Анна Никольская - Чемодановна

Так было обычно – но не в этот раз. Ведь на сей раз день рождения устраивала сама Чемодановна. Поэтому Оля с Борей просто с ума сходили от нетерпения! Тем более что у них юбилей – целых двадцать лет на двоих.

Первым делом Чемодановна запретила Шурочке Николаевне печь пирог.

– Торт! Решительно торт! Трёхъярусный, шоколадный, со взбитыми сливками, клубникой и всякой всячиной!

– Я не умею печь торты, – испугалась мама. – Тем более ярусные.

– Не сомневаюсь. Что ты вообще в этой жизни умеешь, кроме как игрушки продавать?

– Продавать игрушки, между прочим, очень интересное и полезное занятие! – обиделась мама.

– Ошибаешься, милочка. Интересное занятие – это дарить игрушки. А продавать их – пошло.

– Ты находишь? – Мама ещё ни разу не задумывалась об этой стороне вопроса.

– Вы лучше сходите на улицу, погуляйте с Эдуардом. Мы справимся и без вас, – распорядилась Чемодановна. – Но возвращайтесь к ужину.

Мама с папой покорно надели шляпы и ушли, чтобы не мешать Чемодановне устраивать праздничный завтрак.

Когда завтрак был готов, она отправилась будить именинников.

– Семь утра! Просыпайтесь, лежебоки, не то проспите всё самое ужасное!

Оля с Борей моментально проснулись. Всё самое ужасное они, разумеется, никак не могли проспать.

За завтраком, который для разнообразия состоял не из тортов с пирожными, а из любимых блюд близнецов – жареных сосисок, вафельных рожков из-под мороженого, чипсов со вкусом солёных огурцов, взрывающихся во рту карамелек, сахарной ваты, острых куриных крылышек и конечно же апельсинов – Чемодановна вручила Оле и Боре подарки.

– Спасибо, – кисло поблагодарили внуки бабушку.

Они были воспитанными детьми, но даже на их вежливых лицах нельзя было не заметить горького разочарования. Оля и Боря ждали от Чемодановны чего-то другого. Чего-то эдакого, понимаете? Чего-нибудь вроде говорящего надувного бегемота, избушки на курьих ножках, в которой можно спать, или хотя бы машины времени. А что подарила им Чемодановна? Банальные подарочные карты из пластика со штрих-кодом! Оле – оранжевую, а Боре – коричневую, как будто это играло какую-то роль.

От Чемодановны не ускользнуло явное недовольство близнецов.

– Не нравится, отдавайте обратно.

– Нам нравится! Очень! – испугались Оля и Боря. Подарки, пусть даже такие неинтересные, гораздо лучше, чем вообще никаких. И потом, они очень боялись расстроить бабушку. Дети прекрасно знали, что ничем хорошим это не обернётся.

– Ой, тут что-то написано, – сказала Оля, разглядывая свою карточку.

– Серьёзно? Ну надо же! – воскликнула Чемодановна с набитым ртом. Она жевала восемнадцатую сосиску.

– «Именная подарочная карта даёт право Прикольской Ольге Эдуардовне провести день рождения с самым ненавистным человеком в мире…» – Оля удивлённо посмотрела на жующую Чемодановну. – Ты что, издеваешься?

– Нет.

Заикаясь от волнения, Боря прочёл надпись на своей карточке:

– «Именная подарочная карта даёт право Прикольскому Борису Эдуардовичу провести день рождения в самом страшном месте в мире»… Ты это серьёзно, Чемодановна?

– Такой серьёзной я не была уже семьсот пятьдесят лет.

– Но это же ужасные подарки! – в сердцах воскликнули Оля и Боря. Они больше не могли и не хотели быть вежливыми и, так сказать, не смотреть в зубы дарёному коню.

– Вот именно! В мире нет ничего прекрасней таких вот ужасных подарков! – улыбнулась Чемодановна, вытирая салфеткой рот. – Согласны?

– НЕТ!

– Цыц. Вы что-то распоясались, я погляжу. Забыли, что в любой момент я могу вас испепелить? Значит, так, дорогая, решай, кого ты ненавидишь больше всего на свете. Только быстро.

– Но я никого не ненавижу, – растерялась Оля.

– Не верю ни единому слову. Ненавидишь, и ещё как.

– Ты имеешь в виду Кикимору? Но я её не ненавижу – скорее, терпеть не могу.

– А как насчёт Баскервильева? – прищурилась Чемодановна.

– Это отвратительный, приставучий и высокомерный тип из дома напротив? – Олю передёрнуло от отвращения. – Но я не хочу проводить с ним целый день! Тем более собственный день рождения!

– Почему?

– Да я его просто ненавижу!

– Отлично, – хлопнула в ладоши Чемодановна. – Теперь твоя очередь, дорогой.

– Пожалуй, я проведу этот день в кино, – скромно сказал хитрый Боря. – Там темно и показывают фильмы ужасов. И потом, это наша семейная традиция.

– Пф! – только и пфыкнула на это Чемодановна.

– Мне будет страшно! Клянусь!

