Ванда Василевская - Комната на чердаке
— Да. Сегодня больше всего будет народу, еще можно будет кое-что заработать.
— И елку принесешь? — беспокоился Адась.
— Принесу, принесу! Я уже выбрал ее вчера и отставил в сторону.
Он нахлобучил шапку и помчался вниз так, что лестница загудела.
— Сейчас мы с тобой приберем, а потом я пойду в лавку.
— Со мной?
— Нет, сегодня везде, наверно, такая давка, что тебя совсем задавят. Я скоренько все куплю и принесу. А ты никуда не уходи.
— А я еще наклею звездочки на зонтики.
— Ладно. Клейстер там, в горшочке.
Все звездочки были уже давно наклеены, когда вернулась нагруженная Зося.
— Что ты купила? Что купила?
— Много всего. Вот сейчас разберем.
— Ой, ой, что это так пахнет?
— Селедки.
— Селедки будут?
— А как же! Налей воды в миску, надо их вымочить.
— А что еще будет?
— Жареная селедка, и капуста с грибами, и клецки с маком.
— А мак есть?
— Конечно. Всего понемножку, а будет настоящий праздник, как в прошлом году.
— А пани Калиновскую позовем?
— Нет. Ты разве не знаешь, что вернулся ее сын, тот, что был в Америке, и забрал ее к себе?
— Да? Так про это вы с Анкой вчера говорили? Как это было?
— Надо было слушать, вот и знал бы. А сейчас подай-ка мне вон тот горшочек, надо мак растереть.
— Чем?
— Скалкой.
Работа кипела… Часов в одиннадцать прибежал на минутку Игнась. На плече он нес маленькую, но густую зеленую елочку. Адась даже завизжал от радости.
— А вот вам и свечки. Десять штук! Когда приду, прикреплю проволочкой к веткам.
Свечки были витые, разноцветные.
— Знаешь, Зося, ведь у нас будет совсем настоящий праздник!
— Конечно, настоящий. А ты думал — нет? Возьми тряпку и вытри стол, вся клеенка грязная.
— Только бы Анка не пришла слишком рано!
— Не придет, не бойся. Я уже просила булочницу задержать ее подольше.
Весело потрескивал огонь в печи, клокотала капуста в котелке, вкусный запах грибов разносился по всей комнате, когда на лестнице послышались шаги.
— Это Анка.
Зося выбежала на лестницу.
— Анка, Анечка, мы тебя очень-очень просим — не ходи еще домой! Иди сразу прямо к Матильде!
— Ну, хорошо. Только я хотела отдохнуть немножко.
— Милая, дорогая, золотая, так ты там и отдохни! Сейчас нельзя! Пожалуйста, Анечка! Я тебя так прошу!
— А то весь сюрприз испортится! — запищал Адась.
И волей-неволей Анке пришлось повернуть.
«Что это может значить? — думала она. — Вероятно, Зося устроила какой-нибудь роскошный обед. Но из чего? Я ведь ей не оставляла денег больше, чем всегда…»
Она тоже устроила детям сюрприз — купила конфет и пряников, Хотя ее и мучила совесть, что потом не хватит денег, чтобы прожить будущую неделю. Но ведь все-таки праздник…
Уже темнело, когда Игнась постучался в дверь квартиры булочника, где Анка заканчивала уборку.
— Анка! Идем!
Булочница поблагодарила Анку и дала ей большую сдобную булку:
— Вот вам на праздник!
Анка, довольная, шла по лестнице, у Игнася был очень таинственный вид.
— Что вы там затеваете? — спросила его Анка.
— Да ничего.
— Как это ничего? Почему же вы не хотели меня впустить в комнату?
Игнась не ответил. Они были уже наверху. Дверь широко распахнулась — и Анка как вкопанная остановилась на пороге. На комоде стояла елка, красиво разукрашенная цветными гирляндами. Стол был выдвинут на середину комнаты. На блюде лежали две жареные селедки.
— Что это?
— Елка! Елка! — радостно подпрыгивая, кричал Адась. — Настоящая елка!
И правда, елка была настоящая. И настоящие подарки: шарфик для Анки, платочек для Зоси и чулки для Адася.
— Только Игнась ничего не получил! — огорчалась Зося.
А Игнась смеялся. Он зажег свечки на елке, и в маленькой комнатке на чердаке раздались звуки веселой песни.
Это был действительно самый веселый день в комнатке на чердаке, самый веселый из всех дней, прожитых детьми после смерти матери. Сейчас они как будто забыли о своем сиротстве, обо всех заботах и трудах. Потрескивали свечки, пряники хрустели на зубах, в печке пылал огонь, было так уютно и хорошо!
— У нас настоящий праздник! — сказал Адась, давая приблудному котенку кусок жареной селедки. — Пусть и он знает, что праздник!
