Туве Янссон - Муми-папа и море
Рыболов проплыл мимо с подветренной стороны, его удочки лежали на носу лодки. Муми-папа никогда не слышал, чтобы рыба ловилась на удочку с леской в это время года. Вот июль подходящий месяц для этого. Но ведь это не простой рыболов. Возможно, ему нравилось быть в одиночестве. Муми-папа поднял было лапу, чтобы помахать ему, но раздумал. Все равно он не получил бы ответа.
Муми-папа взобрался на скалу и пошел против ветра. Скалы были изогнуты, как спины огромных животных, бок о бок идущих к морю. Муми-папа оказался у озера прежде, чем заметил его. Вода в нем была спокойной и темной, оно само — овальным, похожим на большой глаз. Муми-папа пришел в восхищение. Настоящее озеро, черный водоем, одно из самых таинственных мест, какое только можно найти! Время от времени маленькие волны находили сюда путь из моря. Они перекатывались через перемычку, разбивая ненадолго зеркальную поверхность озера, а потом водоем опять становился спокойным и глядел пустым взглядом в небо.
«Здесь глубоко, — думал Муми-папа. — Здесь должно быть очень глубоко. Мой остров — законченный и самостоятельный мир. В нем есть все, и как раз нужного размера. Как я счастлив! Я держу целый мир в моих лапах!»
Муми-папа заспешил к маяку. Он хотел показать всем остальным черное озеро до того, как они найдут его сами.
* * *— Как жаль, что это не дождевая вода, — заметила Муми-мама.
— Нет, нет, это работа моря! — сказал Муми-папа, жестикулируя лапами. — Могучие штормы бросали волны на остров и перекатывали камни по дну до тех пор, пока водоем не стал ужасно глубоким.
— Наверное, там водится рыба, — предположила Муми-мама.
— Очень может быть, — согласился Муми-папа. — И если да, то, должно быть, гигантская. Представь себе огромную щуку, которая просидела там сотню лет, становясь все жирнее и злее!
— Это в самом деле было бы нечто! — восхитилась Малышка Мю. — Я как-нибудь заброшу удочку и проверю.
— Рыбалка не для маленьких девочек, — твердо сказал Муми-папа. — Нет, черное озеро — для пап. И не подходи слишком близко к краю! Пойми, это очень опасное место. Я проведу тщательное расследование, но не сию минуту. Надо ведь подумать о пристани. И я должен сделать печь, чтобы коптить угрей и щук весом более четырнадцати фунтов. И расставить сети до того, как пойдет дождь…
— И водосборник на крышу, — добавила Муми-мама. — Через пару дней у нас не останется питьевой воды.
— Не волнуйся, дорогая, — сказал Муми-папа покровительственно. — Будет тебе водосборник. Потерпи, и я все сделаю.
Семейство шло назад к маяку, и Муми-папа все говорил о гигантской щуке. Вереск колыхался на легком ветру, заходящее солнце пропитало остров теплым золотым светом. Но черный водоем тонул в тени между скалами.
* * *Муми-мама закончила убирать после Малышки Мю, люк был закрыт. Как только Муми-папа вошел, он заметил календарь.
— Это как раз то, что мне нужно, — обрадовался он. Где ты его нашел? Чтобы поддерживать хоть какой-то порядок на острове, я должен знать дни недели. Сегодня вторник. Муми-папа взял ручку и нарисовал кружок на полях: это означало «прибытие». Затем он поставил два маленьких крестика возле понедельника и вторника.
— Ты видел когда-нибудь морскую лошадь? — спросил Муми-тролль. — Они такие же красивые, как эта, на картине?
— Возможно, — сказал Муми-папа. — Я не знаю. Говорят, что художники преувеличивают.
Муми-тролль задумчиво кивнул. Как жаль, что на картине не видно, есть ли у маленькой морской лошади серебряные подковы.
Закат позолотил стены, чтобы чуть позже сделать их красными. Муми-папа стоял посередине комнаты в раздумье. Настало время заняться лампой, но если он сейчас поднимется наверх, остальные будут точно знать, что он собирается делать, а когда он вернется, они поймут, что ему не удалось починить лампу. Почему бы им не погулять где-нибудь до темноты и не дать ему возможность спокойно зажечь ее? Иногда кое-что в семейной жизни не нравилось Муми-папе. Его семья не всегда проявляла достаточную чуткость, хотя они так долго прожили вместе.
И Муми-папа поступил, как многие поступают в неловкие моменты: он отошел к окну и повернулся ко всем спиной.
На подоконнике лежал маркер от сетей. Конечно! Он совсем забыл про сети. Это важно, очень важно. Испытывая облегчение, Муми-папа повернулся и сказал:
— Сегодня мы расставим сети. Они должны быть в море до захода солнца. Собственно, это надо делать каждую ночь, пока мы на острове.
