Розалия Амусина - Круглая корзинка
Но молоко и в гибриде продолжало свои выкрутасы.
Тогда Боря решил пойти к учителю физики, Петру Иванычу, — посоветоваться.
«Сказать ему, что существует такой фарфоровый диск — „сторож“ молока? — подумал Пётр Иваныч. Но взглянул на Борькино вдохновенное лицо и решил: — Нет, не скажу, намекну только на устройство; пусть сам поломает голову».
— Ну что ж! — предложил он. — Давай вместе подумаем, что можно сделать!
Боря ещё физику не проходил, но то, что объяснил ему Пётр Иваныч, он легко понял.
Так вот почему молоко убегает! Оказывается, когда его подогревают, частички жира поднимаются наверх и образуют пенку. А пузырьки пара, которые тоже поднимаются со дна кастрюли, не могут вырваться из-под этой пенки. Когда же молоко закипает, пары давят изнутри с такой силой, что выталкивают пенку и вместе с молоком стремительно выскакивают из кастрюли. Значит, надо сделать так, чтобы пенка не мешала выходу пара.
— Я думаю, — сказал Пётр Иваныч, — что надо в молоко положить фарфоровый диск. На нижней стороне диска должны быть ложбинки, по которым побегут пузырьки пара и струя самого горячего молока… Неплохо бы в диске сделать дырочку… А дальше, если хочешь, думай сам.
Хочет ли Борька! Вопрос!
Ясно одно: надо заставить молоко бегать по кастрюле или кружиться, как на карусели, — вот тогда пенка и не сможет затянуть его… Какие же должны быть на диске ложбинки?..
И вот через несколько дней Борису до зарезу нужно было попробовать вскипятить молоко. А всё молоко, купленное на сегодня, уже вчера героически отдало свою жизнь за науку.
И вот Боря у Вовки.
— Опять какой-нибудь гибрид? — съязвил Вовка.
— Сам ты гибрид, — ответил Борис. — Где молоко?! Вовка, ну!
— А какой мне интерес, — заартачился Вовка, — стоять и хлопать ушами возле плиты? Надо же мне знать, за что волноваться!
— Ну ладно, слушай!
И Борька второпях рассказал, как он говорил с учителем физики и над чем ломал голову целые дни.
— И вот приходит мне в голову: а что, если на нижней стороне диска сделать ложбинку, которая побежит по спирали? Понимаешь? Пузырьки пара и струйки самого горячего молока со дна кастрюли сразу попадут в ложбинку и побегут по кругам спирали, а вместе с ними завертится и всё молоко! А раз молоко крутится, пенка его не затянет.
— Умница! — вставил Вовка. — Я же всегда говорил — у тебя голова хорошо привинчена!
— Ну, ты слушай, слушай! Дядя Лёша раздобыл мне какую-то особую глину; я вылепил диск, а дядя Лёша обжёг. Стал я его пробовать — стою, аж коленки дрожат… Вертел я этот диск — я его и так, я его и сяк — ничего не выходило, ну ни шло, ни ехало!.. Молоко даже не подумало крутиться — покрылось пенкой и…
— Опять удрало?
— Во все лопатки!
— Ну и лапоть, — изрёк Вовка. — А теперь ты хочешь и моё молоко пустить под откос?
— То-то и оно, что нет! Назавтра я со злости ткнул ложкой в молоко. Пенка продырявилась, молоко и не сбежало! Тут меня и осенило — дело в дырке! Дырочка, миленькая! Вот для чего Пётр Иваныч велел тебя сделать! Струя горячего молока, которая бежит под диском, должна вырываться через дырочку. Тогда струя помчится наверх и пробьёт пенку!.. Эх ты, думаю, баранья твоя голова, раньше не смекнул! — И Боря вытащил диск.
— Колоссально!.. — коротко выразил свой восторг Вовка.
— Вот она, дырка! Видишь?! Понимаешь теперь, как у меня печёнка дрожит? Ну, давай молоко. Не тяни за душу!
Вовке и самому-то не терпелось поскорей начать испытание, но он съехидничал:
— Эх, останется от нашего молочка одно только мокрое место! — Но всё-таки бухнул в кастрюлю весь литр.
Ребята опустили диск в молоко и поставили на огонь.
Через две минуты на молоке появилась лёгкая пенка.
Боря и Вовка так пристально смотрели в кастрюлю, что перед глазами запрыгали какие-то чёрненькие мурашки.
А Борька каждую секунду хватался за очки, словно боялся, что в самый решительный момент они вдруг исчезнут.
— Спокойненько, Вовка, спокойненько! — повторял Борька, а сам весь дрожал.
Вдруг что-то забарабанило, застучало в кастрюле, как будто диск пустился в пляску, и в тот же миг в одном месте вдруг треснула пенка и из дырочки выскочил, будто проклюнулся из яйца, малюсенький клювик.
