Ян Экхольм - То да Сё из Города Авось да Небось

— Только бы Свеа-Голубка вернулась поскорее, — захныкал Сё, когда Мешок ушел. — Все это действует мне на нервы.

Наконец-то!

В дверь снова постучали, и вошел Шустрик. С каким-то пакетом в лапах.

— Вот вам самый лучший из всех рождественских подарков, — удовлетворенно взвыл он. — Дайте его Филиппу Ворчуну, и все ваши беды будут позади!

— Но как мы посмеем подойти к нему? — полюбопытствовал То. — Он взбесится, увидев нас.

— Если он взбесится, охотно пойду я, — вызвался Шустрик. — Я встречал настоящих волков в Большом Дремучем лесу, так что не стану бояться обыкновенного старого бульдога!

— Волки, ясное дело, добрые звери, — сказал То. — Но мы предупреждаем тебя: Филипп ужасно злой.

— Я справлюсь с ним, — засмеялся лис. — Завтра Филипп явится на праздник.

Разумеется, Филипп грозно зарычал, когда лис явился со своим подарком. Но Шустрик только расхохотался, оставил пакет и исчез. Бульдог разозлился не на шутку, но вместе с тем его разбирало любопытство, и он вскрыл пакет.

То и Сё тихонько подкрались поближе к собачьей будке и первыми услыхали, как Филипп Ворчун смеется. Они едва поверили своим ушам. Неужели этот угрюмый пес может смеяться?!

Но вот снова послышался смех.

— Хе-хе-хе, — смеялся бульдог, а вслед за этим послышалось более звонкое: «хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи».

— Что такое? — спросил То. — Кто это хихикает?

Сё только покачал головой.

— Случилось чудо, — сказал он. — Надо сейчас же найти Шустрика.

Встретив лиса, они рассказали ему о своем открытии.

— Точь-в-точь как я говорил, — улыбнулся Шустрик. — Филипп Ворчун обрадовался и явится на праздник.

— Но что же ты принес ему? — спросил То. — Или это содержимое пакета умеет так весело смеяться?

— Вот именно, — ответил лис — Ты почти угадал. А вот и то, что подарили Филиппу Ворчуну.

Какая-то птичка прилетела и уселась между ними.

— Разрешите представить вам рождественский подарок Филиппу Ворчуну, — серьезно сказал Шустрик. — Чайка-хохотунья с острова Флен.

— Хи-хи-хи-хи, — смеялась Хохотунья. — Какой милый старый дядюшка этот пес. Чем больше я его щекочу, тем веселее и веселее он становится.

— Ты сказала ему, чтоб он пришел ни праздник? — спросил Шустрик.

— Не сомневайся, отметили Хохотунья. — Хи-хи-хи, но он хотел, чтоб я стала его настольной птицей. Потом он сказал, чтоб я стала домоправительницей и его собачьей будке. Хи-хи-хи-хи-хи-хи. Я обещала, если он как следует приберет в своей будке,… Хи-хи-хи!

— А он согласился? — удивленно спросили То да Сё.

— Ясное дело, — ответила смеющаяся чайка. — Филипп хотел лишь, чтоб я, малютка Хохотунья, стала его компаньонкой и всегда поднимала ему настроение. Бедняга, он чувствует себя таким одиноким, — сказала она. — Нет, мне надо снова слетать туда и пощекотать его. Привет, хи-хи-хи-хи-хи!

— Она никогда не унывает, — рассмеялся Шустрик. — Как видите, я не ошибся в ней. Скажите мне спасибо за то, что вас не наказали.

— Ты просто молодец, — признался То. — У тебя многому можно научиться.

— Еще бы! — ответил лис — Но ваша проделка с календарем… даже я не мог бы лучше придумать.

Тот июльский вечер запомнился всем обитателям города.

Явились толпы гостей. На площади был накрыт составленный из многих столов один-единственный длинный-предлинный стол, ломившийся от яств.

На рождественском столе у людей поросенок встречается во многих видах. Там бывает и ветчина, и колбаса, и даже поросячья голова с яблоком во рту.

В Городе Авось да Небось, где все были добры, нельзя было съесть кого-нибудь из его жителей. Поэтому на долю поросят выпало немало почестей. На каждом столе лежало по одному живехонькому поросенку, и все они чувствовали себя очень уютно. А их папаша Свен-Свиненок в пасти держал самое большое яблоко, и растянулся он на самом красивом столе. Его жена и все поросята лежали на других столах и были окружены всеобщим вниманием. Им доставались самые лакомые кусочки!

