Шандор Тот - Второе рождение Жолта Керекеша
— Ты, старик, глубоко заблуждаешься. Я ведь спрашиваю тебя о другом. Кто кого сотворил: ручей долину или долина ручей, вот в чем вопрос.
— Ты победил, — признал честно Жолт, но настроение его слегка понизилось.
— И это еще не все! — засмеялся Дани. — Ты понятия не имеешь, по каким местам сейчас шествуешь, где помахиваешь своей мерзостной допотопной сумкой.
— Где? По долине Мельничьего ручья. Вот по каким местам я шествую. Не станешь же ты это отрицать?
— Привязался ты к этой долине! А где свежие зеленые побеги?
— Сразу видно, что толстый рюкзак придавил твои свежие зеленые мозги. Откуда быть свежей зелени осенью?
— Здесь, старик, море свежих зеленых побегов, которые тебе не видны, потому что ты тупо плетешься, как вол по проселочной дороге.
Тут Жолт неожиданно взял реванш.
— Послушай, Да?ниэль. Как только ты выучишься читать по слогам, ты уже знаешь, что следует видеть. Ясно? Стоит, скажем, поднять тебе вверх глаза, и над тобой сразу же начинает синеть небесный купол и сиять вон тот желтый шарик, который, конечно, не что иное, как наше старое доброе теплое солнышко.
— Ты растешь, развиваешься, — сказал Дани, — и постепенно начинаешь замечать, что долина, например, не прямая, а извилистая.
— Для того чтобы это заметить, надо раскрыть любой дурацкий путеводитель, — торжествующе объявил Жолт, — где все чудеса расписаны как по нотам.
— Хочешь, я открою тебе страшную тайну? Эта книжица написана для слепых.
— И кретинов. Пусть кретины тоже читают!
— Жолт, ты не только слеп, но ты еще глух, как пень! Просто тебе повезло. Потому что путеводитель написан и для глухих. Мы бредем с тобой по долине, и если ты еще до конца не оглох, то чуть позже наслушаешься всяких чудес.
— Сгораю от любопытства.
— Каких, например?
— Например, что ветви все время колышутся.
— Не может быть!!
— Может. В этом нет никаких сомнений.
— Значит, ветви все время колышутся. От ветра, наверно?
— Ты зверски, непростительно заблуждаешься, старик. Все намного-намного проще. В пути нас сопровождает несметное множество пернатых певцов.
— Еще что! Вранье!
— Не вранье, а святая правда. Показать тебе книжицу? Я тут все подчеркнул…
— По физиономии твоей видно, что пора тебе отдохнуть. Пусть бы твоя мама купила тебе мула, тогда не пришлось бы тебе обливаться потом…
— Тс-с! Я что-то слышу!
*Они вышли к лужайке. Дорога здесь от ручья удалялась и вилась позади нависших над водой ив. Они шли по склону холма. Дани тяжело дышал. Лицо его было пунцовым, в грязных потных разводах, как будто он искупался в болоте.
Саженными шагами Жолт неумолимо шагал вперед.
— Я слышу голоса, — сказал Дани.
— Я тоже, — насмешливо отозвался Жолт.
— Кто бы это мог быть? — спросил Дани.
— Ты, — спокойно ответил Жолт, так просто разрешив «каверзный» вопрос.
— Я слышу смех, — упрямо настаивал Дани. — А ты в самом деле глух, как пень.
Жолт внезапно остановился. У купы ив, там, где ручей мелел и переходил в широкую, покрытую кочками трясину и где поодаль блестели небольшие озерца, в высокой траве копошились какие-то фигурки. Потом они замерли, сделались изваяниями, словно их не было, словно был мираж, сотканный из игры света, тени, тумана и зыбкой, вибрирующей дали. А может, это были совсем крохотные, с ноготок, человечки.
— Лесные гномы, — прошептал Жолт.
Ему хотелось увидеть что-то необычайное, и он увидел: два островерхих колпака, красный и белый.
— Что там? — спросил Дани, привалившись рюкзаком к дереву.
— Да тише ты! Бинокль, надеюсь, ты не забыл?
— Я, старик, как обычно, взял с собой все необходимое снаряжение, — сказал Дани и мигом сбросил на землю рюкзак.
Достав из него кожаный футляр, он открыл его и вынул тяжелый военный бинокль. Жолт, отдавая должное биноклю и Дани, прищелкнул от восхищения языком.
— Давай его скорее сюда! — нетерпеливо скомандовал он.
— Момент! — вскрикнул Дани и спрятал бинокль за спину.
— Не ори! Спугнешь гномов!
— А ты не делай ошеломляющих открытий. Турист-новичок! — Дани послушно перешел на шепот. — Одним словом, ты пустился в путешествие без подзорной трубы, так как главное для туриста-новичка — элегантность.
