Юрий Яковлев - Зимородок
В резерве у ребят оставался единственный день, когда на братской могиле в деревне Жуковке соберутся бывшие партизаны.
Ребята ждали этого дня и боялись его.
Услышат ли они свист иволги?
Тетка Алевтина встретила их как старых знакомых:
— Здравствуйте, странники! Может быть, молочка попьете с дороги?
Не хотелось им молока.
— Спасибо. Мы сыты, — за всех ответил Марат. — Не приезжали партизаны?
— Приехали. С вечера человек пять. И с первым поездом трое.
— А Зимородок?
— Какой он из себя, ваш Зимородок?
Марат посмотрел на товарищей, но откуда им было знать, как выглядел молоденький партизан спустя двадцать пять лет… Они знали, как он выглядел тогда:
— В помятом пиджачке, застегнутом на две пуговицы. Нос торчит бугорком. Маленький, острый, похожий на клюв… На лице шрам. Умеет свистеть иволгой.
— Где им свистеть, — вздохнула тетка Алевтина. — Они все старые, седые.
— Может быть, и он стал старым, — сказала Зоя Загородько.
— Все стареют. Никто не остается молодым. Сколько лет-то прошло. — Тетка Алевтина снова вздохнула и покачала головой. — Вы идите к могиле. Может быть, повезет вам с вашим Зимородком… Мне с моим Ваняткой никогда уже не повезет…
Они шли по раннему лесу, и ноги их до колен были в росе. Пронзительный радостный холодок утра покалывал плечи и разливался по телу зарядом бодрости. Трое следопытов пересекали вырубки, перескакивали через ручей, ступали по мягкому мху. Они шли по земле, в глубине которой лежали осколки снарядов, пули, каски, стволы пулеметов — ржавые, увядшие плоды войны. Родная земля все видела, все знала, она хранила тяжелую правду о каждом, кто был на войне. И как у матери нет безымянных сыновей, так и земля знала имя каждого бойца, упавшего к ней на грудь.
Ребята незаметно прибавляли шагу: им не терпелось встретить человека, заполнившего до краев их жизнь. Разве не ради него они опускались в глубины прошлого, как водолазы опускаются в пучину моря?..
В лесу было тихо и безлюдно. От земли шел пар, и лес был не зеленым, а синим. Листья, трава, мох — все было синим. И фигуры бегущих ребят тоже казались синими в дымке рождающегося утра.
У партизанской могилы стояли бывшие бойцы отряда. Ребятам, выходящим из леса, они были видны со спины. Непокрытые головы — седые, стриженые и бритые и с чудом сохранившимися вихрами. Брезентовые куртки с капюшонами, откинутыми за плечи, городские пиджаки. Брюки, промокшие от росы до самых икр. Их было немного — восемь человек. Словно большой сильный отряд понес в бою новые потери и уцелело только восемь.
Ребята медленно приближались к могиле. И когда наконец поравнялись с застывшими в молчании людьми, то стали жадно разглядывать их лица — есть ли у кого-нибудь на щеке шрам.
— Вам что тут надо, молодцы? — спросил плечистый в брезентовой куртке.
Глаза у него были красные от недавно просохших слез.
— Мы ищем Зимородка, — за всех ответил Марат.
Он произнес это далекое военное имя, как произносят пароль, требуя условного ответа.
— Улетел Зимородок, — вздохнул старый боец.
— Не пришел? — спросил Марат.
— С того света не приходят, — сказал стоявший рядом худой старик с палкой.
Остальные бойцы отряда молча прислушивались к разговору.
— Он жив! — твердо сказал Марат.
— Грамотный? Читать умеешь? Тогда читай. — Плечистый в брезентовой куртке кивнул на обелиск.
— Его нет в этой могиле, — стоял на своем мальчик.
— Знаю. В этой могиле нет. Но не одна же могила на свете.
— И в другой могиле его нет, — убежденно сказала Зоя Загородько.
— Ишь, как вы легко возвращаете из мертвых, — отозвался кто-то из стоявших поодаль.
— Мы трудно возвращаем, — вставил слово Василь.
— Может быть, вы помните его имя и фамилию? — Марат пристально посмотрел в глаза старого бойца в брезентовой куртке. Тот потер лоб и сказал:
— То ли его звали Серегой, то ли фамилия его была Серегин.
И тут стоявший в стороне, с усами, которые топорщились сердитой светлой щетиной, сказал:
— Его звали Сергей Иванович Серегин.
Старые бойцы закивали головами, а ребята удивленно переглянулись.
— Так это наш учитель зоологии, — вырвалось у Зои Загородько. — Сергей Иванович Серегин.
— Может быть, однофамилец? — сказал плечистый в брезентовой куртке.
