Гюнтер Герлих - Девочка и мальчик
Дни Катрин проходят однотонно и однообразно.
Она пытается преодолеть это ощущение, говорит себе, что все идет как обычно: утром в печке потрескивают дрова, затем спокойный завтрак, без обычной спешки родителей. Встает Катрин, когда стол уже накрыт. Потом они с отцом идут к озеру, пробивают во льду несколько брешей, и отец удит рыбу. Насквозь промерзшие возвращаются они теплый домик, где мать уже приготовила обед и встречает их в хорошем настроении. Катрин устраивается в уютном уголке на мягкой скамейке, берет книгу. После отдыха — прогулка по лесу, ужин за деревянным столом, карты или опять книга. А там — спокойной ночи, и глубокий сон без сновидений. Так было всегда, и было прекрасно, доставляло удовольствие.
Теперь же Катрин рвется уехать, ей хочется в город, хочется быть вместе с Франком. И желание ее так велико, что она не в силах с собой справиться, не в силах одолеть угнетающую подавленность.
С большим трудом удается ей скрывать свое состояние от родителей. И все же мать иной раз в раздумье поглядывает на дочку.
Катрин теперь видит своих родителей в новом свете. Отец пьет за обедом пиво и рюмку водки, превращая это в торжественную церемонию. И на лице его отражается полное довольство. Он может сто раз объяснять ей все, что связано с подледным ловом, растолковывать все уловки, какие для этого нужно знать. Тысячи раз слышала она и рассуждения отца о формах облаков, о направлениях ветра, а также его прогнозы погоды. Все ей знакомо.
«Неужели, — думает Катрин, — он ничего нового не может придумать?»
А мать, та вяжет как одержимая, точно хочет наверстать, что упустила в городе. Она пытается и дочь обучить вязанию.
— Дело стоящее, — говорит она, — свитер, который сама свяжешь, приносит истинную радость.
Катрин пробует вязать, получиться должен шарф для брата Йорга. Ох и трудоемкая же работа.
Мать, осмотрев плоды ее труда, восклицает:
— Бог мой, до чего ты бестолковая! Не такое уж это трудное дело.
Но Катрин неохота вязать. Сам процесс вязания представляется ей дурацким, спицы брякают, накидываешь петлю за петлей — смертельная скука.
— Научишься, — говорит мать, — сможешь вязать и телевизор смотреть.
Этому Катрин верит, видела дома, и не раз. Мать вяжет и отпускает ядовитые замечания о программе телевидения.
Если бы тут, в домике, хоть телек был. На портативный аппарат у них деньги найдутся. Но нет, у отца свои принципы. Для домика хватает старого приемника. Последние известия и немного музыки. Он хочет отдохнуть, отключиться.
Смотреть здесь, у озера, телевизор, считает он, — чистое браконьерство. Да, на этот предмет Катрин знает мнение отца и больше уже не просит, избегая многословных возражений. Частенько, держа в руках книгу, девочка не читает, а наблюдает за родителями. Неужели им еще есть что сказать друг другу? Целый вечер может пройти, и они двух слов друг другу не скажут. Иной же раз обмениваются фразами, понятными только им двоим. Это когда речь заходит об электроламповом заводе или железнодорожных мастерских.
В один из вечеров Катрин рано ушла к себе в комнатушку. Небо за окном чистое, мороз крепчает. Отец, протерев бинокль, решил понаблюдать за звездами. Катрин не имеет на то ни малейшего желания. Прежде она с большим интересом смотрела на звездное небо. Отцу знакомо расположение огромного числа созвездий. Она была еще совсем маленькой, когда он помог ей отыскать Полярную звезду. Сначала показал созвездие Большой Медведицы, этот огромный ковш. Затем она должна была закрыть один глаз, а двумя пальцами измерить ручку ковша и по прямой отложить пять таких отрезков, тогда и увидела яркую Полярную звезду. Там, где сияла эта звезда, был север, теперь Катрин могла определять все стороны света. А как часто отец с дочерью наблюдали полеты искусственных спутников. Они с превеликим усердием открывали в небе сателлитов Земли, вычерчивающих как по ниточке предписанные им пути.
Сегодня же Катрин, отговорившись тем, что очень устала, ложится в постель. Но спать ей ничуть не хочется, в постели она и вовсе забыла про сон. Она слышит, как отец с матерью выходят из домика. Катрин подбегает к окну. Родители стоят неподалеку. Отец, обняв жену за плечи, держит перед ее глазами бинокль. Сейчас он неторопливо, как всегда, объяснит ей все, что она видит, и порадуется, что нашел терпеливую слушательницу. В синеватом свете снежной ночи отец и мать, не отрывающие глаз от неба, кажутся какими-то фантастическими существами. «Это мои родители, — думает Катрин, — родителей не выбирают. Они дают тебе жизнь. А что ты, собственно говоря, знаешь о них? Не очень много. А что знают они обо мне? Они наверняка думают, что много. Но это не так, правда не так».
