Борис Алмазов - Деревянное царство (с рисунками О. Биантовской)
Куда ни глянь — меж деревьями струились, шурша, белые снежные флаги.
Петька заметался, пытаясь разглядеть следы, но следов не было. Уже сильно стемнело. И теперь на снегу вообще ничего не было видно. Катя покорно шла за Петькой, то проваливаясь в снег, то взбираясь на сугробы.
«Заблудились! Заблудились! — смятенно подумал мальчишка. — Нужно как можно дольше не говорить этого Кате». Он совсем задохнулся. Огромный тюк с ёлками мешал ему идти. Но как только они сели отдохнуть, Петьку сразу потянуло в сон.
«Беда! — подумал Петька. — Замерзаем! Ах я болван! — ругал он себя. — Нужно было зарубки на деревьях оставлять, а на следы не надеяться. Нельзя сидеть! Нельзя, — говорил он себе. Но тёплая усталость заставляла его давать себе отсрочку. — Ну вот ещё минуточку посидим, ещё чуть-чуть…»
И вдруг из темноты на них двинулось что-то тёмное, мохнатое.
— Орлик! — вскрикнула Катя. — Нашёл! Нашёл нас! Милый ты мой!
Старый конь тяжело дышал и фыркал. Оборванная верёвка, которой он был привязан к дереву, волочилась за ним.
Катя целовала его в покрытые сосульками ноздри, а Петька мигом разделил свой тюк с ёлками на два вьюка, перекинул их Орлику через спину, а чтобы поклажа не свалилась, прихватил её верёвкой на манер подпруги. Где-то он видел такую — картинку, то ли у Купера, то ли у Майн Рида…
Неожиданно он вспомнил школу и ребят из класса, и учителя литературы Бориса Степановича, который говорил когда-то:
— Большое твоё достоинство, Столбов, что ты читать любишь! Настанет день — и всё, что ты прочитал, тебе пригодится! Книги — это чужой опыт… И не только жизненный опыт, но и нравственный…
Последних слов Петька, конечно, не понял, но сейчас подумал, что учитель был прав.
Вот и пригодилось! Не читал бы книжек, вообще бы пропал. Он вспомнил, как пытался растопить печку и подоить корову, и засмеялся: теперь это приключение казалось ему совсем не страшным и даже милым.
Действительно, как дедушка говорит, оставь горожанина в деревне, так он и с голоду помрёт… Ну, не совсем так…
— Многому можно по книжкам выучиться! — сказал Петька.
И ему ужасно захотелось домой. В город. Забраться на диван, включить торшер и читать, читать, читать…
Орлик вдруг храпанул и попятился. Петька удержал его за оголовье, а Катя стала гладить старого коня по дрожавшей шкуре.
— Орлюшко, милый, чего ты сбаламутился, пойдём, а то темно уже.
Но старый конь всё прядал ушами, нервно переступал и всё ловил ноздрями что-то, одному ему понятное в морозном ветре. Неожиданно порыв донес дальний замирающий вой. И в ту же минуту конь скакнул и поволок уцепившуюся за вьюки девочку по сугробам.
— Куда ты, куда?
«Волки, подумал Петька. — Вот беда». Он чувствовал, как у него холодеет спина.
Орлик рвался и храпел. Катя гладила коня, приговаривая что-то ласковое, но голос у неё был такой, что вот-вот быть слезам.
— Вот что, — сказал Петька. — Давай залезай на коня! быстрее дело пойдёт!
Катя покорно полезла на вьюки.
«Так, — лихорадочно думал Петька. — Вперёд идти нельзя — там волки. А может, не волки, а ветер воет? Чего тогда конь бесится?»
Орлик опять скакнул и пошёл через поляну тяжёлым стариковским галопом. Катя уцепилась за гриву и моталась из стороны в сторону.
— Петя! Петя! — кричала она.
Петька догнал коня. Успокоил. «А вообще, все великие путешественники в таких случаях доверялись коням. Надо попробовать!»
— Катя! — сказал он. — Держись крепче и ничего не бойся! Орлик вывезет. Иди! Иди! Но! — крикнул Петька коню. Орлик развернулся и быстро пошёл в сторону, противоположную той, откуда они пришли. Он шёл уверенно, словно дорога была ему давно известна. Петька еле поспевал за ним на лыжах. Катя тихонько плакала, и оттого, что она не упрекала, не ругала Петьку, ему было ещё хуже.
Быстро темнело. Пошёл снег. Ветер гнал его, закручивая смерчами. По тому, с какой силой он дул, Петька догадался, что они вышли из леса и теперь где-то на открытом пространстве.
«Идиот! — ругал себя Петька. — Это же не парк! Это настоящий лес, и замёрзнуть в нём можно по-настоящему! Что ты знаешь? — говорил он себе, ложась грудью на ветер. — Что ты умеешь?»
— Катя! — кричал он. — Как ты там?
— Ничего! Не беспокойся, — отвечала девочка.
