Софья Могилевская - Гори, наш костёр!
День кончался, и наступали сумерки. Солнце, большое и круглое, всё ниже и ниже опускалось к земле, словно собираясь прилечь и отдохнуть на мягкой луговой траве. А тени от кустов, деревьев, заборов ложились всё длиннее и длиннее.
— Вася! — окликнул Гриша, приостановившись на бегу. — Гляди, какие мы с тобой большущие великаны!
По тропинке и ещё дальше, по лугу, нога в ногу с ними бежали их тени — два длинноногих человека с маленькими головками. Если бы каждого выпрямить, он стал бы с мачту.
— Ага, вижу! — воскликнул Вася.
Но глядел он вовсе не туда, куда показывал ему Гриша. Он пригнулся к земле.
— Что видишь? — спросил Гриша, тоже наклоняясь к земле.
— Тортилин след! — объявил Васька. — Смотри, какая полоса тянется…
— Думаешь, Тортилин? — не совсем уверенно переспросил Гриша.
— А то чей? Его будем держаться!
Теперь мальчики бежали, поминутно наклоняясь к земле. Полоска, еле прочерченная, вместе с тропинкой огибала ольховник и вела к реке.
И вдруг Васька разом остановился. Не проговорил, а чуть слышно выдохнул:
— Гришка… смотри!
— Тортила? — обрадовался Гриша.
Какое там! О Тортиле Вася в один миг забыл. Он показывал другое: на обрывистом бережку, недалеко от того места, где они сейчас остановились, сидел Лёша из третьего отряда. Были хорошо видны и он сам и его три удочки: две воткнутые в землю, а третья — у него в руках. Три поплавка лёгкими красными лодочками качались на воде.
Показав знаком, чтобы Гриша ни гу-гу, Васька стал продираться сквозь густые кусты к реке.
— Там же крапива! — жалобным голосом прошептал Гриша.
Васька только шикнул на него. Ему самому-то было всё равно. Ему не было никакого дела до крапивы!
Рыба шереспёр — речной разбойник
Ничего не поделаешь; морщась от крапивных укусов, Гриша тоже полез за Васькой в крапиву.
Пробравшись как можно ближе, они присели на корточки и во все глаза уставились на Лёшу.
А комаров тут же налетело видимо-невидимо! И все такие злющие, кусачие! Жалят куда ни попало…
«Сейчас уйду, — думал Гриша. — Крапива, комары… Вон какой разъелся у Васьки на щеке, как красная смородина стал! Уйду!.. Не стану терпеть!»
Однако не уходил. Сидел как приклеенный.
Вдруг Лёша вскочил. Да так стремительно, что оба мальчика вздрогнули. Он кинул ту удочку, которую держал в руках, и схватил другую, воткнутую в землю. Поплавок этой удочки ходуном ходил на воде.
Лёша изо всех сил дёрнул на себя удочку, и мальчики увидели на конце лески светлую трепещущую рыбёшку.
Тут уж можно было не таиться, и Васька выскочил из кустов, крича ликующим голосом:
— Поймалась! Поймалась!
— Вон, оказывается, кто в кустах шебуршал! — сказал Лёша, снимая рыбку с крючка.
Васька жадными глазами рассматривал эту рыбёшку, а Гриша наклонился над ведёрком, где плавали остальные.
— Ух ты, какая рыбина!
— А тут-то сколько! Ой-ёй-ёй!..
— Я бы куда больше наловил, — сказал Лёша. — Разбойник шереспёр всех разогнал…
Второй раз Вася слышит про эту рыбу, с которой сам Лёша, инструктор по рыбной ловле, оказывается, и тот не может справиться.
А Лёша продолжал:
— Сидит в глубине и подстерегает… Как подплывёт стайка мелкоты, он выплеснется из воды, об воду со всего размаху трах — оглушит рыбёшку и давай её без разбора хватать. Чистый разбойник! Я его сегодня заприметил. Вон где сидит!
Лёша показал на противоположную сторону реки. Там кусты совсем подходили к воде. И вода там была чёрная, какая-то таинственная и, наверно, очень глубокая…
— А ты поймай его, — сказал Вася, заглядывая Лёше в лицо.
— Легко сказать, — пожал плечами Лёша. — У меня снасть неподходящая. На шереспёра нужна блесна. В крайнем случае большой алюминиевый крючок и леска «Сатурн». Они знаешь, какие крепкие, эти лески.
Какие необыкновенные слова произносил Лёша! От них у Васьки кружилась голова. Теперь уже окончательно были забыты и пропавшая черепаха и Таня, перед которой Васе так не хотелось ударить лицом в грязь…
— Вот что, ребята, — сказал им Лёша. — У меня червяков больше нет, накопайте, а? Знаете, таких толстых красных дождевых. А я вас как-нибудь возьму рыбу половить. Хотите так?
Хотите?!
Это было не то слово. У Гриши и Васи дыхание перехватывало, до того им не терпелось, чтобы Лёша хоть один-единственный раз взял их с собой на рыбную ловлю.
— Хотим… — прошептал в ответ Гриша.
