легенды... Угу... Спасибо, Сэм, спокойной ночи. И тут же он попросил соединить его с гаражом.
– Привет, Люк, – сказал он, – это шериф говорит. Какое у тебя мнение насчет длинной бороды?.. Что? Машина как из сказки? Так, так... Можешь все сказать о человеке, лишь взглянув на его машину? Не знаю... Не знаю... Но тебе верю на слово... Будь здоров, Люк. Спасибо.
У шерифа был очень довольный вид, когда он положил телефонную трубку и принялся мерять шагами комнату и бормотать:
– Начинает проясняться... Начинает проясняться... проясняться наконец...
И затем он удивил всех присутствующих, заявив, что немедленно отправляется в библиотеку.
Он пробыл там недолго, и, когда вернулся, усы его топорщились и содрогались от возбуждения.
– Все ясно! – закричал он еще с порога, – Псе вонятно... то есть я хотел сказать – все понятно! Библиотекарша сразу сказала мне, из какой он книжки... Знаете, кто это? Рип ван Винкль! Да, да, вроде того, про которого написал Ирвинг[1]. Мы это проходили когда-то в школе. Помните?.. Он пошел с ружьем в горы, а потом его сморил сон, и он заснул лет на двадцать, если не больше... Вспомнили?
– Да, конечно! Это он! Или очень похож на него! – крикнул парикмахер, а дядюшка Одиссей и сапожник поддержали его.
Когда немного утихло волнение, дядюшка Одиссей спросил:
– Интересно, а что же все-таки у этого Рип ван Винкля номер два спрятано под брезентом?
– Ладно, хватит на сегодня, – сказал шериф. – Мы и так немало потрудились. Утро вечера мудренее... Давай-ка сразимся в шашки!..
Ранним солнечным утром следующего дня бородатый незнакомец, похожий на Рип ван Винкля, опять разгуливал по улицам Сентерберга.
К десяти часам никто не называл его иначе, как «старина Рип», и все дивились прозорливости их шерифа и его умению решать самые головоломные задачи.
Шериф уже заглянул под брезент Рип ван Винклевой машины, но все равно не понял, что за штука там скрывается. Дядюшка Одиссей тоже не отстал от него и тоже ничего не понял.
– Тут сам черт ногу сломит, – сказал дядюшка Одиссей. – Но ничего, шериф. Есть человек, который сумеет это выяснить. И зовут его Гомер Прайс!..
В тот же день после полудня, когда в школе кончились занятия, дядюшка Одиссей и шериф увидели из окна парикмахерской, как по главной улице прогуливаются... кто бы вы думали? Старина Рип и, конечно, Гомер.