– Я тебя умоляю! Значит, выбирай: ты прыгнешь с парашютом с утёса в бездну или зайдёшь в клетку к кровожадному льву?

– Прыгну в бездну, – немедленно отозвался Боря.

– Значит, будет тебе лев!

– Но…

– Никаких но.

– А давайте поменяемся, – предложила Оля. – Я зайду в клетку, а Боря пусть идёт в гости к Баскервильеву.

– Какие вы у меня хитренькие, – зубасто улыбнулась Чемодановна. – Не бывать этому никогда! А ну – живо надевайте парадную одежду!

Такого ужасного дня рождения у Оли с Борей ещё никогда не было. Как на заклание шла Оля через дорогу – к дому ни о чём не подозревающего Миши Баскервильева. Чемодановна проводила её до порога, нажала звонок и ушла, оставив несчастную Олю в полном одиночестве.

Какое-то время дверь не открывали, и Оля уже обрадовалась, что дома никого нет. Но дома как раз-таки был Миша – он выглянул из-за занавески, увидел Олю, чуть не упал в обморок и тут же убежал к себе в комнату, переодеваться.

– Тко мат? – отозвались из-за двери.

– Открывайте, это я, – приободрилась Оля. По крайней мере, она будет с Баскервильевым не одна.

Дверь открылась. В коридоре стоял Собака Баскервильева с Ильёй Ильичём на шее.

– Олькоск тел, олькоск миз! – воскликнул человечек и полез на Олю целоваться.

В это время из комнаты вышел сам Баскервильев. На нём был серый костюм-тройка (это в такую-то жару!), который был ему явно мал, и розовый галстук-бабочка.

– Ты куда намылился? – хмуро поинтересовалась Оля.

– Я? Никуда. Я всё время так по дому хожу, – соврал Миша и даже не покраснел.

– Какой ты странный, – сказала Оля. – Я пройду?

– Разумеется.

Миша взял Олю за руку (рука у него оказалась влажной и липкой, как у бородавчатой жабы) и провёл в гостиную.

Всё здесь было уставлено кубками и увешано медалями с дипломами Миши Баскервильева. Миша профессионально занимался боксом и мог любого побить, что красноречиво подтверждали его дипломы. На полу лежал толстый разноцветный ковёр. Точно такой же висел на стене, а в углу стоял большой телевизор, который показывал двух людей, бьющих друг друга в лицо. Оля уселась на диван, почему-то обёрнутый полиэтиленом (впрочем, как и кресла).

– У меня сегодня день рождения, – мрачно сказала она. – И я почему-то решила отметить его с тобой.

– Правда?! – Это признание так ошеломило Мишу, что он сорвал с себя галстук-бабочку и вышвырнул его в окно. Оля возненавидела его ещё сильнее.

– Иди на кухню и поставь чайник, – приказала она, переключая бокс на мультики.

– Куда? – не понял Миша.

– На плиту. Чтобы вскипела вода. А ты тем временем приготовишь бутерброды. Илья Ильич любит с сыром, а Собака…

– С лбакосой, – подсказал человечек.

– Понял, – с готовностью кивнул Баскервильев. – А с чем любишь ты?

– Я не ем чужую еду, – деспотично отрезала Оля.

– Понял, – снова кивнул Миша и умчался на кухню выполнять приказ.

Тем временем Боря шёл в зоопарк. Если бы он шёл туда один, то точно бы не дошёл. Боря бы свернул за угол, побежал и спрятался. Но рядом с Борей шагала бесстрастная Чемодановна, поэтому на побег у него не было шансов.

Дойдя до зоопарка, Чемодановна купила билеты и сразу направилась к клетке со львом, самой популярной клетке в зоопарке. Лев был всеобщим любимцем, и посетителям нравилось кормить его сырым мясом. Со страшным рыком лев набрасывался на мясо и терзал его в клочья, прежде чем проглотить. Посетители были от льва в восторге!

Чемодановна пристроилась в конец очереди и приказала Боре наблюдать.

– За чем?

– Не за чем, а за кем. За львом, разумеется. В твоём распоряжении каких-то пять минут. За это время ты должен изучить его характер, повадки и слабости.

– Зачем? – опять спросил Боря. Ему совсем не хотелось изучать льва, ему хотелось домой – к маме.

– Затем, чтобы он тебя не сожрал. Вот тебе ножницы и бритва!

На этот раз Боря не стал спрашивать «зачем?» – он лишь умоляюще посмотрел на Чемодановну.

– Представишься парикмахером. Иначе не пустят в клетку.

Дрожащими руками Миша поставил поднос на кофейный столик. Здесь были чайные пары, чайник и бутерброды, которые Миша делал своими дрожащими руками впервые в жизни. Оля налила себе чаю и стала кормить Собаку колбасой. Она подкидывала бутерброд к потолку, Собака прыгал и ловил колбасу в открытую пасть. Хлеб подхватывал Илья Ильич и прятал его за пазуху на чёрный день (его у Баскервильевых недокармливали). Миша молчал, с восторгом наблюдая за Прикольской. Она восхищала его.