«Какое там „не беспокойся“! — думал Петька. — Чёрт этого коня знает, куда он тащится? Может, кругами ходим… Следов-то не понять!» Он глянул вниз, под ноги коню. И вдруг с ужасом увидел, что следы эти чёрные. Он оглянулся — и лыжни, что тянулась за ним, тоже быстро наполнялась водой. «Болото! — У Петьки оборвалось сердце. — Пропадаем!» Катя, сидевшая на Орлике, была уже совсем как снежный ком. У Петьки от ветра горело лицо.
— Только бы выбраться! Только бы выбраться! Никогда никому бы не врал… Я бы учился с утра до ночи… — шептал он.
— Ой! — крикнула Катя. Под Орликом чавкнуло, и он провалился передними ногами. — Вода!
— Сиди, не двигайся! — крикнул Петька. Он проскочил вперёд. Лыжи держали его. На них налипли огромные глыбы снега. — Сиди! Сейчас я помогу, сейчас! Давай ёлки! — сообразил Петька, вспомнив, что при падении в болоте нужно что-то подложить.
Катя лихорадочно стала развязывать верёвку. Но пальцы у неё закоченели, а узел был мокрый.
— Режь топором! Быстрее!
«Хорошо, что я топор плотницкий взял, острый», — успел подумать Петька.
— Верёвку мне!
Он схватился за верёвку и потянул изо всех сил. Катя скинула несколько ёлок коню под ноги.
— Давай! Давай, Орлик! Давай, милый! — кричал Петька. Он тянул изо всех сил. Как бурлак в картине Репина. Падал на колени, разбивая их о собственные лыжи и проваливаясь в воду. Под ним зыбко ходила трясина.
Орлик, увидев ёлки, забился, встал и страшным рывком вышел на твёрдое место.
— Мамынька моя… — всхлипывала Катя. — Да куда же это мы идём?
— Не ной! — крикнул Петька как можно грубее, хотя ему было страшно жаль эту девчонку. — Не ной! Куда бы ни шли! Главное идти! Не стоять! Замёрзнем, если остановимся!
Казалось, они провалились в чёрную яму и теперь беспомощно тычутся в стены. Орлик, натруженно дыша, всё шёл и шёл на своих старческих трясущихся ногах. У него заиндевела морда, сосульки свисали с гривы. А он всё шёл и шёл как заведённый. И вслед за ним, теряя счёт времени, шёл Петька.
«Пропадём», — билось у него в мозгу.
Неожиданно Орлик остановился. Петька прошёл вперёд и уткнулся в бревенчатую стену.
Глава четырнадцатая
«НУ, КАТЯ, ЖИВЫ!»
Сначала ему показалось, что это штабеля брёвен. Он пошарил руками. Нет, это была стена.
— Что там? — стуча от холода зубами, спросила Катя.
— Вроде дом… Эй! Есть кто-нибудь? — Ветер заткнул ему рот. Проваливаясь в сугробы и ушибаясь о брёвна, он пошёл вдоль стены, волоча за поводья Орлика.
Они обошли стену, за углом ветра не было, идти стало легче. Петька стянул рукавицу, вытер мокрое, исхлёстанное лицо. Опираясь на стену, побрёл дальше. И вдруг его руку что-то обожгло. Железо! Петька нащупал длинную скобу. Ворота! Они были чуть приоткрыты.
— Катя! Ворота! Слезай!
Девочка мешком свалилась с коня. Щель в воротах была достаточная, чтобы протиснуться внутрь изгороди. Но конь остался снаружи.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Петька. Он шарил в темноте руками. Ушибался о какие-то углы, брёвна. И наконец, нашёл крыльцо. Катя держала его за рукав, и ему приходилось почти тащить девочку. Спотыкаясь, они вошли на крыльцо. С трудом открыли скрипучую дверь.
— Сейчас! Сейчас! — Петька достал спички. Отогрел руки во рту. Зажёг. Спичка сгорела быстро. Но он успел разглядеть, что изба устроена так же, как дедова. Они были на повети.
— Эй! — крикнул Петька. — Люди! Кто есть?
Никто не ответил. Петька нашарил дверь и ввалился в горницу.
— Спички надо беречь, — сказал он. — Ты смотри в одну сторону, а я — в другую.
Катя покорно повернулась. Вспыхнул слабый огонёк. Петька увидел длинный стол, лавки вдоль стен.
— Лучина! — слабым голосом сказала Катя.
Петька оглянулся. В углу у печки стояло маленькое деревянное корытце, а над ним железный прут, раздвоенный на конце; тут же лежала охапка длинных щепок. Спичка погасла, но Петька на ощупь нашёл лучину и зажёг её.
— Погоди, — сказал он, — как это… Я в музее этнографическом видел.
Он приладил лучину в светец.
Лучина осветила большую горницу, печь.
— Мы, наверное, в пустую деревню забрели. Сейчас печь затопим, отогреемся. Ну, Катя, живы! А я уж думал, совсем пропадём. Катя! — Он оглянулся и увидел, что девочка сидит на полу у стены и глаза её закрыты. — Катя! Катюша! закричал Петька. — Что ты! — Он принялся тормошить её. Девочка медленно открыла глаза.
— Плохо мне. Пить…