Муми-тролль и Муми-папа вышли в море с сетями.
— Мы должны расставить их полукругом у восточного мыса, — объяснил Муми-папа. — Западный мыс принадлежит рыболову. Нехорошо рыбачить прямо у него под носом. Теперь греби медленней, я наблюдаю за дном.
Дно плавно уходило вниз низкими и широкими песчаными террасами, опускаясь в воду как парадная лестница. Муми-тролль греб к мысу через лес водорослей, который становился все темнее и темнее.
— Стоп! — закричал Муми-папа. — Немного назад. Здесь как раз подходящее дно. Мы расставим сети тут, наискосок к этим скалам. Медленней!
Он забросил поплавок с маленьким белым флажком и опустил сеть в море. Она поплыла медленно и ровно, капли воды сверкали в ячейках. Пробки оставались минуту на поверхности, а потом затонули, как ожерелье из белых бусин. Забрасывание сетей приносило чувство удовлетворения. Это мужская работа, необходимая всей семье.
Когда все три сети были заброшены, Муми-папа плюнул три раза на маркер и бросил его в воду. Мелькнув в воздухе, он исчез под водой. Муми-папа сел у руля лодки.
Стоял тихий вечер. Краски блекли и растворялись в сумерках, но над самой чащей небо было красным. В молчании они вытянули лодку на берег и пошли домой через остров.
Дойдя до осинника, они услышали неясный вой, идущий от воды.
— Вчера я тоже слыхал этот звук, — сказал Муми-папа. Я полагаю, это птица.
Муми-тролль взглянул в море.
— Что-то сидит там, на скале, — сказал он.
— Это бакен, — объяснил Муми-папа и пошел дальше.
«Вчера здесь не было бакена, — подумал Муми-тролль. Здесь вообще ничего не было». Он стоял и ждал.
Оно двигалось. Очень, очень медленно оно соскользнуло со скалы и пропало. Это не мог быть рыболов. Он низенький и худой. Это что-то другое. Муми-тролль взял себя в руки и направился к дому. Он ничего не скажет, пока не убедится. Во всяком случае, Муми-тролль надеялся, что никогда не узнает, кто сидит там и воет каждый вечер.
* * *Муми-тролль проснулся среди ночи. Он лежал, прислушиваясь. Кто-то звал его. Но он не был вполне уверен — возможно, ему это только приснилось. Ночь была такой же спокойной, как и вечер, полной голубоватого света, и прибывающая луна всходила над островом.
Муми-тролль как можно тише, чтобы не разбудить Муми-папу и Муми-маму, сполз с кровати, подошел к окну, осторожно открыл его и выглянул. Он услышал слабый звук волн, разбивающихся о берег, и увидел темные скалы, одиноко плывущие в море. Вдали прокричала птица; остров отдыхал.
Но нет — на берегу что-то происходило. Оттуда доносился неясный топот и плеск воды — там кто-то был. Муми-тролль пришел в возбуждение. Он знал, что бы это ни было, оно касалось его, только его и никого другого. Он должен сойти вниз и посмотреть своими глазами. Что-то говорило ему — это важно, ему надо увидеть, что творится ночью на берегу. Кто-то звал его, и он не должен бояться.
Уже у двери он вспомнил про лестницу и замешкался. Днем можно было взбегать по ней не задумываясь, но ночью мысль о винтовой лестнице пугала. Муми-тролль вернулся в комнату и взял со стола штормовой фонарь. Спички нашлись на каминной полке.
Дверь закрылась за ним, внизу глубоким колодцем чернела башня. Он не видел ее, но знал, что она здесь. Пламя штормовой лампы замигало, поднимаясь и опускаясь, потом опять загорелось ровно. Муми-тролль поставил лампу на пол и, собрав все свое мужество, посмотрел вниз.
Свет спугнул все тени, и они легкомысленно заплясали вокруг Муми-тролля, кода он поднял лампу. Их было много фантастические фигуры, мелькающие вверху и внизу в пустоте маяка. Это было прекрасно. Лестница уходила вниз, вниз, вниз, серая и хрупкая, как скелет доисторического животного, и терялась во мраке. Каждый шаг заставлял танцевать тени на стенах. Это было слишком красиво, чтобы помнить о страхе.
Муми-тролль шаг за шагом продвигался вниз, крепко сжимая лампу, и наконец достиг илистого дна маяка. Дверь заскрипела, как обычно, — она была очень тяжелая. Он стоял снаружи на скале в холодном нереальном лунном свете.
«Ну разве жизнь не восхитительна! — размышлял Муми-тролль. — Все меняется внезапно и без всякой причины! Лестница вдруг стала красивой, а о поляне я не хочу больше думать».
Тяжело дыша, он шел по скалам, через вереск, мимо группки осин. Сейчас они были неподвижны и тихи, в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Муми-тролль шел медленно, прислушиваясь. На берегу тоже было тихо.