Вяленой трески не было в Городе Авось да Небось, зато все ели ягоды и фрукты. Подавать к столу рисовую кашу тоже было в обычае Города Авось да Небось. Ее вносили на больших-пребольших блюдах лошади и быки. Дойные коровы Роса, Раса, Ре-са, Риса и Руса подавали самое свежее молоко.

И все ели, опустошая одно блюдо со сладкой кашей за другим. В конце концов не осталось ни единой рисинки. Животные пыхтели и ощупывали свои животы. Ух, до чего ж они отяжелели.

Теперь хорошо было бы немножечко поспать.

Но разве праздник состоит из одних только удовольствий? Сначала пришлось вымыть посуду, хотя с этим быстро управились.

Животные просто-напросто вылизали блюда и свои тарелки. Особенно тщательно были очищены блюда с кашей. За это отвечали котята с их маленькими розовыми язычками.

— А теперь — танцы! — скомандовал Кукарека-Петрус, когда с мытьем посуды было покончено.

— Но не можем же мы петь обычные рождественские песни посреди лета! — заметил баран Альрик. — Придется написать новый текст.

— Ну и напишем! — ответил петух. — А теперь давайте водить хоровод вокруг нашей чудесной рождественской елки. Все подпевают!

— И ныне снова июль, Рождество,И ныне снова июль, Рождество,Июль продлится до сентября… —

распевали во все горло детеныши.

Разумеется, старшие животные на это согласиться не могли и отвечали хором:

— Но это неправда,Но это неправда,Потому что между июлем и сентябремБудет август, мы не врем…

— Какая еще Августа? — прокудахтала старая курица Фасолинка. — Может, это моя старая тетушка Августа, которая явится сюда из Эстерсунда?

— Раз уж среди нас, в виде исключения, затесался настоящий лис, давайте споем песню «Лис торопится перепрыгнуть через льдину…» — предложил Билл-Козел.

— Глупые, нет тут никакой льдины, — засмеялся лис —.Но я знаю… Тут есть Свен-Свиненок. Иди-ка сюда, Свен-Свине-нок, давай поиграем. Ложись сюда!

После чего лис запел:

— Лис Шустрик перепрыгивает через поросенка…

И он перепрыгнул через Свена.

Лис Шустрик перепрыгивает через поросенка…

И зазвучала песня про всех животных, точь-в-точь такая, какую люди поют о всех мальчиках и о всех девочках и обо всем на свете. Получилась очень длинная песня, поскольку животных было очень много. Не удивительно, что, когда песня кончилась, все охрипли и захотели пить.

Но тут появились коровы Кока, Кола и Лимонада. Они предложили гостям лимонад и прохладительные напитки. Пир шел горой.

— А теперь раздадим рождественские подарки! — предложил То.

— Кто будет Юльтомте — рождественским домовым? — спросила корова Куливия. — Я предлагаю Филиппа.

— Спасибо за такое лестное предложение, — поблагодарил Филипп Ворчун, отойдя впервые за все время праздника на один шаг от Хохотуньи. — У господина Нильссона день рождения, и поэтому я начну с его пакета из Шотландии.

«Сердечные поздравления от твоего кузена», — прочитал он.

Стихоплет-кузнец принес большой пакет. Сорвав оберточную бумагу, он обнаружил маленькую шкатулку с замочком. Быку было страшно любопытно узнать, что там внутри, но он не осмеливался поднять крышку.

— От моего дорогого, но очень скупого кузенаЭндрю Мак-Клейна из АберденаЯ получил эту шкатулку…

— объяснил остальным животным господин Нильссон. А потом начал гадать, что это за шкатулка и что в ней лежит…

— Быть может, свинья?Или копченая рыбина?Или чудесная пастила?Или красная калина?Или большая швейная машина?Или клетчатая гардина?А может, три бутылки вина?Или несколько ломтиков апельсина?Или канистра бензина?Или новая шина?Или разбитая мандолина?Или золота пластина?Или два горящих камина?Или таблетка В-витамина?Или пакетик ванилина?Или долька мандарина?…

Наконец бык осторожно открыл крышку и даже вздрогнул от удивления.

— Подарок — слаще сахарина,Потому что в шкатулкуБросила свои четыре ягодки рябина.

Бык кивнул головой. Пожалуй, он был чуточку разочарован.

Но ничего не поделаешь. Кузен Мак-Клейн был скуп, и четыре ягодки рябины лучше, чем ничего.