С этими словами Дани поднес к глазам бинокль и подкрутил.
— Хороши гномы! — сказал он. — Шуточка — блеск! Три девчонки, сидящие в луже.
— Дай бинокль!
— Посмотри через свою пустую сумочку.
Глаза Жолта сузились. Не проронив ни слова, он двинулся вниз, к трясине. Он крался по всем правилам — как настоящий охотник: от дерева к дереву, согнутый, настороженный. Не гномы, ну и пусть не гномы. В конце концов, обойдемся без гномов.
Дани тоже ни секунды не медлил. Сунув рюкзак в кусты, он с биноклем в руках припустил за Жолтом.
Ручей был неширокий, с болотистой кромкой. Друзья поискали брод. В одном месте Жолт, легко балансируя, переправился по толстой, нависшей над водой ветви. Но Дани таким способом перейти не пытался и, когда выбрался на другой берег, его ноги по колени были в грязи, точно он их обул в сапоги. Укрывшись за большим деревом, друзья распластались на животе и стали сверху смотреть на озерцо. Оно было наполнено коричневато-зеленой жижей, покрытой водяным мхом и прелыми листьями. На берегу вплотную друг к дружке, болтая ногами в грязной воде, сидели три девочки.
— Вот идиотки! — прошептал Дани. — Пришли сюда полоскать ноги.
— А куда им еще идти?
— У меня, как ни странно, другие привычки. Я мою ноги в чистой воде.
— Старик, они вовсе не моют ноги! — заявил решительным шепотом Жолт.
— Так ведь это и не вода! Знаешь, на что это похоже? На гороховую похлебку. Громадная кастрюля с гороховой похлебкой.
Жолт молчал. Он приглядывался, пытаясь разобраться в этой загадке. «Вон та, в красной шапке и белой блузке, даже вблизи похожа на гнома. Девчонка что надо, — думал Жолт, — хотя видно ее только до пояса. Сидит на траве, а ноги держит в грязной воде».
— Не все три — девчонки, — сказал Дани. — Вон то черноголовое существо, по-моему, парень.
«Черноголовое существо» было полунагим, в синих, закатанных до колен брюках.
Жолт хмыкал и, укрывшись в тени, старался разглядеть, парень это или девчонка.
— Волосы короткие, — сказал Дани.
Он неуверенно прищурился и подолом рубашки быстро протер очки.
— Волосы не в счет, — сказал Жолт.
— Неужели не парень? — озадаченный, спросил Дани и стал молча таращить глаза.
— Вблизи разглядим, — сказал Жолт.
— Скоро час. До Тёрёкмезё еще минут пятьдесят.
Жолт прополз вперед и залег за чахлым кустом. Дани нехотя полз за ним.
— Сейчас двинем. Только ты разгляди, какого черта они там делают.
— Ничего особенного. Дурака валяют, — сказал Дани.
Он смотрел на загадочное полунагое существо, и существо это, как показалось ему сейчас, было более округлым и хрупким, чем полагается быть мальчишке. А в общем, этот вопрос его нисколько не занимал, ему хотелось поскорее отправиться в путь. Но девочки вели себя действительно странно. Они пристально, молча смотрели в воду, в которой были их ноги. Жолт что есть силы напрягал глаза и время от времени бросал смущенный и вопросительный взгляд на Дани. Главное внимание он сосредоточил на красной шапке. Изредка она, как котенок, пронзительно взвизгивала, а вообще-то сидела, стиснув зубы и пытаясь сохранить на лице выражение величайшей серьезности. Но было видно, что дается ей это с трудом.
— Там в воде что-то есть, — предположил Дани.
Жолт думал о том же. Что за дьявольщина там, в яме, наполненной гороховой похлебкой? Но замечание Дани чем-то его задело.
— Ничего там нет! Что может там быть? Киты, что ли?
— Они глазеют на водяных жуков, — строил догадки Дани.
Друзья подползли еще ближе.
— Йес!1 — взвизгнула полуголая и дрыгнула ногой.
— Ух! — откликнулась белая шапка и так откинула голову, словно сзади кто-то ее резко рванул.
— Очень странные у них рожи, — сказал с недоумением Дани.
— Они над чем-то там ржут.
— Им только хочется ржать, но они не умеют.
— Почему не умеют?
— Жолт, да они просто глухонемые!
Эта версия, однако, оказалась несостоятельной, потому что красная шапка вдруг выдернула из воды ноги и, истерически засмеявшись, принялась тереть их о траву. Потом внятно сказала:
— Я больше не выдержу. Это ужасно!
Белая шапка тоже выкатилась на берег.
— Я думала, что умру, — сказала она.
— А Ольга факир, — сказала красная шапка. — Настоящий факир.