Даже боевые друзья не верили в живого Зимородка, хотя никто из них не видел его мертвым. Но Марат не сдавался. Его глаза наполнились тревожной радостью. И образ бесстрашного Зимородка стал в его сознании упрямо сливаться с чудаковатым, заросшим бородой учителем зоологии. Его искали по свету, а он был рядом. Он шел на верную смерть ради жизни людей, а ребята играли с ним в «кукушку». Может быть, Зимородок прикинулся учителем, чтобы быть неуловимым, а борода нужна ему, чтобы скрыть шрам?
— Это правда, что его звали Сергей Иванович Серегин? — переспросил Марат.
— Наш начальник штаба никогда не ошибается, — сказал старик с палкой.
Сам же начальник штаба молчал, словно уточнял в памяти события далеких лет. И все вдруг притихли, чтобы не мешать работать его памяти. И он вспомнил:
— За взрыв моста Зимородок был представлен к ордену. — Начальник штаба говорил сухо и отрывисто, словно по бумаге читал реляцию. — И был награжден… посмертно.
— А он, выходит, жив, — сказал кто-то из старых бойцов. И все маленькое оставшееся в живых войско повеселело.
15
Где же учитель зоологии? Бродит по лесам? Спит в шалаше? Плывет в плоскодонке по мелким извилистым протокам? Варит на костре ушицу? И зарос бородой, как медведь? Разве его найдешь в эту пору?
Но дайте срок. Он сам придет через несколько дней. Надо только дотянуть до первого сентября. Дверь в класс распахнется.
— Здравствуйте, люди-человеки! Начнем, пожалуй!
И тогда Марат встанет и скажет:
— Здравствуйте, Зимородок. Можете просвистеть иволгой.
Он очень удивится. Уставится на Марата сквозь задымленные стекла очков. И просвистит. Не побоится ни директора, ни инспектора. Ответит на старый военный пароль. Бесстрашный Зимородок, награжденный посмертно. Но оставшийся в живых.
Но ждать до первого сентября ребятам было не под силу. Слишком долго и упорно искали они Зимородка, чтобы ждать, зная, что он рядом. Сергей Иванович жил при школе. Ребята отправились к нему.
Постучались. Дверь открыл комендант.
— Здравствуйте. Мы к Сергею Ивановичу.
— К бородатому? Его нет.
Ребята тревожно переглянулись.
— Он уехал с месяц назад.
— Как уехал? — вырвалось у Зои Загородько.
— Собрал вещи и уехал, — комендант пожал плечами. — Меня тогда не было. Приезжаю — комната пустая.
Комендант толкнул крайнюю дверь. В комнате стояли кровать, стол, две табуретки, шкаф. Никаких вещей в ней не было. Только на полке стояли книги.
— Он вернется? — спросил Марат.
— Не знаю… Он с директором что-то не ладил. Поговаривал, что на Крайнем Севере не хватает учителей. В случае чего, книги мы ему вышлем. Да вы не расстраивайтесь. Не вернется — пришлют другого. Без учителя не останетесь.
— Нам не надо другого! — крикнул Василь, и его верхняя губа недовольно поднялась домиком.
— Не кричи, — строго сказал комендант. — Я отвечаю только за порядок.
— Так нет порядка, — сказал Марат. — Какой же порядок — человек уезжает и никто не знает, вернется он или нет.
— Грамотный? А не знаешь, что такое порядок, — комендант нахмурился, и на его лбу образовались три волнистые складки. — Порядок — когда чисто, не течет крыша, работает канализация, весь инвентарь в наличии.
— А если человека нет в наличии? — не выдержала Зоя Загородько.
— Идите к директору, — сказал комендант, выпроваживая непрошеных гостей.
— Улетел Зимородок, — сказала Зоя Загородько.
Марат молчал. Он смотрел куда-то вдаль. Он был занят своими мыслями.
Утром первого сентября Марат и Зоя Загородько стояли на мосту и, упершись локтями в перила, смотрели, как от ветра морщится гладь реки. По небу плыли барашки облаков, похожие на белые купола парашютов. Их несло куда-то вдаль, и было неизвестно, в каком месте они окончат полет и бесшумно лягут на траву.
Друзья ждали Василя.
— Ты мог бы прыгнуть с парашютом? — спросила девочка Марата.
— Не знаю, — ответил он.
— Смог бы, я знаю. И с тобой вместе я тоже бы смогла.
— Выдумываешь, — усмехнулся Марат.
— Нет, ищу человека. В себе и в тебе тоже.
— Зачем же во мне?
Зоя Загородько помедлила с ответом, потом сказала:
— И в Василе.
— Если вернется Зимородок, — сказал Марат, — мы будем здорово жить. Но он может не вернуться.
