Джуди Блум - Шейла Великолепная

— Львов?

— Ну, львы, которые с гривой.

— И всё? — удивилась Маус.

— Ага. Вроде бы.

Маус наклонила голову к другому плечу. Чего она там во мне разглядывала?

— Темнеет — сказала я. — Тебе вроде мама не разрешает по вечерам гулять.

— Ладно, я пошла. До завтра, Шейла. Надеюсь, львы к вам в гости не явятся.

— Ха-ха, — сказала я.

Вскоре ухажёр Дженнифер куда-то исчез, и Дженнифер по ночам выла от тоски. Отказывалась есть. Папа забеспокоился и повёл её к ветеринару. Так выяснилось, что у Дженнифер будут щенки.

Папа написал об этом Эгранам, и они прислали ответное письмо:

Дорогие Жужа, Джин и девочки!

Мы прекрасно отдыхаем в Англии, хотя мальчики скучают по дому и собаке. Все мы в восторге от того, что наша малышка Дженнифер станет матерью! Слава богу, мы к этому времени как раз вернёмся. Разумеется, один щенок из помёта — ваш. Представляю, как девочки мечтают о собаке, тем более они наверняка подружились с Дженнифер. Рады, что вам понравился наш дом и город. До встречи в сентябре!

P. S. Бобби хочет что-то добавить…

Мама говорит, в моей комнате живёт девочка по имени Шейла. Она нашла мою записку? Передайте ей вот что: «Помни, я не шутил!» Я привезу домой ещё 21 модель в дополнение к моей коллекции. Пусть только попробует что-то тронуть!

Письмо меня взбесило. Особенно та часть, где говорилось про одного щенка из помёта. С чего они вообще взяли, что нам нужен ребёнок Дженнифер? Разве Эграны не знают, что в мегаполисе собакам не жизнь? Им приходится вечно сидеть в четырёх стенах. Там нет заднего двора, чтобы держать их на улице. Для профессора Джордж Эгран соображает не очень, иначе он знал бы, что не нужны нам их дурацкие собаки.

Либби, однако, думала иначе.

— Жду не дождусь! — щебетала она. — Чур, я сама выберу! И чур, это будет мой пёсик, и спать он будет, чур, на моей кровати! Я так счастлива, так счастлива!

— И не мечтай, — сказала я. — Никакую собаку мы не возьмём.

— С каких это пор ты решаешь важные семейные вопросы? — спросила Либби.

— Думаешь, тебе позволят притащить щенка в нашу комнату и к тому же положить его на кровать? Ты правда ненормальная. Ты же знаешь, что у меня аллергия на собак! Что у меня вспухают внутри огромные волдыри!

— Вредина! Опять хочешь мне всё испортить! Но на этот раз не будет по-твоему! На этот раз до тебя дойдёт, что со мной тоже надо считаться.

— Девочки… Девочки, — поморщился папа.

— Скажи ей, Бертрам! Скажи, что разрешишь мне оставить щенка Дженнифер!

— Ой, папа! Скажи, что нет! Ты со мной так не поступишь! — закричала я.

— Щенки появятся только в сентябре. Пока бессмысленно это обсуждать, — ответил папа.

— Если не разрешите, уйду из дому! — сказала Либби.

— А если разрешите, уйду я! — сказала я.

— Кажется, это я уйду из дома, прямо сейчас, — сказала мама.

— Хорошая мысль, — обрадовался папа. — Давай уйдём из дома, а их оставим.

— Очень смешно, — буркнула Либби.

— Да. Очень смешно, — добавила я.

— Всё, обсуждение закрыто. Мы с мамой примем решение, когда дойдёт до дела.

Либби выбежала из комнаты и ринулась по лестнице. Наверху шваркнула дверью. Я взяла письмо Эгранов и пошла к себе. Дверью хлопать не стала, но хлопнулась на кровать, чтобы перечитать P. S. от Бобби. И решила написать ответ.

Дорогой Б. Э.!

Разумеется, я нашла Вашу записку. И все Ваши 27 баллончиков с краской, как и 6 тюбиков клея. И если Вы думаете, что я стану пачкать руки об эту гадость, то Вы просто ненормальный. Нам с Маус (моей лучшей подругой) плевать с высокой колокольни на Ваши идиотские модели. Ха-ха! А Ваша собака не даёт людям спать по ночам.

Глава 11

Все свободное время Либби проводила с Дженнифер. Изучала книги о том, как появляются щенки. Несмотря на заверения ветеринара, что раньше сентября Дженнифер не разродится, Либби настаивала, что приготовиться заранее не вредно.

— Дженнифер по ночам надо забирать в дом, — заявила она за ужином.

— Ну уж нет! — говорю.

— Она может спать у меня. Ну пожалуйста, Бертрам! Ей нужно быть в тепле. Неужели не понятно?

— Спрошу ветеринара, — сказал папа. — Но, на мой взгляд, она вполне может спать в своей конуре, пока на улице тепло.