Глава X
Т Е Л Е Ж К А
Во втором этаже жил старик Ян, который торговал фруктами. Но сейчас Ян был болен, а его тележка стояла в запертом на железный засов сарайчике в конце двора. Генек, однако, сумел туда пробраться.
— Ребята, давайте играть!
Его сейчас же окружила куча ребят. Теперь, когда было холодно и шел снег, матери не выпускали малышей во двор, и там играли старшие ребята. Нередко они поднимали такой крик, что дворник выбегал с палкой из дворницкой и разгонял их, громко ругаясь. Они разбегались, как вспугнутые воробьи, но через минуту, как только высокая фигура дворника исчезала в сенях, игра возобновлялась.
— Идите сюда, я вам что-то покажу.
Ребята, а с ними Игнась с любопытством подошли. Что там еще придумал Генек?
— Поглядите!
Старая дверь сарайчика изрядно подгнила, и засов плохо держался в трухлявом дереве. Замок висел на нем, но достаточно было слегка потянуть, чтобы дверь открылась.
Осторожно оглядываясь, не видит ли дворник, мальчики один за другим пролезли в темный сарай.
— Только тише! Отец сейчас уйдет со двора, тогда, нам никто не будет мешать.
Они на цыпочках двигались в темноте. Интересно там было! По углам валялись целые груды всякой рухляди, у стены, прислоненные к ней, стояли разные инструменты, направо от двери торчали деревянные части старого столярного верстака, которым никто уже не пользовался, а напротив стояла тележка продавца фруктов.
— Тише! Отец выходит из дому!
Мальчуганы на минуту замерли на месте. Игнась видел сквозь щелку в дощатой стене, как дворник вышел из дворницкой и осмотрелся вокруг. Он, невидимому, удивился, что нигде не видно ребят, которые только что шумели у него под окном. Ему, однако, не пришло в голову заглянуть в сарайчик. Он постоял с минуту и направился к арке ворот, которые вели на улицу.
— Ну, теперь мы можем все осмотреть! — радостно закричал Генек.
— Слушай, Генек! Зачем твоему отцу это сверло? Я взял бы его себе… — проговорил Стефек, роясь в инструментах.
— Не трогай! Вот задал бы тебе отец, ой-ой! Он недавно только купил это сверло!
В сарае по углам висела паутина, все было покрыто толстым слоем пыли. Давно уж сюда никто не заглядывал.
— Ой-ой! Тут что-то шевелится! — крикнул пронзительно Франек, сын слесаря.
— Иди ты, глупый! Что тут может шевелиться?
— Пошевелилось что-то, пошевелилось!
— Это дышло от тележки, я наступил на него, — объяснил Игнась.
Все рассмеялись. Ведь на минуту всем в самом деле стало как-то жутковато. Очень уж необычно выглядел этот запыленный, полный всякой рухляди сарай.
— А что, если взять эту тележку?
— Зачем?
— Прокатимся по двору!
— Правильно! А ну-ка, Игнась, потяни за дышло!
Колеса тележки увязли в каком-то тряпье. Ребята с трудом сдвинули ее с места.
— Ну, теперь гоп через порог!
Порог был высокий. Тележка подпрыгнула от сильного толчка нескольких пар рук и очутилась на дворе.
— Тележка еще ничего! — осмотрел ее с видом знатока Франек. — Можно покататься!
— Садись!
Франек охотно вскочил. За ним еще двое.
— Айда, кати!
Мальчуганы со смехом тянули тележку. Все больше и больше находилось охотников покататься, все меньше и меньше желающих тянуть.
— Эй, хлопцы! Сядемте все! Надо разогнаться, оттолкнуться, потом она уж сама поедет.
Шестеро мальчуганов вскочили в тележку. От сильного толчка тележка покатилась вперед и уткнулась дышлом в стену сарая. Что-то затрещало.
— Сломалась!
— Ничего подобного! Ну, еще раз!
— Задаст вам Ян, если сломаете, — заметила Стефця, проходившая в это время через двор.
— А ты не вмешивайся! Это не для девчонок! — крикнул ей в ответ Манек.
Стефця пожала плечами и пошла своей дорогой, в лавочку за солью.
Ее замечание, однако, несколько охладило увлечение ребят.
— А что, если он вдруг выйдет?
— Э-э, не выйдет! Он ведь болен. У нас через стену слышно, как он кашляет.
— Кто едет? Садись! — командовал Генек. — Торопитесь, а то отец скоро вернется!
Опять затарахтели колеса по очищенному от снега двору, и опять дышло ударилось в стену дома.
— Хорошо, что не попало в стекло! — заметил Франек, так как дышло ударило чуть не у самого окошечка подвала.
— Только что-то в ней треснуло, — с беспокойством сказал Стефек.
— Э, ничего не заметно! Ну, айда!
На этот раз тележка свернула как-то в сторону, наклонилась, нагруженная кучей ребят; Генек перелетел через низенький борт неглубокой тележки, а с колеса свалился обод.