А Вася, тот и вымолвить ничего не смог. Только смотрел на Лёшу такими глазами, что прикажи ему сейчас Лёша прыгнуть в воду, Васька не задумываясь прыгнул бы вниз головой.
Лёша показал им, где нужно копать червяков:
— Вон туда идите. Там их много.
Ракитник здесь спускался очень близко к воде, земля была влажная, рыхлая. Едва лишь Вася дёрнул кустик какой-то высокой травы, сразу же под ней закружились, завертелись и стали поскорее удирать красные дождевые червяки.
— Вася, — сказал Гриша, поглядев на товарища, — а может, Лёша прямо завтра возьмёт нас ловить рыбу? Каких мы ему хороших червяков сейчас принесём!
— Мне охота шереспёра поймать! — мечтательно сказал Васька.
— Думаешь, мне не охота? А давай попросимся, чтобы он нас завтра взял, а?
— Давай!
И вдруг со стороны лагеря донеслось:
— Гриша! Вася!
Мальчики переглянулись. Вот ведь какая история! Они про всё забыли — прибежали сюда черепаху искать, а забыли и про черепаху и что нужно идти обратно в лагерь.
— Ох, рассердится на нас Таня! — прошептал Гриша. — Давай бегом.
Вася и сам знал, что от Тани попадёт — зачем без спроса ушли на реку и так долго не возвращаются. Однако надо сначала отдать Лёше червяков.
— Ты, Гриша, беги, я догоню! Вот только Лёше отнесу…
А с пригорка, где их лагерь, на все лады и на все голоса разносилось:
— Гриша! Вася!
— Вася! Гриша!
— Где вы? Ау!
Тут Гриша подхватился — и бегом. А Вася понёс Лёше банку с червяками.
Виноваты оба, а в ответе Вася!
— Вот! — сказал он и протянул Лёше банку. — Накопали…
— Молодцы! — похвалил Лёша. — Много.
— Мы тебе каждый день можем! — с жаром сказал Вася. — По две банки. Или по три…
— Мне пока хватит. — Лёша поставил банку рядом с собой на траву.
— А теперь я побегу, — сказал Вася, не трогаясь, однако, с места.
Переминаясь с ноги на ногу, он не спускал с Лёши глаз: позовёт их Лёша с собой рыбу ловить или уже раздумал?
Но Лёша молча возился со своими удочками и, казалось, вовсе забыл про Васю.
— Я побегу, — повторил Вася. — Нас Таня звала…
— Беги, беги… — пробормотал Лёша.
Не глядя на Васю, он нацеплял на крючок наживку.
И тогда Васька решился:
— Лёш, а Лёша, возьми нас с Гришей завтра рыбу ловить.
— Завтра? — переспросил Лёша.
— Меня и Гришу… — замирая от волнения, прошептал Вася.
— Ладно, возьму, — неожиданно быстро согласился Лёша. — Только ведь очень рано нужно. Встанете?
— Встанем! Мы можем всю ночь не спать…
— Зачем же? — засмеялся Лёша. — Ночью вы как следует спите. А утром я вам посвищу… Под окошком.
— Ладно! — Закричал Вася в восторге.
Он был совершенно счастлив: и рыбу-то они пойдут ловить, и Лёша посвистит им под окошком. Ну и повезло!
— Только с вечера у Тани отпроситесь. Она вас со мной, наверно, отпустит.
— Ладно!
— А удочки я для вас прихвачу. У меня есть запасные…
— Ладно!
От Лёши Вася не бежал, а летел, будто на крыльях. Обрадуется же Гриша! Они обязательно поймают шереспёра! Не одного, а двух. Одного — он, Вася, а другого — Гриша. Нет, лучше он, Вася, поймает сразу двух, а Гришка пусть…
Он догнал Гришу почти у самого лагеря. Только хотел ему сообщить о неслыханной их удаче, как навстречу из-за поворота тропинки вышли Таня и все ребята пятого отряда. Не успели Вася с Гришей рта раскрыть, как Таня накинулась на них:
— Да что же это такое? Ничего не сказали — и на реку? Долго это будет повторяться? Мало того, что один убегаешь, теперь ещё и Гришу Бочарова за собой тащишь. Бе-зо-бра-зие!.. Я поставлю о тебе вопрос… Вот дождёшься!
Говоря всё это, Таня глядела не на обоих, а на одного Васю. Будто Гриша тут и ни при чём. Будто не Грише захотелось искать Тортилу у реки, а одному Васе. Будто Гриша вообще никуда не убегал, а во всём виноват только Вася.
От такой несправедливости у Васи готовы были слёзы брызнуть. Он покосился на Гришу: «Ну чего ж ты молчишь? Почему не скажешь, как дело было? Ведь оба виноваты, а в ответе я один. Куда это годится?»
Но Гриша отвёл свои глаза и ничего не сказал.
Васька, насупившись, угрюмо шагал позади всех. «Один уйду с Лёшей рыбу ловить, — твёрдо решил он. — И Гришке ничего не скажу, и у Тани отпрашиваться не стану… А потом поймаю шереспёра и совсем убегу из лагеря… Тогда она будет знать, как на человека налетать, когда человек ничуть не виноват!»