— Если ей нельзя оставаться во дворе, я ухожу. Уговор есть уговор, — напомнила я.

— Эгоистка, эгоистка, эгоистка! — Либби пинала меня под столом.

К счастью, врач сказал, что Дженнифер может спать на улице до конца лета.

Когда Либби не штудирует книги про собак, она поёт. Хочет играть Венди в спектакле «Питер Пэн», который мы будем ставить в лагере. По сравнению с тем, как она поёт, танцует она замечательно. Никогда не думала, что у моей сестры такой противный голос. Хоть уши зажимай, ей-богу. Так ей и дадут Венди сыграть.

Мы с Маус не пробуемся на роли в спектакле. Вместо этого записались на оформление сцены. И Сэм Суини с нами. Он уже нарисовал четырёх слонов. С каких пор страну Нетландию заселили слоны — большой вопрос. Расс хочет сыграть Капитана Крюка. Но, на мой взгляд, он больше похож на Питера Пэна.

Во вторник Либби отказалась от завтрака. Объяснила, что слишком нервничает перед прослушиванием.

— Я умру, если не получу эту роль, — сказала она.

Ужинать она тоже не стала. Но уже потому, что роль Венди ей не досталась. Как я и предполагала. Хотя не пойму, с чего так горевать: роль-то она получила, причём очень важную. Она будет играть Капитана Крюка.

Я ей говорю:

— Тебе повезло, Либби. Расс многое бы отдал, чтобы сыграть Капитана Крюка.

— Вот пусть и играл бы! Я не хочу быть каким-то уродским старикашкой!

— Он не может. Он будет Питером Пэном.

От этого она ещё сильней разревелась.

Папа говорит, что Либби должна проникнуться духом пьесы и принять роль. Её же, в конце концов, могли отправить рисовать декорации, как меня и Маус.

На следующий день Либби засела в ванной, глядя на себя в зеркало. Я знаю, потому что всякий раз, как пыталась туда попасть, было занято. Наконец мне надоело стучаться, и я вошла, да и всё.

Она даже не наорала на меня. Вздохнула только:

— Какая же я уродина, просто невероятно!

— Ну, так уж и уродина, — говорю.

— Тебе-то откуда знать! — сказала Либби. — Ты моя копия.

— Бред!

— Сама погляди.

Я посмотрела в зеркало.

— Не знаю, Либби. По-моему, мы не похожи.

— Похожи, ещё как! — завопила Либби. — Вот погоди, будет тебе тринадцать. Станешь, как я, уродиной, если не хуже! О-о-о, прямо хоть плачь!

— Ты и так ревёшь уже три дня.

— Отстань от меня!

Я спустилась в кухню и всё рассказала маме.

— Либби просто переживает, что её не взяли на роль. Ничего, это пройдёт.

— Она думает, что роль ей не дали оттого, что она уродина.

— Это она придумывает. И чувствует себя некрасивой. Внешний вид — это всегда отражение внутреннего состояния. Если чувствуешь себя красавицей, ты и будешь красавицей. Всё изнутри.

— Да ты что! — удивилась я. — Вот не знала.

Мама улыбнулась.

— Почему же ты не скажешь этого Либби? — спрашиваю.

— Пыталась, — вздохнула мама. — Она не слушает. Вот, держи морковку.

— Спасибо.

Я вполне могла бы питаться только сырой морковкой. Ничего вкуснее пока не изобрели. Днём я пошла в бассейн с Маус и Бетси. Мама осталась дома с Либби.

— Как думаешь, я уродина? — спросила я Маус.

Бетси ответила:

— Да. Но я тебя всё равно люблю. И Ойчи любит.

— Ой, Бетси! — сказала Маус. — Шейла не уродина, что ты мелешь?

— Ладно, не уродина, — согласилась Бетси.

— А Либби говорит, уродина. Говорит, я её точная копия, а она — одна из самых уродливых людей в мире.

— Дура она, вот что, — сказала Маус.

— Это без сомнений, — говорю. — Но как думаешь, может, и правда я когда-нибудь стану на неё похожа?

— Ну уж нет. Никогда.

Какое счастье.

На следующий день Либби решила выучить пьесу целиком. На случай, если кто-то заболеет и освободится другая роль. Например, Венди.

Я спросила: если она будет Венди, кому тогда играть роль Капитана Крюка? А она мне: ты совсем глупая, раз задаёшь такие вопросы. Нет, я её совсем не понимаю.

Мы с Маус нарисовали три больших дерева и принялись за арку. Через неё Венди и остальные попадают в Нетландию. Только они не полетят под ней, как в книге, а просто будут махать руками.

Проблема в том, что арка сама по себе никак не стоит, заваливается, и всё тут. Поэтому Майк, ответственный за декорации, говорит, что мы с Маус должны стоять весь спектакль и держать её, чтоб не падала. Маус не хочет. Стесняется. А мне лично кажется, что это весело и почётно — держать такую важную вещь.