Отец снял руку с плеча матери и в бинокль оглядывает бесконечное мерцающее небо. Мать сунула руки глубоко в карманы своей шерстяной кофты и прислонилась к мужу, которому она как раз достает до плеч. Прижалась к нему. А он, опустив бинокль, обнял ее и пустился с ней в пляс по снегу.
Катрин забирается под одеяло.
Родители довольно долго пробыли на улице, и когда зашли в дом, то заглянули в комнатушку Катрин.
— Она спит, — говорит отец.
— Разумно, — откликается мать, — нервная встряска доконала нашу малышку. Такая встряска опаснее, чем рана.
— Верно, — подтверждает отец, — я не раз замечал это при несчастных случаях в мастерских. Нервная встряска сказывается еще долго.
— Да, с нашей Катрин ладить можно.
— У нее совсем другой характер, чем у Габриели, — считает отец.
— Знаю.
Мать ставит на стол рюмки, отец откупоривает бутылку вина.
— Сварить глинтвейн? Гвоздика у меня есть, — спрашивает мать.
— Ради меня — не стоит.
Они тушат лампу. В окно комнатушки пробивается лишь слабый свет со двора.
Во время завтрака на следующее утро все происходит как всегда: отец со спокойным удовлетворением выслушивает прогноз погоды, в котором сообщается об умеренном морозе, без снегопадов.
К завтраку он уже принес из деревенской булочной свежие булочки. На нем новая клетчатая спортивная рубашка, которую мать подарила ему на рождество. А мать ухаживает за мужем и дочерью.
Когда они уже кончают завтрак, Катрин говорит:
— Я бы хотела вернуться домой.
— Что-нибудь с ногой? — пугается отец.
Мать, собирая посуду, бросает на дочь короткий, внимательный взгляд.
— И нет и да, — отвечает Катрин, — я не могу делать то, что мне хочется.
— Но тебе же здесь спокойно, — удивляется отец, — тебе надо отдохнуть.
— Дома я могу смотреть телевизор.
— Вот так так, телевизор ты никогда не любила.
— И не люблю. Но совсем без него скучно.
— Нам осталось всего четыре дня.
— И они могут тянуться целую вечность.
Мать уносит посуду, а вернувшись, говорит:
— Пусть едет. Я ее понимаю. Мы отдыхаем на свой лад, а для нее все не так. Старше она стала, твоя Катя.
Катрин с благодарностью смотрит на мать, которая с таким пониманием отнеслась к ней.
— Не знаю, — горячится отец, — что с тобой, Катя?
— Ничего, просто я хочу домой.
— Автобус отходит через час. — Отец поднимается и приводит в порядок удочки.
— К воскресенью купи что-нибудь, — просит мать.
Катрин в своей комнатушке складывает вещи в большую сумку. В окно она видит отца, который спускается к озеру. Медленно, опустив голову, шагает он по тропинке. О чем же он думает? Его Катя не радуется больше житью в домике, хочет домой. Ее манит город, телевизор. А что бы он сказал, знай он, что у нее из головы не выходит мальчик с катка?
Озеро раскинулось далеко во все стороны, на его ледяной поверхности отец кажется совсем маленьким. Он переходит от одной отмеченной темно-зелеными сосновыми ветками лунки к другой и опускает в них удочки.
Катрин присела на край кровати. Все уже упаковано, время до отъезда есть.
Мать стоит в дверях. Давно?
— Протопи все комнаты, — просит она. — Габриель часто забывает.
— Протоплю, не собираюсь дрожать от холода.
— И сходи еще раз в поликлинику. Не помешает.
— Не беспокойся. Я все доведу до конца.
— Знаю. А отцу придется привыкать.
— Он спустился к озеру.
— Да.
— Я должна вовремя выйти.
— Но не слишком рано. Замерзнешь на остановке.
— Ну, я сейчас хожу не очень быстро.
Мать улыбается:
— Мы с тобой чистопробные горожанки.
— Но тебе здесь нравится, — говорит Катрин.
— Да, в этот раз очень нравится.
Мать делает дочери несколько бутербродов с собой, дает денег на покупки.
Когда Катрин уже собралась уходить, в дверях появился отец.
— Ну что ж, пошли, — говорит он.
— Я и одна дойду, — протестует Катрин, — ты же хотел рыбу удить.
— Времени хватит, — отвечает отец. — Давай твою сумку.