— Ух ты!.. Ух ты!.. — восторгался Вовка.
Клювик становился всё смелее и больше и, наконец, превратился в бурлящий молочный столбик, который вырывался из молока как раз над тем местом, где в диске была дырочка.
У Вовки — рот до ушей от удовольствия.
— Граждане радиослушатели, внимание! — заорал он, поставив перед собой тычком поварёшку, — Наш микрофон установлен возле кастрюли с молоком. Вы слышите этот нарастающий гул? Из кастрюли с молоком раздаётся страшный тарарам… Бах, тарарах! Жуткая картина! Товарищи, мы присутствуем при…
— Погоди ты… артист! — прикрикнул на него Борька. — Самое страшное ещё впереди!
В самый решительный момент Борька вдруг от волнения охрип.
— Дай тряпку! — просипел он.
— Зачем?
— Хватать… кастрюлю… Может, хва-хватать придётся…
Молочный столбик бурлил и шумел всё больше, разбрасывая во все стороны пузыри — и вдруг всё молоко заходило, забурлило, но… не выскочило из кастрюли!
— Борька, чертяка! — завопил Вовка. — Дай я тебя расцелую!
Даже Вовкина соседка не могла прийти в себя от удивления.
— Неужели так и не убежит? — спросила она.
— Ни за что, — отрезал Борька.
— А ну-ка, подержите его на огне ещё немного!
— Пожалуйста! — ответили хором Борис и Вовка. — Нам не жалко!
И хотя Борис потом узнал, что такой диск уже существовал, он всё равно был очень рад, что сам додумался.
Теперь Борис решил подумать над кастрюлей, в которой бы никогда не подгорала каша. А Вовка заявил, что без колебаний рискнёт всей гречневой крупой, которую только удастся выудить из буфета.
Ребята! Если у кого-нибудь возникнут мысли по проекту такой кастрюли, напишите Борьке, пожалуйста!
Суп с фрикатюльками
Бывает так: думаешь про человека одно, а он оказывается совсем другим. Я хочу вам рассказать такую историю.
…Валерка учился у нас в школе первый год, и мы все никак не могли привыкнуть, что у него такая непонятная способность краснеть.
Вызовут его — он и урок знает, и отвечает всё впопад, а сам красный, как из бани. Даже веснушки, кажется, от этого тускнеют. А веснушки у него частые, аккуратненькие, друг на дружку не наскакивают, как будто Валерка загорал через решето.
Глаза у него — ну такие, добрые! Чуть-чуть косят, но это ничего. По правде говоря, я раньше совсем не замечала, что это даже красиво, когда глаза чуточку косят.
Учителя про него говорят: очень застенчивый мальчик!
У доски Валерка переминается с ноги на ногу, не знает, куда девать руки, будто они у него лишние, и мел держит за самый кончик… Ну до того у Валерки беспомощный вид — так бы и кинулась к нему на выручку!
Волосы у Валерки курчавые и весело блестят.
У нас в классе есть девочки, которым он нравится, — они с него прямо глаз не сводят! А так-то он хороший мальчишка. Мы сидим с ним на одной парте… А насчёт того, что он на этих девчонок даже никакого внимания не обращает, нечего и говорить — это к делу не относится.
Ну вот. Однажды я пошла к Валерке домой. Он здорово чертит карты, а мне всё время за карту снижают географию. Вечно у меня то река впадает в железную дорогу, то Каспийское море на гору залезает. И Валерка взялся мне помочь.
— Знакомься. Это Людмила, моя старшая сестра, она у нас за маму, — представил Валерик.
Людмила оторвалась от книги, улыбнулась мне очень доброй улыбкой, поправила волосы — они у неё были туго заплетены и собраны в узел — и тут же снова уткнулась в книгу. Глаза усталые — видно, недосыпает. А книжечка у неё — с мой портфель, когда у нас шесть уроков и физкультура. Валерка говорил, в этой книжке царей штук триста напихано…
— А это наша младшая — Алёнка. — И Валерка слегка подтолкнул девочку лет семи, с рыженькими косицами торчком. Алёнка была очень похожа на него — такая же остроносенькая, с частыми веснушками и карими живыми глазками.
Она протянула мне руку, как взрослая, и спросила солидно:
— Ну, как наш Валерий учится?
— Хорошо, — говорю, — на пятёрки.
— А моя кукла Таня, — продолжала Алёнка, — на днях уже окончила институт и теперь поступает в аспирантуру. Она тоже принесла в табеле одни пятёрки. — И Алёнка погладила по голове куклёнка с такой облупленной рожицей, что уже не разобрать было, девочка это или мальчик. Как видно, кукла немало потрудилась, пока окончила институт.
«Хорошо у Валерки, — подумала я, — и комната такая чистенькая, и сёстры симпатичные…»
Тут Валерка подошёл ко мне и зашептал на ухо:
